Предисловие
Фантастика той тоталитарной
эпохи руководствовалась двумя великими глупостями, что тогда выдавались за
истину. Первая: робот – дура, человек – молодец, а вторая –
бессмертие ужасно и омерзительно.
О роботах я никогда не писал, чувствовал фальшь в самой
постановке вопроса, а на бессмертии крепко ожегся. Будучи бунтарем по натуре, с
первых вещей принялся доказывать, что быть бессмертным – хорошо. И все мои
работы на эту тему заворачивали взад. Эта несусветная дурь, как мне кажется,
началась с некого перса популярного произведения, бессмертного, одного из
двенадцати бессмертных. Одиннадцать «разрушили себя», а этот вот остался жить и
все никак не мог решиться помереть, ведь так надо, обязательно надо помереть, а
он все никак не решится, хотя и жить не хочет таким вот всемогущим, бессмертным
и не уничтожимым извне. Ах-ах, какой он несчастный, все дружно плюем в труса.
Не знаю как кто, но я сразу же ощутил, что вообще-то не
прочь оказаться на месте этого «нещщасного». И уж никак не стал бы страдать от
своей бессмертности и завидовать обычным людей, счастье которых, оказывается, в
том, что вскоре склеят ласты!
Увы, при культе личности в политике возникали культы,
культики и культяшки во всех сферах деятельности. Все редакторы заученно
твердили: переделайте концовку, чтобы ваш бессмертный раскаялся, передумал и
отказался от бессмертия, признав его ошибочным. Тогда да, дорога будет открыта.
Как и сотням другим. Кто читал тогдашнюю фантастику, вспомнит, как тогда мощно
перли клоны, все одинаковые, как доски в заборе: бессмертие ужасно – герой
кончает жизнь самоубийством, бессмертие ужасно – герой покончил с собой,
бессмертие отвратительно – герой поспешно себя убивает…
Где сейчас те угодливые авторы?
НИКОГДА и НИКОМУ в те времена не удавалось сказать что-то в
защиту бессмертия. К счастью, вся та система лжи и дурости рухнула вместе с
политсистемой. А я наконец-то снова собрался для очередной попытки. Уже не
рассказ или повесть, а в самом деле выношу на ваш суд крупную весчь. И не в
стиле «Троих», хотя там тоже бессмертные, но «Трансчеловек» – совсем
другой жанр, пока еще не существующий.
Назовем его когистикой, от cogito – мыслю, ибо чего уж
скрывать, в массе своей традиционная фантастика, так сказать, бытовая. Хоть на
страницах гремят галактические войны – это дамские романы для мужчин.
Расшифровывать не буду, умные поймут, а мнение напыщенных дураков никогда в
расчет не принимал, из-за чего в их среде всегда такой раздраженный вой при
слове «Никитин».
Да, я – когист. В крайнем случае –
писатель-когист.
Почему когист и что за жанр когистика – узнаете,
дочитав роман.
Ваш
Юрий Никитин
Дискуссии по этому роману идут по прежнему адресу там же в
Корчме.
2006 год, 30 мая, 18.00 по Гринвичу
Самое лучшее место в мире для отдыха отыскивается сразу,
когда опускаешь голову на женские колени. Нежные заботливые руки чешут, гладят,
выстригают волосы в ушах, а потом тонкие мизинчики копаются в ушных раковинах,
вылавливая срезанные волоски. Несказанно балдежное чувство, как будто снова в
утробе, не бывает наслаждения полнее или глубже.
Линдочка упорно протискивает между нами лобастую голову,
усердно вертит хвостиком и пыхтит жалобно: и мне почеши, я ведь тоже ваша,
почему меня не замечаете, мне же обидно!
Надо мной ойкнуло, мягкие ладони начали спихивать мою
отяжелевшую голову.
– Уже шесть часов!. А я еще не красилась!
– Успеешь, – запротестовал я. – Еще в носу
подстриги…
– У тебя там не растут, – уличила Каролина. – Мал
еще!
Она поднялась, моя голова расслабленно бухнулась на диван.
Не поднимаясь, я смотрел, как Каролина в тревоге и недоумении выгибается перед
зеркалом, но никак не рассмотрит спину и затылок. Потом села за трельяжный
столик краситься, там жуткий набор всяких лаков, гелей, снимателей, соскребывателей,
ножичков и пилочек, хитрых крючочков и прочих блестящих, как на столе хирурга,
штучек, а я переполз на другой конец дивана, где меня ждет ноут одного
заказчика.
Поломка хитрая, но я все настроил еще два дня тому, только
придерживаю чуть, дабы самому насладиться мощным камнем, самой крутой видюхой,
ОЗУ на два гига, новой системой охлаждения, из-за чего абсолютно не слышно,
работает это чудо или нет.
С ходу вошел в Интернет, подключился к одной из онлайновых,
где скорость проца и мощь видеокарты многое решает, порубился малость, но уши
автономно ловят передвижение Каролины. Слышу ее недовольное бурчание, что вот
еще одна морщинка проступила, а тут как бы две старые замазать… Даже не глядя в
ее сторону, чувствую, какой у нее процент готовности к выходу.
Потом бесконечно долго бурчала, что за зиму ужасно
растолстела, ах-ах, ни одни джинсы не налезают, как жить, надо бы что-то такое
съесть, чтобы похудеть, именно сейчас, чтобы к Голембовским уже худой и
стройной, я лениво бурчал, что ничуть не растолстела, надо верить не зенкам
своим, а напольным весам, джинсы сидят, как и сидели.
– Ничего не понимаешь, – пожаловалась она, – это
провожают, как могут, а встречают по одежде!
– Женщина без недостатков, – сказал я ласково, –
ценима куда больше, чем без одежды.
Она насторожилась, красивые дуги бровей приподнялись на
середину лба.
– Ты это к чему?
Я выключил комп, поднялся. Мне, чтобы одеться, достаточно
вылезти из домашних тапочек и сунуть ноги в туфли. Проделав все это, я обнял ее
сзади, поцеловал в макушку, как раз на уровне моих губ, сказал ласково:
– Ты хоть и злобная, но я люблю тебя, зверушка.
– Это ты злобный!
– Нет ты. Ты с меня одеяло стаскивала.
– А ты лягался!
– Я? Да никогда в жизни! А вот ты…
Она вывернулась, снова принялась поправлять на бедрах
джинсы, втягивать живот и приподниматься, так все женщины выглядят более
стройными.
– Вот так и ходи, – подсказал я.
– Не могу! Только стоять, да и то недолго.
– Пойдем? – спросил я.
Не отвечая, она тщательно подкрашивала губы, вытягивая их
трубочкой. Лицо очень серьезное, сосредоточенное, будто делает сложнейшую
операцию на мозге, даже не дышит, а когда оторвала от губ эту липкую красную
палочку, сосредоточенно пошлепала ими, разминая комья и заделывая микроскопические
щели, подвигала во все стороны, то сжимая в старческий жемок, то растягивая.
– Готова, – сообщила она. – Видишь, как быстро?
– Вижу, – ответил я и снова чмокнул ее в
макушку. – Пойдем, не люблю опаздывать.
