Аманулла-хан учредил парламент и произвел другие социальные реформы, вызвавшие ярость ультраконсерваторов, которые боялись постепенной вестернизации. В 1929 году главарь разбойничьей банды Бачаи Сакао («сын водоноса») низложил короля и захватил власть. В стране началась анархия.
Затем герой Третьей афганской войны генерал Надир-хан, покинув больничную койку во Франции, вернулся на родину, собрал добровольческую армию – характерно, что в основном она состояла из представителей приграничных племен, – и в октябре 1929 г. вступил в Кабул, уже захваченный его братом Шах Вали-ханом.
Человек благородного происхождения, Надир-хан был провозглашен королем Афганистана. Он правил до 1933 года, а потом его сменил сын Захир-хан, принявший титул Захир-шаха.
Республика
Король Захир оставался у власти вплоть до военного переворота, организованного в июле 1973 года маленькой группой левых политических деятелей совместно с офицерами, обученными в СССР. В 1977 году страна была объявлена республикой, а ее президентом стал дядя короля Дауд-хан. В следующем году произошел новый переворот: левых сместила крошечная группа ультралевых, и страну переименовали в Демократическую Республику Афганистан.
Коммунистическая партия (называющая себя Народно-демократической партией) стала единственной разрешенной политической организацией. Власть захватил и удерживал силой Революционный совет, хотя обширные районы Афганистана отказались признать новый режим.
Вторжение русских
В марте 1979 года коммунистический лидер Н. М. Тараки был убит, и его сменил другой коммунист – Х. Амин. Развернулось мощное движение сопротивления режиму меньшинства, особенно в многочисленных горных районах. Чувствуя, что власть ускользает у них из рук, коммунисты обратились за помощью к СССР, и в декабре 1979 года под лозунгом «выполнения своего интернационального долга» в страну вошел «ограниченный контингент» советских войск.
Во время вторжения Амин был убит или, согласно заявлению кабульских властей, «умер от прогрессирующего диабета». Советская армия привела с собой дотоле находившегося в Чехословакии Бабрака Кармаля и сделала его президентом.
Год за годом советские и афганские коммунистические силы продолжали сражаться с борцами сопротивления во всех двадцати девяти провинциях Афганистана. К 1986 году восемь с половиной миллионов афганцев были убиты или искалечены либо стали беженцами – как обычными (теми, что очутились в Иране, Пакистане и других странах), так и «внутренними», то есть потерявшими кров и земли у себя на родине.
При явной нехватке вооружения афганцы боролись с советской сверхдержавой дольше, чем продолжалась вся Вторая мировая война. При этом их потери в живой силе превысили общее количество британских и американских солдат, убитых во время Второй мировой. Когда «великий вождь» Кармаль вернулся в Кабул после своего затяжного визита в Москву (где советский лидер Горбачев назвал афганскую кампанию «кровоточащей раной»), его сменил генерал Наджибулла из секретной службы ХАД, агенты которой проходили подготовку в КГБ. Год за годом в ООН осуждали присутствие Советской армии в Афганистане, а русские постоянно повторяли, что хотят уйти, но выдвигали при этом неприемлемые условия.
Сопротивление моджахедов
Русские и их относительно немногочисленные местные единомышленники контролировали всего лишь около пятнадцати процентов территории страны, и афганские патриоты, или моджахеды, продолжали оказывать им сопротивление со все возрастающим упорством.
Поначалу заграничные «эксперты» утверждали, что моджахеды продержатся не больше нескольких месяцев. Шли годы, и комментаторы постоянно выражали удивление по поводу того, что «священные воины» не сдают своих позиций. Однако люди, знающие афганцев и историю их страны, были удивлены гораздо меньше.
Опытные читатели газет свободного мира, привыкшие отделять факты от вымысла, отметили успех советских пропагандистов, которые сумели ввести свою дезинформацию в широкий оборот. Во что только не поверили многие авторы, вполне безупречные во всех остальных отношениях!
Поскольку журналисты в своей работе часто заимствуют информацию из сочинений коллег, внедренные советской стороной «факты» всплывают снова и снова. Временами, скопившись в одном месте, они порождают чудовищно лживые статьи.
Русские пропагандисты хорошо потрудились и в самом Афганистане, демонстрируя приезжим репортерам «нетронутые» города и поселки, выдаваемые ими за те, которые, согласно достоверным отчетам, они безжалостно разрушили.
Часть девятая
Красный медведь с Севера
Видение отшельника
По откровенному признанию Сирдара Икбала Али-шаха, в этой миниатюре, опубликованной в 1937 году в «Книге восточной литературы», идет речь о варварах с Севера, напавших на его страну.
Я изведал все земные наслаждения, но ни одно из них не принесло счастья моей душе.
Вино, деньги и власть лишь химеры, не более чем иллюзии, в которых нет ничего реального.
Здесь же, взгляни, душа, у тебя есть все, и все это досталось тебе даром. Могучие кедры – твоя крыша, бархатная трава – ковер, полноводная река услаждает твой слух своей музыкой, а прекрасные фонари природы льют на тебя свои лучи. Чего же тебе еще нужно?
Когда-то я правил людьми, но теперь моя вотчина – лес, лишенный коварства, и я сам себе царь в этом счастливом уединении. Я живу здесь, и порою закопченный диск моего ума еще может просветлеть в созерцании.
Воспоминания о мирском противны моей душе, но здесь мне ни к чему вспоминать о житейских невзгодах. Здесь меня не покидают покой и радость; один, я никогда не чувствую себя одиноким.
Идут дни, исчезая под сенью ночи; я внимаю сладостному напеву воды и брожу без опаски среди своих лесных друзей.
Ни один человеческий голос не проникает сквозь стену могучих гор, ни одна лодка не плывет по реке, и я упиваюсь своим нерушимым блаженством.
Как-то в чудесный летний вечер, когда воздух был напоен ароматом цветов и вокруг царили обычный покой и безмятежность, я преклонил колени в молитве. Вскоре меня одолела дремота, и я перестал понимать, где нахожусь.
И вдруг – о чудо! – все вокруг изменилось. Меня пробрало холодом; река, лес и горы – все пропало, мое привычное убежище обрело иной вид, и я очутился в каком-то странном краю. Речка здесь была маленькая и неистово скакала с камня на камень, рядом выросла непролазная чаща, а черные тучи наверху обещали бурю.
Однако я недолго изумлялся своему новому окружению, ибо скоро раздался оглушительный грохот, будто молния угодила в огромное здание и потрясла самые недра земли. Но нет, это был не гром, а нечто такое, чего я никогда раньше не видел и не слышал. Гигантское дерево рухнуло с треском, и куски металла, ударившись о скалу, отскочили и просвистели у меня над ухом.
