Скарлетт улыбается так же широко, как и ее кукла-двойник, а затем сжимает руку Ксандера:
– Видел, с кем пришел твой брат?
– Нет, мы еще не пересекались. – Ксандер вытягивает шею, очевидно пытаясь оценить спутницу своего брата.
– Лучше избегай их. Ходячий комплекс Золушки.
Ксандер смеется:
– Серьезно? Лукас?
– Меня это не удивляет, если учесть, где он учится. – Она кривит губы.
Ксандер кому-нибудь из своей семьи говорил, что я беднее грязи? Если говорил, почему не попытался приструнить Скарлетт, а просто с ней согласился?
– Приятно с тобой познакомиться, Кайман, но мне пора бежать. Брэдли пришел.
Мы смотрим, как она уходит, и я жду, когда Ксандер все объяснит. Может, скажет, что его кузина высокомерный сноб (а так и есть). Но он молчит. Просто предлагает мне руку и говорит:
– Пойдем присядем.
Он ведет меня прямиком к Лукасу.
– Я думала, Скарлетт велела избегать их.
– Мы не можем избегать их весь вечер. Все места расписаны, и я хочу есть.
– Кайман, – здоровается Лукас, вставая и приобнимая меня одной рукой. – Не думал, что ты придешь. Решила все-таки дать скуке шанс?
– Да, наверное… – Даже не знаю, что сказать. Я до сих пор в шоке от разговора Ксандера и Скарлетт.
Лукас показывает на девушку справа от себя:
– Это Лия.
Лия не встает, но улыбается мне:
– Приятно познакомиться.
Ксандер выдвигает для меня стул, и я присаживаюсь.
– Где Сэмюэль? – спрашивает Ксандер, оглядываясь по сторонам. Осталось два свободных места с именными карточками.
– Еще едет.
Сэмюэль приезжает меньше чем через пять минут. Ксандер и Сэмюэль обнимаются так, будто не виделись целую вечность, – точно так же обнимались Лукас и Ксандер, когда встретились в аэропорту. Лукас присоединяется к ним. После чего Сэмюэль знакомит нас со своей спутницей, и мы обмениваемся любезностями.
– Сэмюэль, – говорит Ксандер, положив руку мне на поясницу. – Это Кайман Майерс.
– Та самая Кайман Майерс? – Он широко улыбается, и я поражаюсь тому, насколько братья отличаются друг от друга. Ксандер определенно унаследовал от отца темные волосы, в то время как остальные были блондинами, как мать.
– Наслышан о тебе, – заявляет Сэмюэль.
– Сочувствую.
Мы все рассаживаемся, и Сэмюэль поднимает пустой бокал, показывая его проходящему мимо официанту, тот подходит и наполняет его.
– Итак, Кайман, ты как-то связана с владельцами сети аптек Майерсами?
Я уже было начинаю отвечать «нет», но Ксандер меня перебивает:
– Да, они ее бабушка и дедушка. Они сегодня приглашены. – Он осматривается. – Еще не приехали, но, как только появятся, я попрошу Кайман меня им представить.
– Папа очень уважает твоего дедушку, – продолжает Сэмюэль. – Он говорит, что тот, кто может сделать деньги на магазинах среднего уровня, должен быть гением. Я бы сам хотел быть таким проницательным бизнесменом, как он.
Я слишком потрясена, чтобы думать. Вот почему семья Ксандера так хорошо ко мне относится? Он выставляет меня богатой?
Глава тридцать шестая
– У меня нет бабушки с дедушкой.
Лукас и Ксандер смеются, а потом Лукас говорит:
– Она говорит с таким серьезным лицом. Ксандер, как ты понимаешь, шутит она или нет?
– Она всегда шутит.
Улыбнувшись, Сэмюэль объявляет:
– Я и не знал, что у семьи Майерс здесь есть родственники, пока Ксандер не рассказал мне.
Ксандер кивает:
– Я тоже не знал, мне сказала бабушка.
Бред какой-то. Миссис Далтон, должно быть, напутала. С чего она решила, что я родственница этих самых Майерсов? Только с того, что у меня та же фамилия?
Тяжело сглатываю и осматриваю столы вокруг. Затем перевожу взгляд на дверь и наблюдаю за людьми, которые входят. Да, в каком-то смысле я пошутила, что бабушки и дедушки у меня нет. Они есть, целых четыре человека. Мамины родители отреклись от нее, когда она забеременела мной, а родители отца заплатили ей, чтобы она держала язык за зубами. У меня самые ушлые на свете бабушки и дедушки. Майерс – фамилия мамы, но она довольно распространенная. Мама не может быть родственницей этих владельцев сети аптек. Это просто совпадение. Смотрю через весь зал на миссис Далтон. Милая миссис Далтон улыбается мне.
Все за столом смотрят на меня, и я понимаю, что кто-то задал вопрос. Мое колено сжимает чья-то рука, и я подскакиваю. Смотрю вниз и поднимаюсь взглядом от кисти руки до плеча Ксандера, а затем сталкиваюсь с его озадаченным взором.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Нет… да… мне просто нужно в уборную.
– Через те двери и направо. – Он встает и показывает мне, а потом целует в щеку. – Не сбегай через окно. Мы только добрались до самой скучной части, ты же не хочешь ее пропустить.
Я пытаюсь посмеяться, но ничего не выходит. Уборная приносит долгожданное облегчение, и я закрываюсь в одной из кабинок и силюсь осмыслить, что только что произошло. Ксандер думает, я богата. Думает, я из богатой семьи. Вот почему его отец так легко принял меня, когда узнал мою фамилию, а братья вели себя со мной на равных. Я всхлипываю и пытаюсь приглушить рыдания рукой.
– Глупые богатые парни, – рычу я, стараясь разозлиться: сейчас нельзя раскисать. Мне нужно с достоинством добраться до дома.
Когда я выхожу из уборной, то чуть не получаю дверью по носу: она распахивается так быстро, что я едва успеваю отступить.
– Извини, – бросает девушка, проносясь мимо. Она включает воду в раковине и начинает оттирать пятно на белой блузке. Когда я замечаю ее черную юбку, то понимаю: она, скорее всего, официантка. И она на грани слез.
– Ты в порядке?
– Мне на блузку брызнуло вино, и не думаю, что удастся его вывести. – Она трет сильнее, затем тянется к диспенсеру с мылом. – Босс отправит меня домой.
– Подожди, не надо мыла. Вот, у меня кое-что есть. – Залезаю в сумочку и достаю бутылочку с перекисью. У нас не часто пачкают кукол, но порой какой-нибудь ребенок с липкими руками или человек с кофе наносит урон. Это средство – чудо из чудес. Капаю перекись на ее блузку и промокаю бумажным полотенцем со стойки. – Только глянь. Волшебство!
Она рассматривает блузку и притягивает меня в объятия, но потом, вероятно осознав, что не стоит лапать гостей, краснеет и отстраняется:
– Простите. Просто… Большое спасибо!
– Это всего лишь перекись.
– Я все равно очень признательна.
