Михаил, чья фирма практически обанкротилась, наконец решился
расстаться с устаревшей, даже допотопной профессией «врача для здоровых людей»
и стал слайфистом, хотя в нашей компании зло сам же издевался над свихнувшимися
чудаками, стремящимися прожить как можно дольше любой ценой.
Аркадий так вообще перещеголял Колю по количеству ядовитых
шуточек, приколов и злых анекдотов, направленных по адресу нового
умопомешательства. Да и вообще появился новый вид юмора, приколов, шуточек,
ориентированный на аудиторию слайфистов. В короткий срок он обогнал даже юмор программистов,
который тоже совсем недавно возник из ничего, но слайфистов и намного больше,
и, главное, каждый из нас в той или иной мере слайфист. Даже Михаил хотя и
высмеивает это направление, но уж слишком яростно высмеивает.
2044 год
Какая-то хрень с этим продлением жизни. Накатил новый вал
ярого антисайонтизма, да такой мощной, что во многих странах идут столкновения
с разгневанными неолуддитами. Полиция и внутренние войска не справились,
пришлось вывести из казарм солдат, а из них хреновые защитники: им резкое
продление жизни не светит, жалованье не то, защищают высоколобых неохотно, но
дисциплина все же взяла свое. Повстанцев сумели рассеять, сейчас идут аресты,
но не слишком явные, чтобы не накалить обстановку снова.
Теперь уже и по своему опыту вижу, что на всех этапах
прогресса возникают движения против него родимого, прогресса. Против любого:
обычных ткацких станков, как проявили себя первые луддиты, против
нанотехнологий, генетики, пересадки органов, модифицированных продуктов… Вообще
против всего, что несет прогресс.
Если смотреть с каких-то заоблачных высот, воспринимая
человечество как единое целое, то оно реагирует, как и отдельный человек,
вполне адекватно перед принятием какого-то решения: колеблется, сомневается,
рассматривает доводы «против», но… все-таки идет дальше. Однако это видно
только сверху, очень даже сверху, а здесь льется кровь, люди мечутся, цепляются
за старые иллюзии, защищают свои взгляды уже только потому, что они свои,
родные, и не важно, что взгляды отражают средневековые идеалы, а жизнь
стремительно ушла вперед…
На очередной мой день рождения Леонид пришел с очередной
новой женой, очаровательной женщиной, сделанной пластическими хирургами под
Памелу Андерсен, такая же огромная грудь и тонкая талия, пухлые сексуальные
губы и высокие скулы. Мы обменялись рукопожатием с Леонидом, я повернулся к его
жене.
– Ого, Леонид, я тебя поздравляю! Какая у твоей жены
грудь!.. Можно потрогать?
Она рассмеялась, польщенная.
– Да, конечно! Убедись, что настоящая.
Я пощупал ее молочные железы, тяжелые и горячие, однако
идеальной формы, не столько для того, чтобы в самом деле убедиться, сколько
чтобы сделать ей и Леониду приятное. Даже приподнял маечку, обнажив груди, кожа
снежно-белая, а розовые кружки горят, как расплавленные комочки металла.
Леонид гордо улыбался, не все женщины так следят за собой,
не все. Даже в век расцвета пластической хирургии это требует усилий, работы, а
большинство живут расслабленно, в полном соответствии с девизом бомжей:
«Принимайте меня таким, какой я есть». Или какая я есть.
Он хлопнул жену по заду.
– Иди помоги Настене с обедом. А мы с Володей пока посидим у
телевизора.
Телеэкран наклеен на стену от пола и до потолка, а также от
стены и до стены. Мощные ускорители позволяют трехмерность, неотличимую от
зеркального отражения, пока такое не каждому по карману, но я скорее не куплю
себе новые туфли, чем откажу в новейшем чипе, видеокарте или материнке нового
поколения.
– Переключи на городской канал, – попросил
Леонид. – А теперь – на районное вещание…
– Что-то интересное?
– Увидишь, – сказал он загадочным голосом.
Я быстро отыскал в меню из тысяч каналов свой доморощенный,
нажал Enter, экран мгновенно сменил картинку с показа мод… достали с этими
показами!.. на залитую солнцем площадь. Ветер холодный, люди вышли в теплых
плащах, воротники подняты, отчего у всех вид зловещий, как у старинных
заговорщиков против короля и королевы.
– Смотри-смотри, – сказал Леонид.
– Куда смотреть?
– На главную трибуну!
– Сейчас отыщу…
Я зумил изображение, чтобы вся площадь помещалась на экране,
отыскал трибуну и укрупнил кадр. На покрытом зеленым, как знамя пророка,
помосте толпились человек десять, все крайне интеллигентного вида, я с
удивлением узнал среди них Аркадия.
– А наш доцент не такой уж и тюфяк, – сказал Леонид с
удовольствием. – Показал себя даже руководителем вот такого плана…
Я прислушался, Аркадий как раз взял слово и заговорил
красиво и пафосно, но очень убедительно, слова подбирает точные, бьющие
наповал, его слушали с неослабным вниманием, время от времени толпа взрывалась
ликующими воплями. Похоже, это именно Аркадий вывел народ на улицу, требуя
полностью запретить животные продукты. Я подумал, что у нашего доцента вообще
каша в голове: то протестует против всех высоких технологий, то вдруг принимает
и даже горячо ратует за последнюю новинку – создание полноценной
искусственной пищи, что сохраняет все вкусовые качества мяса, рыбы и любых
овощей и фруктов, какие пожелаешь.
Леонид осматривал многолюдную демонстрацию, в круглых глазах
насмешка.
– Как сказал бы Коля, – заметил он, – вегетарианцы
на марше. Абсолютные вегетарианцы!.. Те, что ели траву, в глазах этих, что на
площади, тоже убийцы. Траву убивают и едят, как такое можно в просвещенном
мире?
Я смолчал, здесь с Колей и Леонидом, оба страстные мясоеды,
мы не столкуемся. Я сразу же перешел на такое странное споначалу питание и
ничуть не жалею. Даже раньше, когда начал потреблять биодобавки, креатин,
протеин, минералы и витамины в капсулах, так что для меня переход на такую еду
прошел почти незаметно. А вот Леониду нужно обязательно видеть перед собой
тушку убитого и зажаренного зверька или зверски замученной рыбы.
– Аркадий на месте, – сказал я. – Интеллигенция,
как ничто другое, хороша в разрушении и протестах любого рода.
– Аркадий не разрушитель! – запротестовал он.
– В революционеры идут, – напомнил я, – кто не
сумел найти себе места в мире. Такие и берутся изменить весь мир, вместо того
чтобы изменять себя…
Он повернулся и посмотрел на меня в упор.
– Это плохо?
– Революционеры должны быть, – признался я. – Беда
в том, что революционером быть в самом деле легко. Плюс ореол героя… А вот
стать в обществе крупным ученым, политиком или любым заметным деятелем, чтобы и
дальше тащить цивилизацию к светлому будущему, – у многих кишка тонка. Вот
и прут стадами в революционеры, ниспровергатели основ, в «зеленых», уличные
банды, андеграунд, пирсинг…
