– Ты ж технарь! Зачем тебе о моллюсках?
– Моллюсками занимаются конкуренты, – объяснил я.
– Конкуренты? – не поняла она. – Я думала, твои
конкуренты такие же несгибаемые железячники.
– И они тоже, – согласился я, – но стратегически
опаснее эти вот, биолухи.
– Почему?
– Технарей я знаю, – признался я. – Примерно
представляю, с какой скоростью идут, ползут или в каких случаях бегут, и могу
сказать, когда упрутся в стену. Могу просчитать варианты, экстраполировать в
будущее… а вот биологи… гм… это почти не люди, а какие-то марсиане. Они и
думают вроде бы не по-человечески.
Она сказала задумчиво, не спуская с меня пристального
взгляда:
– Знаешь, Володя, мне эти биологи куда симпатичнее.
– Как ты нас различаешь?
– Ну, в постели вы одинаковы, согласна, если ты на это
намекаешь со всей своей скромностью, но их путь… как-то человечнее, что ли?
Все-таки обновляют организм травами, соками, стволовыми клетками, а сейчас
пусть даже клонированными органами, но все-таки не железками, которые вы вон,
как садисты, встраиваете в себя.
Я покосился на открытую дверь в другую комнату, где Аркадий
и Настена затеяли танцы, подражая фотомоделям, спросил с недоверием:
– И что, ты до сих пор ничего не вставила?
Она покачала головой.
– Представь себе. Я даже пирсинга всегда боялась. Каролина
уговаривала поставить, я пошла с ней, все видела, но не решилась… Что-то во
мне, ну, совсем уж боится, трусит, отбивается. Даже не понимаю что.
– Но ты же с пирсингом, – напомнил я.
Она отмахнулась.
– Это уже потом… И то чуть в обморок не грохнулась, что во
мне теперь инородное.
– Ты слишком великолепная, – сказал я, –
безукоризненна. Наверное, потому? Чипы вставляют, чтобы компенсировать изъяны
или недостатки, повысить свои возможности. А ты и так была всегда на два
корпуса впереди!
Она грустно усмехнулась.
– Лестно, конечно. Хотя, возможно, что-то в этом есть. Я и
шейпингом, честно говоря, занялась не потому, что надо было фигуру поправить, а
потому, что было что показать. А еще мне почти сразу предложили возглавить
филиал клуба, рассчитывая, что рекламой послужит моя фигура. Мол, если
инструктор с такой фигурой, значит, знает, как ее сделать… Это в диетологии
могут пойти к тучному врачу, а в фитнесе выбирают такого инструктора, который
сам выглядит… сам следует.
С этой грустной улыбкой она выглядела человечнее, проще, но
сразу проступил возраст отчаянно молодящейся женщины. Нет, не пятьдесят восемь,
как в паспорте, но все-таки за сорок, а для любой женщины это очень неприятное
напоминание.
Я открыл рот, чтобы робко напомнить о возможностях
омоложения, но тут же захлопнул с такой поспешностью, словно жаба, поймавшая на
лету комара. Такое можно сказать новичку, но у крутых профи, вроде Светланы, на
все есть свое твердое мнение, а на дилетантов, вроде меня, посматривают свысока
и со снисхождением. Все наши успехи припишут случайности или удачному сочетанию
генов, доставшихся от родителей, но уж никак не нашим заслугам в питании и
качании.
– Ты всегда была лучшей, – промямлил я. – Ты и
сейчас лучшая.
Она улыбнулась благодарно, но в глазах оставалась грусть.
Дом в три часа ночи выглядит странным и чужим, словно
марсианский обелиск. Поляризованные окна не выпускают свет, зато по ободку
крыши вспыхивают красные огоньки, предупреждение для самолетов и вертолетов. Я
покинул машину, где все еще оставался аромат тела Светланы, умный механизм
сложил крылья и суетливо побежал в подземный гараж, сам предупредительно
объясняя всем сторожам, что свой, здешний, вот и пашпорт, и нагрудный знак, и
никакой взрывчатки.
Дверь начала сканировать, едва я остановил машину, она
вообще сканирует всех проходящих и проезжающих, вдруг да кто в розыске или на
угнанной машине, умельцы все еще находятся, в узком коридорчике я чувствовал,
как просветили со всех сторон и буквально пересчитали не только копейки в
кармане, но и количество кровяных телец в теле, двери поочередно открывались, я
прошел в холл, куда уже спешит с верхних этажей вызванный автоматами лифт.
Прощайте, свободы, мелькнула ироничная мысль, которыми
наслаждался мой дед!.. Все просматривается и прослушивается, на что общество
вообще-то пошло скрепя сердце. Никому не нравится, когда кто-то видит на
экране, как ковыряешься в носу или тужишься на унитазе, зато никто не пронесет
бомбу, не установит в подъезде вашего дома.
Более того, такой орел даже не успеет ее смастерить. Точнее,
засекут еще на стадии покупки необходимых ингредиентов: в компы заложены проги,
отслеживающие все манипуляции с веществами, пригодными для создания взрывчатых
веществ. Вот-вот появятся следящие устройства за эмоциональным состоянием
граждан, это позволит засекать правонарушителей еще до момента преступления. Я
не понял, то ли по каким-то угрожающим альфа-ритмам, что начинает излучать
мозг, то ли еще как, но появление человека, готовящегося к убийству, будет
вызывать тревогу.
В то же время система как будто сама провоцирует на
сопротивление: общество все больше нуждается в ученых, программистах,
математиках, высококвалифицированных инженерах – без них цивилизации крах, а
ленивое сознание стремится ускользнуть в якобы творческую жизнь дизайнеров,
модельеров, парикмахеров, фотомоделей и прочую шоулайф, но детей заставляем
учить технические науки, за что те начинают люто ненавидеть этот
технологизированный мир и мечтать о возврате к природе.
Эти вот мечтатели, не в состоянии выдержать давление
интеллекта, уходят в различные молодежные банды и защитники окружающей среды,
что по сути одно и то же. Защитники пингвинов и карманные воры – одно и то
же, те и другие не сумели встроиться в систему технической цивилизации, потому
стали некими приживалами, паразитами, которых сытое общество пока что кормит и
не истребляет ввиду доставшейся от прошлого века снисходительной гуманности.
Дверь открылась, в квартире вспыхнул свет, сразу во всех
комнатах, я на этом не экономлю, я потащился на кухню, там предупредительно
вспыхнул свет и включилась кофемолка. Услужливо придвинулся стул, я отпихнул
его ногой. В широкое окно с холодным сочувствием смотрят льдинки звезд. Я
прижался лбом к оконному стеклу, не расплавить бы, перед глазами счастливые
лица Аркадия, Жанны, Михаила, Настены… Вот живут же люди, радуются каждому дню,
беспечные и беззаботные, упрямые в своих детских заблуждениях, но счастливые,
постоянно счастливые… А у меня за все это время не было ни одной счастливой
минуты.
Слуха коснулись мягкие шаги за спиной. Я вздрогнул,
уставился в зеркало. Ко мне приближается молоденькая женщина в коротком
халатике, я рассмотрел ее в отражении, на голове полотенце, капли воды
подрагивают в ключицах, босые ноги ступают почти неслышно. Сердце мое тревожно
дрогнуло, я нахмурился, не люблю неожиданностей подобного рода, повернулся и
посмотрел на нее в упор.
