– Значит, надо вытаскивать его из дерьма!
Михаил взглянул на Светлану, на меня.
– Володя, вы согласны с Колей?
Я вспомнил тех вонючих обосранных бомжей, которых мы с
Каролиной брезгливо обходили по проезжей части, как и весь остальной народ,
невольно покачал головой.
– Я бы их еще и добил.
Коля дернулся, будто я предложил добить его самого, Михаил
усмехнулся.
– Вы слишком категоричны, Володя. Но нельзя не признать, что
все попытки приподнять простого человека до своего уровня… обломались. Слишком
уж нас мало, а их миллиарды!
Коля спросил сварливо:
– У вас что, другая концепция?
– Да, – ответил Михаил скромно, но посмотрел в нашу сторону,
словно выпрашивал помощи. Светлана опустила ладонь на мои пальцы. От ее руки
идет сухой дружеский жар, я в самом деле ощутил, что я не совсем один в черном
мире.
– И что же вы придумали? – спросил Коля с подозрением.
Михаил ответил мирно:
– Думаю, это придумывается… или делается само собой.
– И что же?
– Просто оставить эти безнадежные попытки. А свою энергию
употребить на то, что даст хоть какой-то результат. Проще говоря, оставить
простого человека там, где он есть. Перестать возмущаться засильем глупости на
телевидении, а принять это как данность. А то ведь как-то несправедливо: семь
миллиардов создают все материальные богатства, но смотреть фильмы должны такие,
которые смотрит золотой миллиард? Да какой там миллиард, от силы – сто
миллионов человек! Нет, им свое, нам – свое.
Коля нахмурился, поинтересовался с недоверием в голосе:
– А для нас – свои каналы?
– Возможно, – ответил Михаил, – к этому придем.
Главное, что именно сейчас вот намечается… еще не проявившаяся тенденция и
потому не замечаемая ни политологами, ни футурологами, тенденция… нет, пока
только созрели предпосылки к ней, к тенденции разделения человечества на высших
и низших…
Коля фыркнул:
– Это уже было в Средневековье. Благородные и… прочие.
– Все развивается по спирали, – напомнил Михаил. –
Только на более высоком уровне. Мы наконец-то признаем… или наши дети признают
неравенство и будут жить по этим правилам. Это не обязательно узаконивать.
Достаточно это понять и принять. И, главное, перестать тащить всю эту инертную
и сопротивляющуюся массу народа до своего уровня. У нас пупы развяжутся и руки
оторвутся, а они и на миллиметр не поднимутся.
Мое сознание постепенно как бы затуманивалось, не в силах
одновременно воспринимать и музыку, доносящуюся из главного зала, и
многоголосый говор за столами, а тут еще нарастающий жар ладони Светланы, она
словно молча переливает в меня часть своей дикой силы. Грустная истина в том,
проползла ленивенькая мысль, что именно этот двуногий скот, презираемый и третируемый –
за дело! – все-таки именно этот скот, для которого снимаются дурацкие
комедии, устраиваются пошлейшие шоу, именно он, являясь массовым потребителем,
позволяет снижать цены на телевизоры и всю электронику, на продукты питания, на
все-все, что является массовым продуктом. А на падающие с его стола крохи можно
развивать науку и совершенствовать технику. Что делать, пока нет другого пути.
Построение коммунизма, где все должно «по сознанию» и все люди должны быть
«сознательными», быстро выдохлось именно по причине, что строить коммунизм
впрягли все-таки скот, в котором от человека меньше одного процента.
Они спорили, музыка грохочет, певица уже просто выкрикивает
что-то в зал, делает загребательные движения, в зале царит пьяненькое
расслабленное веселье двуногого скота, хоть и в хороших костюмах, но только
этот двуногий себя скотом не считает, для него двуногий скот только тот, у кого
нет диплома и кто не носит галстук. Увы, более жизненным оказался этот путь,
когда все достижения цивилизации работают на удовлетворение запросов этого
двуногого скота, лишь бы работал больше, покупал больше, и тогда можно
развивать человека «всесторонне». То есть он и срать станет больше, но и
тактовая частота компьютеров возрастет…
Коля сказал с неудовольствием:
– Ну, Михаил, ты какую-то странную зависимость выводишь.
– Смотри, – ответил Михаил, – сперва героями были
великие воины, полководцы, создатели империй. Ну там Александры Македонские,
Ахиллы, на худой конец – Чапаевы. Затем пришла эра ученых: весь мир узнал
имена Эйнштейна, Ферма, Бора, Максвелла, Оппенгеймера, о них писали, ими
восхищались, им старались подражать, по их стопам пошли самые умные, самые
талантливые…
Он сделал паузу, Коля сказал нетерпеливо:
– Телись, не надо театральных жестов.
– Да это я просто не решаюсь, – ответил Михаил, –
сказать, в каком дерьме сейчас мир. У нас не знают героев…
– …да и хрен с ними, – вставил Коля.
– Согласен, – ответил Михаил невозмутимо, – но не
знают и того, кто создал компьютеры, Интернет, автомобили, космические корабли,
расшифровал ДНК… зато у всех на виду и на слуху создатели новых причесок, новых
выкроек платьев. На какой канал ни переключу, везде интервью с дизайнером
нового способа укладки волос, все это на фоне роскошнейшей виллы, которую этот
дизайнер купил за каких-то сто миллионов долларов, разве это деньги, а еще на
заднем плане мачты его яхты за двести миллионов. В то же время я назову десяток
виднейших ученых, которые приподняли нашу цивилизацию на новую ступень, но им
едва-едва хватает денег на хлеб.
– Ну уж и на хлеб!
– Ладно-ладно, – уступил Михаил, – на хлеб
хватает. Но у них не только таких вилл и яхт нет, у них нет возможности ставить
опыты, что могут дать человечеству жить без болезней, жить счастливо, летать на
другие планеты и даже к звездам! Именно эти ученые дали возможность этим
дизайнерам причесок получать вот такие сумасшедшие деньги, но сами… куда мир
катится?
Я вдруг ощутил себя легче. Не то чтобы с души спал могильный
камень, нет, и не спадет, чувствую, я из таких вот повернутых, но все же что-то
задело. Я сам примерно так чувствовал, только не мог словами, а Михаил, недаром
кандидат наук, умеет формулировать. Хрен с ними, теми двуногими, нечего с ними
нянчиться. Но и Коля прав: если бы хотя бы часть денег, выбрасываемых на
придумывание новых гелей для увеличения женской груди, направили на медицину,
рак успели бы победить до того, как…
В темном беззвездном небе блистающий, как осколок
арктического ледника, острый серп луны, яркие фонари не могут соперничать
блеском, прижались к асфальту. Воздух еще теплый, словно вечером, хотя далеко
за полночь, разогретый асфальт и стены домов щедро отдают накопленное тепло.
Автомобили выстроились темные и загадочные, только крыши блестят, как у
металлических жуков, да вспыхивают фары у тех, к кому подходят хозяева.
Из кафе то и дело выводят хозяев жизни, кто-то блюет прямо
на тротуар, двое добрались до своего авто и шумно мочатся на колеса. Женщины
пьяно щебечут, у одной бретельки сползли на локти, мужчины игриво щипают за
дойки, она глупо хихикает и томно выгибается, призывно раскрывая разогретые
приливом крови губы, какие они все одинаковые…
