Один гепард так быстро помчался за газелью, что поспеть за ним мог только эмир на арабском скакуне. Все дальше и дальше неслась газель, за ней гепард, а за ним эмир, и вскоре все охотники и придворные остались далеко позади. Эмир без устали пришпоривал коня, но вдруг гепард замер на месте, ошеломленный: газель исчезла.
Эмир спешился и огляделся вокруг. Куда могло деться это животное? Оно словно растворилось в воздухе.
Внезапно подул сильный ветер – он крепчал и крепчал, так что едва не ослепил эмира. Он вцепился в уздечку своего коня, но ветер будто решил стереть их обоих с лица земли. С эмира сорвало мантию и тюрбан, все его тело жестоко саднило, точно на него обрушился град плетей. Он закрыл глаза ладонями, чтобы защитить их, и испуганный конь с диким ржанием ускакал прочь.
Эмир был в ужасном состоянии, его глаза горели от попавшего в них песка, одежда превратилась в лохмотья, а волосы спутались, как у танцующего дервиша. Он очутился неведомо где и в полном одиночестве, без денег и без слуг.
– Что мне делать? – застонал он, опускаясь на колени, и чувства покинули его.
Когда сознание вернулось к эмиру, он открыл глаза и увидел склонившегося над ним кочевника, который протягивал ему бурдюк с водой.
– Как я сюда попал? В моей голове точно беснуется тысяча демонов, – пробормотал эмир, пытаясь встать. Он лежал на куче шкур в лагере кочевников.
– Отдохни, брат, – откликнулся кочевник. – Наши дети нашли тебя неподалеку отсюда после вчерашней песчаной бури. Скоро ты поправишься и сможешь пойти с нами, когда мы будем переводить стада на новые пастбища.
– Но я эмир, властелин этой страны! Немедленно доставьте меня обратно во дворец! – Он снова попробовал подняться.
– Что? Ты эмир? Это в рваной-то рубашке и одной сандалии? Похоже, тебя хватил солнечный удар. Отсюда до города не одна миля, а что касается дворца эмира, так никто из нас даже не видел его, потому что он обнесен высокой стеной, которую день и ночь охраняет вооруженная стража. Тот, кто подойдет к нему близко, уже рискует головой, а ты еще хочешь, чтобы мы отвели тебя туда и заявили, что ты эмир! – И кочевник громко расхохотался.
Через два дня эмир восстановил силы, и приютивший его скотовод дал ему куртку из овчины. Несчастному не верилось в то, что все это происходит на самом деле, однако он надеялся, что со временем найдет способ вернуть себе государство. Когда кочевники решили перебраться на новое место, они взяли его с собой, пообещав показать, где находится ближайший город. Он побрел за ними с надеждой в сердце и наконец очутился перед огромными железными воротами своего собственного дворца.
– Стой, оборванец! – рявкнул на него стражник. – Здесь живет наш благородный властелин. А ты ступай обратно на площадь перед мечетью, где толчется всякий сброд!
– Но я эмир! Пусти меня внутрь, я заблудился, когда был на охоте, а потом меня спасли кочевники, и вот я вернулся. Сейчас же открой ворота, не то я прикажу тебя высечь!
– Ах ты наглец! Клянусь своей бородой, что тебя самого высекут, если я позову сюда начальника стражи! – взревел воин и грубо оттолкнул эмира.
– Говорю тебе, я и есть эмир! Зови начальника стражи, и я докажу, что не лгу! – закричал в ответ несчастный властитель.
– Наш благородный эмир в эту минуту преклонил колени перед дворцом, ибо наступило время дневной молитвы, – сказал воин. – Так уж и быть, загляни в щелочку, и ты увидишь, как повелитель правоверных касается лбом земли в знак смирения перед Аллахом.
И правда, стоило эмиру приникнуть к щели между створками и скосить взгляд направо, как он увидел там, на молитвенном коврике, фигуру в его одеждах и с его рубиновым перстнем на пальце. Он сразу узнал в ней ангела, потому что фигура была окружена золотистым сиянием.
Потрясенный, он ушел от дворца и стал скитаться по улицам, точно в трансе. Поскольку он уже давно не показывался на глаза народу, никто не признал в нем эмира и, очевидно, все без колебаний приняли ангела за своего правителя.
Так эмир, сделавшийся нищим, бродил от мечети к мечети, прося милостыни, потому что никогда не учился ничему, кроме охоты и верховой езды.
Со временем он стал сильнее и вскоре начал носить узлы за женщинами, приходящими на базар за покупками, и придерживать лошадей для торговцев, зарабатывая по нескольку медяков в день. По ночам он спал у наружных печей, которые пристраивают к своим домам богатые люди, и постепенно отказался от всякой надежды когда-нибудь вновь стать эмиром.
Каждую пятницу новый эмир раздавал беднякам еду и деньги; вместе со всеми нуждающимися становился в очередь и его несчастный предшественник. Он пытался взглянуть в лицо ангелу, занявшему его трон, но лик того был так ослепителен, что ему приходилось отводить глаза. Между тем люди все больше уважали нового эмира за его добрые дела, снижение налогов и мудрость, которую он проявлял в разрешении судебных тяжб.
Как-то вечером нищий эмир наблюдал за одним богатым домом, чтобы устроиться на ночлег у его печи, когда вся семья ляжет спать, и вдруг заметил, что в доме начался пожар. Он поднял тревогу и вынес из пламени двоих детей, очутившихся в ловушке на верхнем этаже. Доставив их в безопасное место, он тут же улизнул и спрятался в уголке двора, где седлали животных для каравана, который должен был выйти в путь на рассвете.
Ночью ему приснилось, что он снова стал эмиром, но поутру, услышав вокруг звериное фырканье и топот, несчастный убедился, что он по-прежнему всего лишь жалкий нищий.
Через день-другой, в пятницу, он опять пришел вместе с прочей беднотой во дворец за помощью. Выдавая ее, ангел-эмир улыбнулся ему и сказал: «Прекрасно, слуга Аллаха, скоро ты вернешь себе все утраченное». А потом его лик так ослепительно засиял, что эмиру пришлось отвести взгляд.
На следующий день, когда сорвавшаяся с привязи лошадь понеслась по улицам с безумными глазами и пеной у рта, эмир, который стал нищим, преградил ей дорогу и остановил ее, успокоив ласковым словом. Тут прибежал слуга ее владельца и принялся восхвалять эмира за мужество, призывая на него благословения.
Вокруг сразу же столпился базарный люд: продавец фруктов угостил смельчака апельсинами, продавец сладостей дал ему ломоть сочной халвы, а гаремные красавицы осыпали его дождем монет из окон верхних этажей. Обувных дел мастер заставил его принять в подарок отличные кожаные сандалии, приговаривая: «Носи на здоровье, друг, такие не стыдно было бы надеть самому эмиру!» Все смеялись и хлопали его по спине, называя отважным малым.
В бывшем эмире пробудились истинно человеческие чувства, неведомые ему на протяжении долгих лет, и он горько пожалел обо всех несправедливостях, совершенных им на посту правителя. Не удержавшись, он сказал вслух:
– Какие чудесные люди живут в моем городе! Если бы теперь я вновь сделался их повелителем, так много узнав о них самих и об их житейских тяготах, я стал бы относиться ко всем ним с гораздо большим вниманием и уважением.
