– Так я всегда готов! – сказал Родин, галантно подставив свою руку в качестве опоры, упорно игнорируя ее едкую интонацию.
Тем не менее он и вправду был готов и выглядел гораздо более солидно, чем во время их с Борисом чудесного спасения из японского плена, болота и погони. Выбритый и одетый в новый костюм, он вполне соответствовал своей спутнице. Согласно материалам дела, им предстояла встреча с влиятельным священником, представляющим интересы партии католического центра в качестве депутата рейхстага, епископом отцом Августином.
Католическая партия всегда была в оппозиции к политике кайзера и к его правительству, а после активной программы, направленной на уменьшение влияния церкви в стране, проводимой правительством во главе с Отто фон Бисмарком, противостояние это еще больше усилилось. Именно эти внутренние разногласия и собирались использовать агенты операции «Три рубина» для осуществления своих планов. Встреча была назначена в пивной «Zur letzten Instanz», что в переводе на русский звучало как «У последней инстанции».
– Вы знаете, откуда это название? – спросила Мария, когда они расположились за столиком в углу.
– Нет, – честно ответил Родин.
– Неподалеку отсюда находится здание суда, так вот после удачного завершения дел отмечать идут именно сюда. Согласно легенде, два крестьянина, которые долго судились друг с другом без какой-либо надежды на удачное разрешение дела, в итоге подписали мировое соглашение только после того, как пропустили по кружечке, а может, и не по одной, именно здесь, в этой пивной.
– Интересно, – протянул Родин. – Надеюсь, и наша встреча с епископом пройдет удачно и принесет нам долгую мировую между Россией и Германией. А вы неплохо подготовлены к встрече!
– Дочери швабского барона стыдно такое не знать, да и вам, пожалуй, не помешает. Признайте, женщины не так безнадежно глупы, как вы полагали, – лукаво улыбнулась Мария.
Не успел Георгий ответить на этот выпад, как в дверях появился тот, кого они ожидали. Отец Августин, высокий крепкий мужчина, твердой походкой направился к стойке бара и, перекинувшись парой слов с кельнером, обернулся в их сторону и так же уверенно широким шагом пересек зал, подойдя к столу.
– Добрый день, дамы и господа! – пробасил он, пожал протянутую руку Марии и обменялся рукопожатием с Георгием. После коротких приветствий они сразу перешли к делу.
– Я крайне обеспокоен тем, – начал отец Августин, отхлебнув из кружки, принесенной кельнером, пиво-тезку – «Augustiner», что Германия ввязывается в это грязное дело, оказывая поддержку выскочкам-японцам, которые слишком много о себе возомнили. А ведь это только оттого, что на их стороне англичане. Как по мне, доверять нельзя ни тем, ни другим. О косоглазых я вообще молчу, варварский народ, в Господа Единого не верят! Придет им еще от Него кара, вот увидите. Но и англичане тоже хороши, протестанты вечно делают все против Германии. Нельзя нам с ними объединяться, просто нельзя! Как же кайзер этого не видит?! Видимо, матушка его настраивает, она ведь обожает все английское.
Родин усмехнулся. Всем вокруг было известно, насколько мать Вильгельма II не любила Пруссию. Дочь английской королевы Виктории, она мнила себя англичанкой, невзирая на то что была родом из Ганноверской немецкой династии, правившей в Англии. Между тем Георгий припоминал, что кайзер не слишком жаловал свою матушку, как, впрочем, и она его. Так что вряд ли в этих взаимно отрицательных отношениях мог сложиться какой-то положительный союз.
– Горе нам, горе! – охнул епископ, напоминая старую кликушу. – Видимо, последние дни уже грядут.
– Мы здесь, чтобы помочь вам не дать этому случиться, – сочувственно произнесла Мария на идеальном немецком.
– Может быть, это я здесь, чтобы помочь вам? – с холодной улыбкой отозвался отец Августин, и все его простодушие как рукой сняло. – В любом случае наш с вами союз пойдет на пользу и вашего, и нашего государств. Германия и Россия – две великие державы, мы должны держаться вместе, а не воевать друг против друга, как задумал Вильгельм и его военачальники. Слышали про план Шлиффена?
Георгий переглянулся с Марией. Он знал, что Альфред фон Шлиффен – знаменитый генерал, прославившийся в Австро-прусской и Франко-прусской войнах. Но о плане он ничего не слышал. Судя по тому, что говорил Борис, несмотря на то что последняя война закончилась в пользу Германии, Франция все еще не давала немцам покоя, и они продолжали рассматривать ее как потенциально опасного соседа. Вступать в коалицию с Францией явно не входило в планы Вильгельма II. Но если он планирует присоединиться к Англии и Америке, открыто поддерживая японцев, то это означает, что кайзер намерен воевать с Россией, имея за спиной взрывоопасное соседство. Очень смело с его стороны. Так в чем же заключается этот план?
– Шлиффен готовит антироссийскую операцию? – спросил Родин.
– Да, и безумную по своей смелости – войну на два фронта: сначала планируют напасть на французов, молниеносно разгромить их, а потом развернуть армию на Россию. Горе нам, горе! – снова запричитал Августин. – Бисмарк ведь говорил Вильгельму, что ничего хорошего из этого не выйдет, а тот вышвырнул его как котенка. Знаете, мне на днях было видение – эта война погубит Германию. Бог указал мне, и я должен сделать все, чтобы спасти свою страну.
– Мы все должны служить Богу и отечеству, – поддержала его Мария. – Каждый в меру своих способностей. Вы, я вижу, человек влиятельный, поэтому Он и выбрал вас.
Хоть это и было бесстыдной лестью, из уст Марии это прозвучало весьма искренне, Родин даже удивился. А ведь полезно иметь такого компаньона! Отец Августин просиял, осенил себя крестным знамением слева направо, а потом скромно добавил:
– Возможно, возможно, дитя мое, но я не из тех, кто одержим гордостью или славой. Я лишь хочу смиренно служить своему Богу и своему народу. А вот Вильгельм поступает слишком опрометчиво, видимо, в погоне за этой самой славой. Что поделать, молодость горяча, по этой горячности и случаются ошибки. Надо немного остудить пыл молодого кайзера. Этим мне и понравилось ваше предложение с кораллом.
Родин вопросительно поднял брови.
– То есть не кораллом, простите, а рубином. Такой красный камушек у нас имеется, очень деликатный камушек, – он усмехнулся, – и даже не один, хе-хе. А главное состоит в том, что этот «рубин» совсем не повредит великой Германии, а только самому Вильгельму, и то даже не повредит, а в чувства его приведет, что пойдет нам всем на пользу. Я ведь не предатель, а патриот своей страны! – гордо заявил епископ, и глаза его загорелись фанатичным огнем. Он оглянулся вокруг и, убедившись, что не привлек лишнего внимания, положил на стол папку. – Тут сразу несколько «рубинчиков», – произнес Августин, придвигая папку к Георгию, и снова усмехнулся. – Какой из них сработает – решать вам. На этом я с вами прощаюсь! Был рад знакомству!
Отец Августин поклонился и решительно покинул пивную.
– Как будто по хронометру! – удивился Родин. – Пришел минута в минуту, причитал тут и ухмылялся, а ушел ровно через час, как и было обозначено в записке. Вот уж немецкая точность!
