– А ты? – спросил он с некоторым напряжением.
– Я вижу только то, что есть, – сообщил я. – А
также то добавочное, что можно узнать или понять. Вон тот дом я вижу
полупрозрачным, могу подсчитать ступеньки лестницы… да что считать, вон все
цифры… Когда смотрю на стену, там тут же бегут сведения насчет марки бетона,
плотности, скорости застывания, количества арматуры…
– А на хрена это тебе? – спросил он с недоумением.
– Не знаю, – ответил я честно. – А вот дерево… Это
клен. Он из семейства acer saccharum, на канадском флаге лист сахарного клена,
их сто пятьдесят видов в Евразии, Северной Африке, Северной и Центральной
Америке. Растут в лиственных и смешанных лесах. Клен остролистный, татарский,
полевой, явор и другие используют в защитном лесоразведении, для озеленения,
древесину – в производстве мебели, инструментов и прочего. Клены –
хорошие медоносы. В октябре сахарным кленом только любуются, а вот в марте
собирают уникальный сок, гораздо более сладкий, чем сок березы. В преданиях
западных и восточных славян клен является деревом, в которое превращен человек.
По этой причине кленовое дерево не использовали на дрова, ибо «клен от человека
пошел», из него не делали гробов, ибо «грешно гноить в земле живого»…
Он наконец пришел в себя от обуявшего столбняка, возопил:
– Да на хрена… на хрена тебе это? Ты что же, куда ни
глянешь, там страница энциклопедии?
– Почти так, – согласился я. – Честно говоря, мне
тоже кажется, что я переборщил. Но с другой стороны, везде видеть голых бабс
или подрисовывать портретам усы и бороды – это вообще какое-то детство.
Он обиделся:
– Никакие не усы! Есть прикольные художники, что так
подделывают портреты или переиначивают плакаты, что со смеху лопнешь!
Я сдвинул плечами.
– Верю. Но я как-то… не хочу жрачить по любому поводу. И без
повода.
Он помолчал, сказал тихо:
– Ты очень изменился с тех пор, как ушла Каролина. Не по
внешности, в этом мы все… Но вон Аркадий как был… гм… таким и остался. Да и все
такие же, даже Светланка. А ты стал другим. Раньше ты прикалывался чаще, чем я.
– Изменился, – согласился я. – За четверть века
можно измениться.
Он взглянул коротко, вздохнул. Я тоже промолчал, он и так
понимает, что я без очков, корректирующих реальность, только потому, что уже с
имплантатом. Да, я был в числе первых, кто воспользовался усовершенствованной
реальностью с помощью компьютерного терминала, потом – шлема, неделю назад
тоже в числе первых решился на установку мозгового имплантата. Да что там
«решился», настоял, пробился в число первых, но это не значит, что оказался в
первом десятке: в первой тысяче, да и то, считаю, повезло.
Остальной народец, который попроще, предпочитает смотреть на
мир и видеть его таким, какой он есть, даже гордятся этим, идиоты. Все равно,
что если бы жрали сырое мясо, разрывая его руками и зубами, и гордились бы
этим. Ладно, пусть смотрят на «естественные» объекты, пусть живут неспешно,
пусть не напрягают мозги, пусть больше развлекаются, оттягиваются, балдеют. Они
не стремятся в будущее, им и здесь хорошо.
Да, собственно, и хрен с ними. Все равно в будущем им делать
нечего.
Мы вышли из машины, она закрыла дверцы и двинулась в
подземный гараж, где помоется, почистится и встанет на свое место в тесном
ряду, настолько тесном, что двери невозможно открыть, даже поднимающиеся вверх,
еще один плюс в пользу автопилота.
Коля с ходу принялся рассказывать анекдоты, часть из них уже
про виртуальную, разделенную или улучшенную реальность, сам хохотал во все
горло. Навстречу идет статная женщина, с потрясающей фигурой, хорошо одета, я
бросил на нее короткий взгляд и прочел моментально, что ей тридцать восемь,
разведена, без материальных или жилищных проблем, старший консультант по
распределительным вычислениям, от одиночества не страдает, но познакомилась бы
с интересным человеком для совместного досуга…
Она взглянула в нашу сторону, легкая улыбка осветила ее
лицо, одежда на миг исчезла, я увидел крепкое загорелое тело с белым
треугольником внизу и ослепительно белой грудью: загорала по старинке, в
купальнике. Видение длилось долю секунды, я успел увидеть достаточно, чтобы
понять: лифчиком не пользуется, интим-прическу не делает, даже в подмышечных
впадинах длинные густые волосы, есть и такое направление в современной моде, в
нужных местах на теле приятные нежные валики жира, которые так любят мужчины…
Тут же все исчезло, это как кусок жареной печенки перед носом голодного пса, а
мужчину многие женщины почему-то представляют именно в этом виде.
Коля, как ни странно, на нее не среагировал вовсе, я
запоздало сообразил, что она выделила только меня и показалась такой именно
мне. Видимо, ее визуализация настроена таким образом, что, к примеру, женщины
ее вообще не видят либо видят как нечто безликое, а мужчин распределила по
степени интересности.
Ого, сказал я себе глумливо, начинаю пользоваться женским
вниманием. Даже вот так, на улице, чего раньше никогда не было. Наверное,
слишком разрисовал себя в визитке, которую видят все. Скромнее надо. Скромнее.
Коля оглянулся вслед женщине.
– Что так рассматриваешь?.. Что-то серое, как пыльный мешок
с соломой.
– Да так, – ответил я, – так просто. Я ж не
капризный.
Высокий уровень допуска, высокий, сказал внутренний голос.
Выше моего разве тот, которому открыт и номер телефона или адрес. Остальные,
как вон Коля, не видят даже того, что одинока и не прочь познакомиться.
Дверь с двух шагов узнала меня, послышался щелчок,
отпрыгнула и скрылась в проеме. Лифт заторопился вниз, высвечивая на табло
номера этажей и секунды, через которые распахнет перед нами двери. Коля
озабоченно взглянул на запястье, где блестят золотом крупные часы.
– Ты долго не собирайся, хорошо? А то без нас всю водку
выжрут.
– У тебя в прошлый раз были другие, – заметил я.
– В прошлый раз не было вот этого, – ответил он гордо и
ткнул в одну из кнопок.
Призрачный циферблат исчез, появились цифры: 36,4236.
– Это твоя температура? – спросил я. – А почему не
тридцать шесть и шесть?
– Долго жить буду, – ответил он с довольной ухмылкой.
– А температура при чем?
Двери распахнулись, Коля с широчайшей улыбкой, словно у
буддийского идола, шагнул в кабинку. Та, не дожидаясь команды, по дефолту
выбрала этаж, на котором моя квартира, и понеслась с таким ускорением, что наши
Фаберже оттянулись к полу.
– Доказано, – объяснил Коля с чувством
превосходства, – что люди, у которых температура тела ниже, чем
стандартные тридцать шесть и шесть, живут намного дольше. Это не зависит от
пола, расы и вероисповедания. Я встречал чувака, у которого вообще тридцать
шесть и две десятых!.. так что давай, меняй свой китайский «Ролекс» на вот
такие, полезные… А вот это видишь?
