Аркадий воззвал к нам, указывая на Колю:
– Люди, плюйте на него! Слышали, что говорит? Слышали?
Леонид посмотрел на меня, поискал глазами Жанну. Она
ответила ему материнской улыбкой, он спросил озабоченно:
– Светлана придет? А то у нас Володя скучает…
– Уже позвонила, – ответила Жанна охотно. –
Опоздает на полчасика!
– Ага, – сказал Леонид, – значит, на часик… Не
лучше ли подождать за столом?
Жанна подхватила весело:
– За стол, все за стол!.. Света не обидится. Сама виновата.
– У нее занятия заканчиваются поздно, – заступился
Коля.
– Разве она не директор? – спросил Леонид.
– Она играющий тренер, – объяснил Коля с
удовольствием. – Сама ведет самую трудную дисциплину… забыл, как
называется… что-то с похудением в одних местах и пампингом в других.
Леонид вздохнул:
– Тогда к ней народ ломится. Стоит на нее посмотреть, каждая
женщина захочет стать похожей…
Потом, когда все расселись за столом, Леонид ни к селу ни к
городу разразился панегириком против негров, доказывая их неполноценность в
интеллектуальной сфере, тоже мне, новость. Я снова промолчал, ибо в отличие от
собравшихся, что живут сегодняшним днем, зрю день завтрашний, где не будет
негров, не будет русских, не будет американцев, арабов, китайцев. Даже евреев
не будет, что вообще-то предположить трудно, но когда перейдем в волновые
существа, станем жить даже не на планетах Солнечной системы, что за дикость, а
в пространстве и времени, смешно будет вспоминать о цвете кожи, расе или
национальности.
Стол, как всегда, ломится от яств, только теперь эти яства
как бы на порядок выше: мясо нежнее, рыба без костей, салаты из свежайших
овощей, прямо с грядки, все хрустит на зубах и брызжет соком, а пирожные и
печенье – просто чудо, хотя все натуральное, все натуральное, а что из
натурального вроде бы можно еще придумать?
Я держал улыбку предельно довольную, в самом деле, если быть
проще, это все должно очень нравиться. И в самом деле, если забыть про высокие
технологии и рывок в будущее, то здесь очень милый и уютный мир.
Коля провозглашал тосты, все вытягивали руки и со звоном
сдвигали над столом фужеры. Я тоже поднимал со всеми, правда, с яблочным соком.
На меня косились с чувством полнейшего превосходства, но только Коля время от
времени пытался уговорить тяпнуть, дернуть, вмазать, заложить за воротник.
Остальные то ли передоверили эту роль ему, то ли убедились, что я тверд, аки
партизан.
Аркадий сел на излюбленного конька и принялся высмеивать
увлечение некоторых двуногих особей всякими механическими прибамбасами. В
печати, мол, уже пишут, что скоро придет время, когда придурки начнут вставлять
себе всевозможные чипы, а при таком наглом вторжении организм вынужден будет
защищаться, как может: облекать внедренные чипы в капсулы, отторгать, подавать
им неверные сигналы, так что начнется веселая жизнь с полумеханическими
сумасшедшими…
Я старался вообще не слушать, чтобы не начинать возражать.
Молотит языком, сам не понимает, что молотит. Если такой уж праведный, то взял
бы да выдрал свои искусственные зубы. Или хотя бы повыковыривал пломбы. Или вон
сколько людей возвращается с войн инвалидами. Кому ставят ручной протез, кому –
ножной, так что же им – кончать жизнь самоубийством, что у них что-то
искусственное? А сотни тысяч, которым вставили искусственный клапан сердца?
– Гм, – сказал я, – Аркадий, я слышал, вы своей
маме искусственный хрусталик поставили?
– Да, – ответил он с готовностью, – у нее началась
возрастная катаракта, зато теперь стопроцентное…
Он умолк, глаза сузились, а лицо посуровело. Я тоже
промолчал, умным достаточно. У них вся семья с близорукостью, да еще и с
предрасположенностью к ранней катаракте, он и отца два года тому свозил в
клинику. Ему так вовсе искусственную сетчатку поставили, а то старик совсем
было ослеп не то из-за глаукомы, не то из-за какой-то гадости похуже, сейчас же
читает самый мелкий шрифт даже в темноте, чего не может Аркадий.
Леонид сказал мягко:
– Володя, мы все поняли, на что вы так грубо намекнули, но
Аркадий имел в виду совсем другое…
– Что? – спросил я.
– Чрезмерную чипизацию человека, – объяснил он. –
Раньше ее называли кибергизацией. Человек не должен с такой легкостью
отказываться от своего прекрасного тела…
– От прекрасного никто не откажется, – возразил
я. – Но когда мои родные суставы хрустят при каждом шаге, по лестнице
подниматься трудно, а с искусственными я смогу поднять хоть танк, только дайте
мне шанс поставить такие суставы и такие сухожилия… Да что там поднять, с
искусственными суставами, если верить обещаниям разработчиков, любой из нас с
танком на плече взбежит хоть на сотый этаж, лишь бы ступеньки не провалились!
Лично я, как нормальный человек, уж извините, слово «прекрасные» поставлю
совсем в другом месте.
Аркадий сказал так же мягко, в манере Леонида:
– Володя, я не против технологического прогресса! Посмотри,
какие у меня экраны на стенах! Какой телевизор – самой последней модели!..
И все новинки я стараюсь приобрести и приспособить. Но – для квартиры, для
машины. Однако тело человека столь совершенно, что не нашим криворуким умельцам
в него лезть немытыми лапами!
– А если не наши, – спросил я, – а западные?
– Какая разница, – ответил он с отвращением. –
Западные за быструю прибыль что угодно выпустят, не проверив, не протестировав
на неграх или китайцах.
Настена слушала внимательно, поглядывая то на меня, то на
Аркадия и Леонида, взгляд нерешительный, наконец сказала обиженно, покраснев,
как юная девочка:
– А почему так уж нельзя, если будет проверено? И будет
работать? Я вот все никак похудеть не могу, как ни стараюсь, а если
какой-нибудь чип будет перехватывать жир и как-то избавляться, то почему нет?
Жанна быстро взглянула на мужа.
– Ах, Настенька, Аркадий говорит о высших ценностях, ради
которых нельзя поступаться минутными удовольствиями.
– Ничего себе минутное, – сказала Настена еще обиженнее
и пощупала складки на боках, – я все время помню про эти мешки с салом!
Жанна поморщилась, но при этом посмотрела на мужа.
– Настенька, Аркадий говорит о высоком, духовном…
Голос ее звучал укоряюще, Настена повернулась за поддержкой
к Леониду.
– А ты чего молчишь?
Леонид проговорил солидно:
– Ну, я вообще-то соглашусь вживить себе чип, но, конечно, с
соблюдением целого ряда условий. Во-первых, только если буду в нем очень сильно
нуждаться. Буквально, без него – никак! Во-вторых, он должен быть не
просто выпущен и тут же в продажу, а протестирован в десятке независимых
лабораторий. Более того, проверен и на добровольцах… сумасшедшие всегда
найдутся!.. в течение хотя бы пяти или десяти лет.
