– Уже началось, – ответил я, засмеялся, топнул ногой и
велел: – По щучьему хотению, по моему велению, да будет Светланка такой же
молодой, сильной и красивой, какой была в тот день, когда я ее впервые увидел!
Она видела, как я спустился с крыльца, прошел по дорожке и
сел в машину. Та вырулила осторожно, чтобы не помять цветы на обочине, и
помчалась в сторону шоссе, хотя на самом деле я уже проскочил короткий
промежуток между Землей и Луной, на ходу проверяя разработки по преобразованию
темной энергии, влетел в офис на сорок седьмом этаже под старинным лунным
колпаком – ему уже семь лет! – а Светлана проводила взглядом фантом,
вернулась к зеркалу и принялась всматриваться в темное сморщенное лицо,
счастливо замечая, как начинают медленно исчезать мелкие морщинки, а глубокие
становиться мелкими…
2117 год
На планете планомерно сокращается население. Из семи
миллиардов осталось около миллиарда, вроде бы тот самый «золотой миллиард»
преуспевающих западных стран, хотя на самом деле нас, трансчеловеков, всего
несколько миллионов. Не больше десяти, это население большого города, хотя мы
разбросаны по планете.
Остальные же – это просто человеки, люди, которым и так
хорошо. Нет, они не стремятся в пещеры, они очень охотно пользуются всеми
благами нанотехнологий, получили от нас совершенно бесплатно идеальное здоровье
и практически неограниченную жизнь, которую всю проводят в развлечениях, в
виртуальных мирах. Никто из них не имплантировал чипы, для них это пугающе и
мерзко, тем более что стволовые клетки всем вернули молодость, они все
гордятся, что даже зубы у всех родные, вырастающие, как у бобров, никогда не
стирающиеся, всегда белые и красивые.
Быстро уходя по ветке технологий, мы еще не смотрим на них
как на стадо диких животных, хотя с холодком понимаю – когда-то между нами
пропасть будет больше, чем между человеком и микробами. И это «когда-то» на
самом деле очень близко.
2118 год
Заглянул к Светлане, она наконец-то дала уговорить себя
вернуться в девический облик, молодая и красивая живет в мире, наполовину
виртуальном. В нем я обнаруживаю и «себя».
Присмотревшись, я сказал:
– Что-то в этом Владимире не совсем верно. Давай подправлю…
– Нет-нет, – сказала она поспешно.
– Почему? Я ничего не испорчу.
– Нет, – ответила она и взглянула мне в глаза
прямо. – Меня он устраивает именно такой… как есть.
Каким я тебя сделала, прочел я на ее лице. С теми
поступками, какие от меня ждала.
Некоторое время мы смотрели друг на друга, оба не знали, как
выпутаться из неловкой ситуации, даже я не знаю, ведь у меня всего лишь
«расширенный» интеллект, а к «приподнятому» только подступаемся, наконец
Светлана произнесла с прежней задорной улыбкой:
– Не надо, Володька, не ищи никаких слов. Я просто люблю
тебя… но тебя это ни к чему не обязывает.
2119 год
Технологический прогресс ускоряется, интеграция человека с
компьютерными системами уже не вызывает шока. Увеличение и усиление разума идет
стремительными темпами. Мы, став намного более разумными, начинаем создавать
еще более разумные системы, что позволит нам стать еще мощнее, развитее.
Началось стремительное приближение к сингулярности.
Уже сейчас начинаем создавать нечто еще более крутое,
навороченное, так что при еще большем ускорении выйдем на тот промежуток
времени, когда мир окажется населен сверхлюдьми, которые отличаются от нас
больше, чем мы… нет, не от обезьян, а от дождевых червей.
Тревожно.
Мы можем все предсказать… или хотя бы предсказывать с разной
степенью вероятности, но что будет после сингулярности – представить
абсолютно невозможно.
Среди ночи был звонок, я взглянул на экран, что возник в
пространстве перед моими глазами, там двигались увеличенными в миллионы раз
механизмы, показывая заключительный этап сборки первого настоящего
нанобота-ассемблера.
– Свершилось! – выдохнул я. – И никогда мир уже не
будет прежним…
Машина, уловив мой приказ, примчалась к дому и остановилась
вплотную с балконом на моем семидесятом этаже. Я видел по ее дрожи, что она
боится высоты и вообще довольно трусливая, не люблю вообще-то чересчур
осторожных механизмов. Как часто конструкторы перегибают палку с этим
механизмом самосохранения, это не дело, когда самолеты сами выбирают маршруты,
чтобы облететь грозу, катера начинают бояться глубокой или быстрой воды,
автомобили же предпочитают ехать в правом ряду и не увеличивать скорость сверх
рекомендуемой.
В офисе я положил наше сокровище, что обошлось нам в
семьдесят миллиардов долларов, под скан микроскопа. На экранах появилось это
образование, которое по инерции зовем чипом, хотя, конечно, это давно не чип,
как дисплей давно не дисплей.
Ильдер, мой главный инженер, явился торжественный, при
параде, даже шевелюру отрастил за сутки для такого случая, очки тоже исчезли, я
заметил по блеску кристаллических глаз, что ради праздника все-таки поставил
себе самую последнюю модель, с трансфокатором и всеми наборами расширителей.
– Грустно, да? – спросил он. – Как все ждали наноботов!..
А сейчас всюду молчание, хотя мы разослали пресс-релизы.
– Так уж совсем нет откликов?
Он пожал плечами.
– Есть. В десятке изданий, но и то не на первых полосах.
Там, среди сообщений о забавных происшествиях и кустарных изделиях. Похоже,
человечеству вполне достаточно того прогресса, что достигнут.
Я ощутил пугающую пустоту. И так нас осталось меньше
миллиона. Да где там миллиона, всего полмиллиона транслюдей, а все
остальное – «простые», между ними и нами все больше расширяется брешь, как
между быстро расходящимися ветвями вида.
Ильдер смотрел с ожиданием. Я стиснул челюсти, пережидая
приступ внезапной тоски и отчаяния. В самом деле, не лучше ли начинать
принимать эйфорины хотя бы изредка…
– Нет, – ответил я сквозь зубы, – нет.
Ильдер смотрел с непониманием.
– Что «нет»?
– Мы не остановимся, – ответил я. – Пусть даже
весь мир будет против.
Он всмотрелся в меня, в глазах блеснуло, словно
сфотографировал меня для потомства в последний день моей жизни.
– Нет, шеф, так нельзя.
– Что?
– Я вижу, что задумали. Тот раз мы были прижаты к стене,
когда вы решились ввести себе первые наноботы. Но сейчас мы на вершине славы и
богатства. Не надо, шеф!.. Начнем неспешно подбирать добровольцев.
Я покачал головой.
– Ты же видишь реакцию. Этих добровольцев придется искать
долго, а потом еще дольше объяснять и уламывать. Нет, брат, наше время еще не
прошло.
