– Ладно, давайте по порядку, – решился Деламар. – Начните с самого начала.
Эжени судорожно сглотнула и вытерла слезы.
– Я… Мне трудно сообразить, с чего именно все началось… Кажется, я увидела какую-то тень, которая метнулась к Ортанс… а потом услышала крик… Кричала кузина Луиза… Я бросилась к ней… Ортанс лежала на палубе… Из ее шеи струей хлестала кровь… Господи, до чего же это было ужасно! – Она закрыла лицо руками. – Я не знала, что делать… Я совершенно растерялась… Только что мы похоронили брата – и вот…
Амалия обернулась к Деламару:
– Ортанс зарезали тем ножом, который нашли возле нее?
– Доктор Ортега говорит, что да, – нехотя признался Деламар.
– А что за нож? – резко спросила Амалия.
Сыщик-вор отвел глаза.
– Нож для разрезания страниц.
Эжени охнула.
– И кому он принадлежал? – безжалостно продолжала Амалия.
– Самой Ортанс, – с горечью отозвался сыщик. – Вот так.
В дверь постучали. Вошел Марешаль.
– Простите, месье… Горничные покойной нашли это в ее одежде. – Он протянул Деламару какой-то листок. – Я думаю, вы должны взглянуть.
Деламар взял листок, молча прочитал то, что было на нем написано, и передал его Амалии.
– «Ты умрешь шестой», – прочитала она вслух. – Подпись все та же… – «Л.».
– О господи! – взвизгнула Эжени. – О боже мой!
Она много раз повторила эти слова. Видя, что женщина близка к истерике, Амалия подошла к Эжени и влепила ей пару увесистых пощечин. Та умолкла, с ужасом глядя на мадам Дюпон.
– Хватит! – резко сказала Амалия. – Ведите себя прилично, в конце концов. Ваши слезы ей не помогут. – Она кивнула сыщику. – Деламар, проводите мадам до каюты. А вы, месье, – обратилась она к Марешалю, – будьте так добры, пригласите сюда месье Армантеля.
И через несколько минут Феликс Армантель вошел в комнату. Теперь можно было с трудом узнать недавнего хищника в сутулившемся, затравленном человеке. Он сел, исподлобья глядя на Амалию.
– Вы ведь были на палубе, месье, – начала она. – Расскажите нам все, что вы видели.
Феликс Армантель стиснул руки так, что даже костяшки пальцев побелели.
– А что я мог видеть? – с ожесточением прохрипел он. – Господи боже мой! – Он промолчал, видимо, не в силах справиться со своими чувствами. – Стоял туман. Священник читал молитвы… и мы все внимали ему… – Снова пауза. – Говорят, в аду всегда темно, а я, помнится, в те мгновения подумал: а что, если на самом деле там стоит белая мгла, как здесь? Люди вокруг были похожи на тени… – Пауза. – Конечно, я не трус, но скажу вам откровенно: мне в те мгновения было не по себе. Очень не по себе. – Губы мужчины задрожали, он опустил голову. – Господи, ну кто, кто мог ее убить? Она была такая милая женщина…
– В ее одежде мы обнаружили записку, – сказала Амалия. Феликс поднял голову.
– Что еще за записка? – хрипло спросил он.
Амалия молча протянула ему маленький листок.
– О господи… – простонал Армантель. – Нет, у меня не укладывается в голове… – Он яростно потер пальцами виски. – Как он сумел, черт подери? Как он пробрался туда?
Амалия сощурилась.
– Месье Деламар считает, и я разделяю его точку зрения, что убить Ортанс мог только один из тех, кто в то время находился на палубе. Иными словами, кто-то из тех, кто присутствовал на похоронах.
– Нет, – простонал Феликс. – Нет, невозможно!
Амалия пожала плечами:
– Иного объяснения у нас нет. Первой у тела оказалась ваша жена. Она утверждает, что видела какую-то тень, которая метнулась к Ортанс, но там стоял такой туман, что ничего нельзя утверждать наверняка. – Феликс не отвечал, покусывая изнутри нижнюю губу. – Скажите, месье Армантель… Вы никого не видели?
Феликс устало покачал головой. Вид у него был донельзя измученный.
– Как я мог? Когда я услышал крики, я как раз разговаривал с де Бриссаком и Гюставом. А когда мы прибежали туда, Гюставу сделалось плохо… Оно и неудивительно, – добавил Феликс, страдальчески морщась.
– Значит, вы не знаете, кто мог убить Ортанс Эрмелин? – подытожила Амалия.
– Нет. Но если бы знал, – промолвил Феликс со внезапным ожесточением, – я бы… Я бы сам убил этого человека.
– Ваши чувства делают вам честь, месье Армантель… Благодарю вас. Можете идти.
Феликс поднялся и, тяжело волоча ноги, подошел к двери.
– Месье Армантель, – окликнула его Амалия, – если вы вдруг вспомните что-нибудь… вы знаете, так иногда бывает…
– Хорошо, – кивнул Феликс, – я тотчас же сообщу вам или месье Деламару… До свидания, мадам Дюпон.
* * *
После обеда в каюте Деламара состоялось стратегическое совещание. На нем присутствовали: сам Деламар, второй помощник Марешаль и несравненная мадам Дюпон со своим кузеном.
– Господа, – жалобно воззвал к собравшимся Марешаль, – необходимо что-то предпринять. Капитан Дювивье рвет и мечет. Во втором классе ходят самые тревожные слухи. Если мы немедленно не отыщем убийцу…
– Мы его ищем, месье, – поторопился ответить Деламар. – Вы же сами видите: мы делаем все, что можем, но пока нам не за что зацепиться, и то, что случилось сегодня, как раз служит тому примером. Убийство произошло фактически на глазах двух десятков человек, и ни один из них ровным счетом ничего не видел! Вы ведь сами там были. Вот вы можете описать внешность убийцы?
Марешаль смущенно поежился:
– Слов нет, месье, вы кругом правы, и мне совершенно нечего вам возразить. Беда в том, что мне вряд ли удастся убедить в том же капитана Дювивье. Капитан, знаете ли, не слишком стесняется в выражениях, и сегодня он в присутствии первого помощника Делоне клятвенно пообещал засунуть меня в пароходную трубу, скормить акулам и разрезать на мелкие кусочки, если на «Мечте» произойдет еще одно убийство.
– Полно вам, месье, – подала голос до того молчавшая Амалия. – Разговорами мы ничего не добьемся, пришла пора действовать. – Она поморщилась. – Будьте так добры, пойдите и скажите своим людям, что они могут больше не нести караул возле кают Эрмелинов и Армантелей.
– Но ведь… – начал ошеломленный Деламар.
– Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы все пассажиры узнали об этом, – невозмутимо продолжала Амалия. – А если вас начнут спрашивать о причинах, скажите, что вы уже нашли убийцу и посадили его под замок. Можете также для виду арестовать кого-нибудь из матросов, я не возражаю.
– Да, – вскинулся Деламар, – но ведь это нам ничего не даст, мадам Дюпон! Положим, мы спасем месье Марешаля, и его не засунут в пароходную трубу, но ведь настоящий убийца останется на свободе, и он не будет сидеть сложа руки!
