– Надо же, какая любопытная забывчивость, – хмыкнул Рудольф. – Потерять колье стоимостью в полмиллиона и никому ничего не сказать… Лично мне это кажется чрезвычайно подозрительным.
Деламар съежился, ожидая, что его сейчас начнут обвинять в краже ожерелья, но, к его удивлению, Рудольф только ухмыльнулся и весело подмигнул Амалии, которая о чем-то задумалась.
– Скажите, месье, – неожиданно спросила она, – насколько хорошо вы вообще знаете семью Эрмелин?
– Я? – поразился вор.
– Ну да, они же верили, что вы сыщик, и вы были вхожи к ним в дом… Какое впечатление они на вас произвели? Взять хотя бы старшую мадам Эрмелин…
Белоручка немного поразмыслил.
– Вы знаете, ее муж умер после шестнадцати лет семейной жизни, но, строго между нами, я поражаюсь, как ему удалось столько продержаться. Крепкий был человек, наверное.
– Допустим… – задумчиво сказала Амалия. – А Кристиан?
– Тряпка. Пустое место. Учтите, однако, что слабаки – самые непредсказуемые люди. Никогда не знаешь, чего от них можно ожидать, и вчера вы, наверное, в этом убедились.
– А его жена, Ортанс?
– Тихий омут. С виду такая приветливая, преданная мужу и всякое такое, но… не знаю.
– Гюстав?
– А вот этот с характером, – оживился Деламар. – Мадам Эрмелин взяла его с собой в Америку, чтобы женить там на дальней родственнице, но он категорически отказался. Заявил, что если и женится, то только на Луизе Сампьер.
– Да, я заметила, что он к ней неравнодушен, – подтвердила Амалия. – А Луиза что за человек?
– Я таких называю «идеальная бедная родственница», – хмыкнул вор. – Рассудительная, спокойная, надежная. Золото, а не девушка.
– Можно я ему врежу? – спросил Рудольф у Амалии.
– Ни в коем случае, кузен. Месье Белоручка… пардон, месье Деламар – наш самый надежный свидетель в этом деле. А какое впечатление на вас произвела Эжени Армантель?
– Обыкновенная дура, но с деньгами. – Деламар презрительно скривил губы, словно давая понять, что дуракам порой везет незаслуженно.
– А ее муж, Феликс Армантель?
– Игрок, кутила, дерзкий малый. Довольно неприятный субъект, но женщины от него без ума.
Амалия глубоко вздохнула. Разрозненные части мозаики наконец собрались в единую картину. Теперь, когда вся картина была перед ее глазами, она испытывала лишь одно: острое разочарование. Ведь на самом деле все оказалось так просто.
– Месье Белоручка, – объявила она. – Должна сказать вам одну важную вещь… Кстати, прекратите заглядываться на окно! Оно слишком узко, и вы в нем застрянете, а месье Рудольф опять разобьет вам нос.
– Да! – подтвердил германский агент со счастливой улыбкой.
Белоручка содрогнулся:
– Вы передадите меня Марешалю? Жаль, я почти успел с ним сдружиться. Так забавно было разыгрывать сыщика!
– Нет, месье, – сказала Амалия. – Возможно, я вообще передумаю отправлять вас сажать перец. Что-то говорит мне, что климат колоний не пойдет вам на пользу.
Белоручка поднял голову. Искорка интереса появилась в его глазах.
– Вы хотите сказать… если я верну драгоценности…
– Не так быстро, месье, – осадила его Амалия.
– Да! – агрессивно подтвердил Рудольф, и Белоручка на всякий случай отодвинулся подальше от германского агента.
– Дело в том, что мы тоже были с вами не до конца откровенны. Так вот… Мы не работаем на страховую компанию. На самом деле мы полицейские.
Белоручка закрыл лицо руками и застонал.
– Господи! Как же я сразу не догадался! Кто ж еще мог ехать в первом классе без слуг!
– Видите ли, месье, – объявила Амалия, – на ваш след мы напали совершенно случайно. На самом деле мы преследуем банду похитителей картин. На их счету недавнее ограбление Британского музея и неудачная попытка похитить «Джоконду» из Лувра.
– Да! – снова веско вставил Рудольф, начиная догадываться, куда клонит его кузина.
– По нашим сведениям, они пытаются спастись бегством на «Мечте». Если вы помните, у меня в каюте валялись несколько холстов, открытых для всеобщего обозрения. Мы устроили приманку для воров, и она сработала.
– Да! – опять подтвердил Рудольф.
– Даже убегая и зная, в какой опасности они находятся, эти никчемные люди не устояли перед соблазном.
– А-а, – пробормотал Белоручка. – То-то меня удивило, отчего у вас Тициан и Арчимбольдо находятся в таком неподходящем месте.
Амалия слегка приподняла брови.
– Вы тоже поверили, что это и впрямь Тициан и Арчимбольдо? – Она покачала головой. – Смотрите-ка, Рудольф, ваши подделки пользуются успехом!
– Да уж… – буркнул Рудольф.
– План нашего начальства был таков: картины крадут, мы хватаем воров с поличным перед высадкой, и их сажают за решетку. К сожалению, у плана оказался один весьма существенный изъян, о котором мы сначала не подумали. Дело в том, – тут Амалия недовольно надула губки, – что любой эксперт определит подделку, стоит ему только взглянуть на холсты. Соответственно, и наказание будет не таким суровым. Кто знает, может, преступникам даже удастся отвертеться от суда. – Она пожала плечами. – Я потом говорила нашему шефу… Вы об этом помните, кузен? Так вот, я говорила, что надо было взять полотна из какой-нибудь малоизвестной коллекции, но он ответил, что никто не может позволить себе бросаться шедеврами.
– Да, – покорно согласился Рудольф.
– Что-то я не совсем понимаю, – признался Белоручка, переводя взгляд с кузена на кузину и обратно.
– Видите ли, месье… Мы тут с Рудольфом подумали и решили…
– Да!
– Вот если бы их взяли с крадеными драгоценностями, нам было бы гораздо проще. В конце концов, неважно, за что вору сидеть. Главное, чтобы он не имел возможности воровать.
– Да! – кивнул Рудольф.
Амалия метнула на него недовольный взгляд. Вот ведь, заладил, как попугай! Будто все слова забыл…
– С другой стороны, мы, по некоторым причинам, не можем раскрывать наше инкогнито. Дело осложняется еще и тем, что на борту произошло несколько убийств. Преступника необходимо схватить, иначе он непременно попытается добраться до оставшихся в живых. Но и этого мы сделать не можем! Зато можете вы, дорогой месье Деламар.
– К-как? – с болезнью в голосе спросил вор. Щеки его полыхнули яркой краской.
– Вы умны, находчивы и проницательны. Кое в чем вы пришли к тем же выводам, что и я. Как я уже говорила, было бы жалко отправить вас растить перец. Я предлагаю вам, месье, доиграть вашу роль сыщика до конца и исчезнуть со сцены. Обдумайте мое предложение хорошенько, месье. Вы уже не сможете взяться за старое. Если вы попытаетесь вернуться к своим излюбленным кражам, мы разыщем вас и упрячем за решетку. Один раз нам это, как видите, почти удалось, и во второй тоже не составит труда, тем более что мы ловили и не таких, как вы. Правда, кузен?
