У нас, конечно же, сперва устроили пирушку, как же без
этого, мы же в той части планеты, что все еще зовется Россией и гордится тем,
что транскультура нас еще не заела, мы все должны сперва обмыть, даже то, чего
еще нет. Вроде бы поделить шкуру неубитого медведя.
Правда, подбадривает то, что если нам удастся решить
первыми, то именно мы и отхватим самый крупный заказ, а он ожидается в районе
ста миллиардов, да еще посыплются заказы, как из мешка, успевай только хватать…
2058 год
Команде доктора Клода Перро удалось стволовые клетки превратить
в нейроны, что для нашей лаборатории прозвучало как удары погребального
колокола. Стволовые клетки брали из костного мозга взрослого человека, затем
транспортировали в куриные эмбрионы. Как правило, стволовые клетки костного
мозга можно преобразовать только в кровяные тельца да еще в клетки иммунной
системы. Нервные клетки получить никому не удавалось.
Я внимательно просматривал триумфальное сообщение. Была
проведена сложнейшая и многоэтапная операция по имплантации стволовых клеток
человека в заранее вырезанный участок спинного мозга куриного эмбриона. Яйца
помещали в инкубатор. Ждали, а затем вытаскивали эмбрион, снова вырезали
участок спинного мозга цыпленка уже с человеческими стволовыми клетками и
тщательно исследовали.
Кондрашов следил через мое плечо за тем, что я читаю, указал
на строки, где подчеркивалось, что повреждение спинного мозга цыпленка почти
полностью устраняется благодаря регулятивной регенерации. Это самый механизм
регенерации подает сигнал стволовым клеткам, а они перерождаются в нейроны,
хотя обычно, как уже упоминалось, либо в кровь, либо – иммунные клетки.
– Самое главное, – сказал он, – что работали со
стволовыми клетками взрослого человека.
– Да, – согласился я, – их получить легче. Но ты
зря впадаешь в панику. Смотри, стволовые клетки намертво сливаются с клетками
спинного мозга эмбриона, разделить их невозможно. Так что для использования в
лечении они отпадают.
Он указал на заключительный абзац.
– А это? Они планируют выращивать нейроны в лабораторных
условиях! Без всяких куриных эмбрионов.
– Как?
– Всего лишь имитируя сигналы той самой регенерации!
Я фыркнул, стараясь держать лицо спокойным и насмешливым,
хотя внутри стало тяжело и холодно, будто проглотил промерзший валун.
– Мечты, мечты… Это сказано для того, чтобы получить крупные
инвестиции на продолжение исследований. Это еще не промышленные образцы. Ладно,
все за работу!
А через семь месяцев Пескарькин вбежал в комнату ликующий,
сияющий, как надраенный пятак.
– Только что сообщили, что новый способ добычи стволовых
клеток сделал их общедоступными!.. ребята, что-то революционное! Удешевляются
почти в сто раз!
Один только Кондрашов с сочувствием посмотрел в мою сторону,
соревнование между стволовиками и чипистами не для всех очевидно, остальные
жадно расспрашивали простодушного, особенно наседают женщины, которым
приходилось копить и копить на эти дорогущие стволовые клетки, а теперь их
можно будет покупать в аптеке, как раньше покупали аспирин.
Я помалкивал, для меня это давно не новость, мы за
соперниками следим внимательно, все новости получаем из первых рук. Да, удар мы
получили сокрушительный. Инвестиции в нанотехнологии резко снизились, остались
только те, которые не связаны с медициной. Мы лишний раз убедились, насколько
же насквозь лжива наша цивилизация, насколько брехлива, ибо практически все
жаждут жить вечно или очень-очень долго, тысячи лет, но вбитые с молоком матери
убеждения заставляют говорить, что нам жизнь не дорога, что главное – как
прожить, что надо воспитать детей, а если удастся, то и внуков, а потом
обязательно умереть, чтобы уступить дорогу молодости… но на самом деле каждый
до свинячьего писка жаждет жить вечно, каждый втайне мечтает, что именно он
окажется долгожителем и проживет рекордное число лет, оставаясь в здравом уме и
памяти…
Только трест Холдеманна не снизил вложения в нашу, точнее,
мою компанию, напротив, добавил еще два миллиарда. Я сказал было, что вот люди,
которые не страшатся смерти, но наш старший аналитик тут же ехидно указал, что
корпорация Холдеманна и раньше в производство стволовых клеток вкладывала по
семь-восемь миллиардов в год, а сейчас вбухала сразу двенадцать, для этого даже
привлекла часть заемных средств.
Кондрашов заговорил задумчиво:
– Это же что значит… Проглотил таблетку, и станешь молодым?
Пескарькин ехидно засмеялся.
– Мечтай, мечтай! Раньше так о коммунизме грезили.
Во-первых, не таблетки, а весьма неприятные инъекции. Правда, кто на пороге
смерти, тот согласится на любое вторжение. Да еще женщины… Эти обезьяны, чтобы
помолодеть, на что угодно идут. Во-вторых, стволовые клетки, как я слышал,
омолаживают только адресно. Одни инъекции улучшают работу печени, другие –
почек, третьи – что-то с железами, убирают морщины… Все вместе
нельзя – любой склеит ласты.
– Но это уже навечно?
Пескарькин произнес покровительственно:
– А вы, дорогой друг, ботулакс или ботокс, как его там
правильно, впрыснули всего раз?.. Придется и стволовые не раз. Правда, не так
часто. Организм все равно стареет. А вы, Володя, как на это смотрите?
Я ответил без особой охоты:
– Все совершенствуется. Сейчас раздельно, а через год-другой
будут впрыскивать комплексно. И цена упадет еще в два-три раза. Если не больше.
Кондрашов сказал в восторге:
– Тогда даже копить особенно не придется! Две-три зарплаты
сложил и – лет двадцать сбросил!.. Все, хана всем нам. Можно идти
побираться на большую дорогу.
– На большой не побираются, – поправил его Пескарькин
еще ехиднее.
– А что делают?
– Как будто не знаешь! С какой бородой и не знаешь?
2059 год
Ура-ура, можно сказать, что мы создали сверхразум. Не искусственный
интеллект, а человеческий сверхразум. Профессор Кулебякин и академик Уваров
переселились в компьютер, теперь рабочая частота их сознания в десять тысяч раз
больше, чем у нас, застывших в удивлении перед их новым домом, что одновременно
является же и телом. Именно застывших: для них, мыслящих в десятки раз быстрее,
мы кажемся не просто ужасно медлительными, но и вообще превратившимися в
статуи.
Вечером устроили торжество, по старинке принесли цветы и
шампанское, все ликовали и радовались, только профессор Загоруйко, наш
консультант, произнес с двусмысленной улыбочкой:
– Да-да, мы создали первый слабый сверхразум! Это уже
победа.
Кондрашов сказал с неудовольствием:
– Ну что вы, в самом деле!.. Просто сверхразум.
