Начинается переход на импы, хотя и не насильственный, но все
равно болезненный. Старшее поколение в ауте. Новое бурлит, разделилось, споры
переходят в драки. Хорошо, хорошо, пусть дерутся. Это лучше, чем митинговать и
пытаться мешать глобализации или наступлению высоких технологий.
Дураков хватает, и всегда они, именно дураки, пытались
остановить технический прогресс, прикрываясь лозунгами о защите простого и даже
очень простого человека.
Биодобавки – дело все еще новое, производство
развивается хаотически. И, как в любое новое дело, сулящее огромные прибыли,
сюда хлынула масса жуликов и темных дельцов. Я чувствовал себя ветераном движения,
уже сам мог с высоты опыта что-то посоветовать, хотя это дело гиблое –
каждый считает, что только ему ведома истина, я же слежу за всеми новинками,
стараясь понять: рекламный трюк жуликов или же в самом деле создано нечто
обещающее повысить индекс здоровья?
Снова в моду входит йога, траволечение, но это для тех, кто
не может позволить себе дорогие препараты. Я, к счастью, могу, но с
биодобавками тоже надо меру знать, однако где она, та мера? Жру все, что
обещает здоровье и долгую жизнь…
А сегодня на первые полосы в новостях вышел грандиозный
скандал. На этот раз не чистки в правительстве, не финансовая пирамида:
омоновцев не хватило для грандиозной операции собственных сил, подключили
фээсбешников, провели совместную и взяли по стране около двухсот фирм,
арестовали и опечатали две тысячи складов, с которых в продажу поступали
поддельные биодобавки.
На этот раз не просто умелое копирование, при котором
поддельное практически неотличимо от оригинала и пользу все равно приносит, не
плацебо, когда вместо необходимых компонентов продаются пустышки из смеси муки
и крахмала: в лаборатории провели тщательный анализ и определили, что
использовались чрезвычайно токсичные вещества. Вряд ли по злому умыслу, скорее
всего – по дурости и невежеству, желанию поскорее сколотить состояние на
очередной моде.
Я сделал запрос, среди опасных добавок оказалась треть тех,
которыми я перестраивал биохимию организма. Я представил себе, что скажет
Аркадий, злорадничать не будет, даже посочувствует, но его сочувствие горше
злорадства: я же говорил! Я же предупреждал! Я же советовал…
Не впадая в панику, я выбросил опасные, проверился у врачей,
выслушал, что посадил печень, в почках и желчном пузыре опасные камни, к тому
же в поджелудочной появилось довольно крупное образование. Совсем недавно его
называли «новообразование», заменив пугающее «опухоль», а «опухоль», помню,
пришла на смену «раку», от которого мурашки по коже, а теперь вот вообще просто
«образование». Осталось только добавить «высшее» или «незаконченное среднее».
Предложили понаблюдать, а если начнет увеличиваться – немедленно под нож.
Щас, ответил я мысленно. Имея на руках снимки и анализы, я
скорректировал добавки, некоторые начал потреблять ударными дозами, и, когда
через год пришел на медосмотр, тот же врач долго сравнивал новый снимок со
старым, морщил нос, наконец сказал с раздражением, что в прошлый раз, наверное,
сделали недостаточно тщательно.
Вообще началась, можно сказать, уже коммерческая гонка за
здоровьем. Как только пошла мода на моложавых и подтянутых, с прилавков начали
сметать все жиросжигающие. Медицинские центры, не веря своему счастью, получали
от торговых фирм многомиллионные заказы на новые кремы, гели, спреи, которые
оздоравливают, омолаживают, улучшают, подтягивают, разглаживают, убирают.
Медицина, ощутив к себе дружественное внимание
общественности и финансовую помощь воротил, заинтересованных жить дольше,
начала резко ускоряться с исследованиями. Из ведущих клиник то и дело поступают
сообщения про открытие какого-то уникального метода либо оздоровления, либо
омоложения, либо радикального продления жизни, но еще больше опровержений.
Взять только многострадальный кофе, его с тупой регулярностью заносят то в
крайне вредные, еще Вольтеру на это указывали, что пьет яд, а он соглашался,
что да, яд, но только медленный, убивает его вот уже шестьдесят лет, то
находили в нем жутко полезные вещества и так реверсировали каждые пять лет.
Последнее время такое же с красным вином, которое то продляет жизнь, то
сокращает, то продляет, то сокращает, то вызывает рак, то предотвращает все
виды рака…
Аркадий начинал проявлять вполне понятный интерес, годы-то
идут, никто из нас не становится моложе, Жанна стареет, сам хоть еще не
развалина, но уже и не орел, сегодня вот зашел в гости, от кофе отказался,
долго и дотошно расспрашивал про биодобавки, по моим ссылкам заглянул в
Интернет, скрупулезно вчитывался, ходил по гипертекстам.
Вздохнул разочарованно.
– Это все лишь догадки, – сказал он мягко. –
Предположения. Желания… Но почти нет клинических подтверждений…
– Как же нет? – воскликнул я. – А вот… и вот?
– Шутить? Смотри, здесь на мышах, а здесь на морских
свинках!
– А вот на людях!
– Небольшая клиника, – уточнил он, – а для
проверки выбрали группу из пятидесяти человек. Не смешно ли? Не из пяти миллионов,
как было бы верно, а всего из пятидесяти человек! К тому же кто знает, по каким
параметрам подбирали?
Я спросил:
– Но что делать?.. Время уходит!
Он усмехнулся.
– Куда торопишься? Мы еще молоды. Пусть рискуют те, кому за
семьдесят. Им все равно вот-вот склеивать ласты. А так, глядишь, сумеют
продлить еще на десяток лет. Я лучше подожду, когда будут результаты. В
смысле, подтвержденные исследованиями в других клиниках. Да и того мало, надо
еще понять, как это отразится потом.
– Каком «потом»?
– Ну, сейчас эта вакцина навеки избавит меня от гриппа, а
через десять лет те изменения в организме, что проделала вакцина, не приведут
ли к быстрому и необратимому раку? Или чему-нибудь пострашнее?
Я сказал с натужным оптимизмом:
– Кто не рискует, тот не пьет вместе с рыбами. И того не
хоронят в гробу из красного дерева.
– Ты не был человеком риска, – заметил он с некоторым
удивлением. – Извини, но трагедия с Каролиной совсем выбила тебя из колеи.
Увы, все мы смертны, тут ничего не поделаешь. Просто ты увидел смерть слишком
близко. Просто не думай о ней. Относись как к некому философскому понятию. Или
философской категории.
После его ухода я сидел, несколько поколебленный, на
биодобавки старался не смотреть вовсе. Потом в ванной долго рассматривал себя в
зеркало. Неужели Аркадий прав, а я всего лишь отчаянный трус, которого
настолько потрясла смерть близкого человека, что я тут же примерил к себе,
ужаснулся и теперь всячески стараюсь увильнуть от предначертанного?
Правда, у меня великая цель, но не лгу ли я сам себе,
выставив, как щит, эту великую цель, мол, не для себя стараюсь, а на самом деле
отчаянно трушу и делаю все только для себя?
Вернувшись в комнату, лег, не спуская взгляда с портрета
Каролины. Нет, все-таки для нее, мы так устроены. Живем для женщин, стараемся
для них, все только для них. Просто в моем случае переплелось так, что одно
невозможно без другого. Я должен суметь дожить до того времени, когда сумею ее
воскресить.
