20 апреля, 9 часов вечера
Папа нашел на Луне новый кратер и дал ему название. Он, похоже, очень счастлив.
21 апреля, 4 часа дня
Сегодня на уроке английского миссис Пил представила нам новую училку-практикантку мисс Ларкен. Это оказалась Эйприл. Волосы она собрала на затылке в конский хвост. Грудь ее со времени нашего знакомства ничуть не изменилась. После занятий мы задержались, и я спросил ее о Старе. Она заявила, что они возле Пентагона поругались и с тех пор друг друга не видели. Еще она сказала, что лучше бы квакерам не догадываться о нашей предыдущей встрече. И спросила, помогла ли мне пирамидка. Я не хотел ее разочаровывать и ответил:
– Немножко.
Потом она сказала, что рада была меня видеть, и предупредила, чтобы я усердно занимался – она очень строгая учительница. Первым нашим заданием было написать сонет. Я сказал ей, что никогда не любил и не понимал поэзии. А она сказала, что постарается изменить мое отношение. И ушла. По-моему, я начинаю потихоньку выздоравливать…
23 апреля, 8 часов вечера
Сегодня на английском Эйприл сказала нам, что поэзия – это нечто большее, чем мы думаем. Она прочитала стихотворение Д. Г. Лоуренса «Слава Дижона», это такой сорт роз. И все время, пока декламировала, неотрывно глядела на меня. К сожалению, я запомнил только последние строчки:
Она наклоняется к губке, и груди
Колышутся, как желтые розы
На уроке мистера Хорда – он преподает нам раннюю американскую историю – я чувствовал сильнейшее сексуальное возбуждение.
2 мая, 11 часов утра
Написал первое в жизни стихотворение. Я пытался писать возвышенно и вместе с тем эротично.
Один в палатке, полной грудей,
Которые мелькали, словно крылья ангелочков,
Он грезил о заветных пирамидках,
О светлячках и о звездах,
Что спали на камне.
По-моему, мне удалось!
3 мая, 4 часа дня
Эйприл высказала мнение, что я вряд ли стану крупным специалистом в области стихосложения.
17 мая, 6 часов вечера
Стремительно приближается конец года. Шансов на то, чтобы остаться наедине с Эйприл, все меньше и меньше. На экзамене в конце полугодия она поставила мне трояк. Начинаю думать, что ее возбуждают только мертвые поэты.
25 мая, 3 часа ночи
Только что проснулся. Мне снилось, что ко мне пришла мама. Она была другой, не такой, как я ее помню. Мама казалась моложе, почти девочкой. Ее лицо было гладким и бледным, а длинные волосы ниспадали на плечи. Она пыталась мне что-то сказать, но я не мог расслышать. Мама протянула руку, коснулась моих пальцев и исчезла.
Я проснулся и увидел, что сжимаю в руке маленькое золотое колечко. Не знаю, откуда оно взялось, но я уверен, что, когда ложился спать, его тут не было. Я думаю, что мама действительно приходила. И в то же время не могу в это поверить. Такого не бывает! Наверняка тому, что случилось, можно найти объяснение. Ведь всему на свете есть объяснение. Кольцо теперь заперто в ящике моего письменного стола. Мама умерла, это был всего лишь сон! Нет, не верю!
25 мая, 7 часов утра
Я надел кольцо на мизинец, и оно пришлось мне впору, словно специально для меня сделано. Однако оно будет лежать в ящике, пока я не вспомню, откуда оно взялось.
26 мая, 9 часов вечера
Нашел в мамином альбоме фотографию, когда она была подростком. На ее пальце кольцо, которое я обнаружил вчера ночью. Я принялся расспрашивать папу, и он сказал, что мама надевала это колечко на их первые свидания. Кольцо принадлежало ее отцу. К маме оно попало после его смерти – кольцо маме дала ее мать.
Я спросил у папы, куда оно потом делось, и он сказал, что давным-давно его не видел. Когда они поженились, мама перестала его носить. Не знаю, что и думать.
3 июня, 5 часов вечера
Я сказал Эйприл, что мне надо с ней поговорить – меня кое-что очень тревожит. Она разрешила мне прийти к ней домой. У меня в запасе еще час. Я уже выпил семь чашек кофе. В животе бурлит. Изо всех сил стараюсь не думать о малиновом бренди.
3 июня, 5:30 вечера
Начал усиленно зевать. Выпил еще три чашки кофе, чтобы взбодриться. Такое чувство, что у меня сейчас ноги из ушей вылезут.
3 июня, 11:30 вечера
Я пришел к Эйприл на несколько минут раньше и, чтобы выждать время, принялся считать трещины на тротуаре. Насчитал двести семь, но тут Эйприл выглянула из окна и поинтересовалась, чем я занимаюсь. Я сказал, что считаю трещины на тротуаре. Она спросила:
– Зачем?
Я сказал, что я не уверен, я ни в чем не уверен. Потом вдруг не удержался и сказал, что, если, по ее мнению, мне лучше оставаться на улице, мы можем поговорить с ней так, на расстоянии. Тогда она спустилась, открыла дверь и пригласила меня зайти. Я сказал, что, по-моему, на тротуаре возле ее дома не двести семь трещин, а больше, но я успел насчитать только двести семь. Однако, если ей хочется получить точный ответ, я с радостью продолжу. Она сказала:
– Спасибо, но в этом нет необходимости.
– Ну ладно, – сказал я.
А она:
– Ладно так ладно.
Потом мы зашли в дом, и она закрыла дверь. Квартира оказалась маленькой: гостиная, спальня, ванная и кухня – тесная, негде повернуться. Мы сели в гостиной возле журнального столика. Эйприл заглянула мне в глаза и спросила, чего я хочу. Я рассказал ей о моем сне и о кольце. И прибавил, что она – единственная, кто может помочь мне найти ответ. Эйприл посмотрела на меня долгим взглядом, потом встала, пошла на кухню и вернулась оттуда с бутылкой вина и мистером Хордом, учителем по американской истории, который, как выяснилось, резал на кухне сыр.
– Да, интересный вопрос, – сказал мистер Хорд.
Я рассказал Эйприл, как миссис Лондер споткнулась, не заметив трещины на тротуаре возле ее дома, и свернула себе нос набок. Поэтому у нее теперь всегда такой вид, словно она ходит не прямо, а бочком, бочком… А еще через несколько минут я ушел… когда мистер Хорд поведал мне о том, как вставные зубы Джорджа Вашингтона, исчезнувшие после его смерти, нашлись спустя тридцать лет под его кроватью – их обнаружила служанка, которая полезла туда за упавшей монеткой.
Я так и не знаю ответа на мучающий меня вопрос. И, судя по всему, на Эйприл мне рассчитывать нечего: она предложила мне поискать кого-нибудь примерно моего возраста… дескать, будет больше проку.
10 июня, 5 часов вечера
Занятия в школе закончились. Впереди лето. Папа занят только своими лунными картами. Я повидался с Эйприл перед ее отъездом: они с мистером Хордом уехали в Колорадо, в какую-то коммуну. Эйприл пожелала мне счастья и поставила по английскому четверку с минусом. Думаю, мне нужно подналечь на учебу, чтобы раньше окончить школу и уехать отсюда к чертовой бабушке!
