Войдя в здание, Родин убедился, что усадьба не что иное, как бывшая фабрика, переделанная в психиатрическую лечебницу. Центральная галерея проходила между зарешеченных палат – бывших цехов и вспомогательных помещений. Под высокими потолками висел туман испарений: кислый аромат эфира, запах лекарств, пищевых отходов и немытого тела, дымок горелой древесины и бумаги – все это смешалось в едкий ансамбль запахов, от которого слезились глаза. Мария прикрыла носик платочком и покашливала.
– Наши пациенты, прошу любить и жаловать, – потирая руки, сообщил Людвиг о выглядывающих через решетки людях, которые, заметив доктора, быстро отходили в дальнюю часть палат, многие ложились на облезлые койки и накрывались одеялами. Родину даже показалось, что некоторые больные моляще смотрели на прибывших, желая что-то сказать или даже предупредить. Под взглядом доктора они опускали глаза и отворачивались.
– Есть человек, который водит за нос полмира! – фыркнул доктор. – Имя его Зигмунд Фрейд. Для меня он шарлатан, книжный червь, воспитанный в библиотеках и не имеющий абсолютно никакого опыта. Мои исследования в психиатрии не оставят цемента меж кирпичей его хилой теории, и смешное учение растворится под напором моих железных доказательств.
– Каких доказательств? – заинтересовался Родин, рассматривающий давно не мы-тые полы. Да и палатами эти комнаты нельзя было назвать – все это напоминало зверинец, где вместо животных в клетках содержались живые и, как казалось на первый взгляд, вполне здоровые люди. Георгий ежился от роя глаз, жалящих его со всех сторон обреченными взглядами.
– Я пишу научную работу, и скоро ученый мир познает торжество истинной науки, – гордо сообщил доктор Людвиг.
Сзади послышались торопливые шаги. К ним бежал обеспокоенный толстый мужчина в белом халате. Он в нерешительности остановился, переминаясь с ноги на ногу. Доктор извинился перед гостями и вместе с толстяком ушел в конец галереи, где исчез за дверью. Мария и Георгий остались одни.
– Для того чтобы содержать этот санаторий, извините за злую иронию, необходимы средства, к тому же, как говорит доктор, он проводит эксперименты, которые наверняка требуют баснословных расходов. Именно поэтому он так легко клюнул на нашу наживку. Так вот, внимание, вопрос: откуда у него деньги? – Георгий покрутился на месте, посмотрел на потолок, на Марию.
– Вы буквально сорвали мысль с моих губ. Думаю, что именно от шантажа знатных вельмож, в том числе императора, доктор Людвиг выручает деньги на свои делишки. И думаю, расчет ученого-хитреца оказался точным. Бордель в тихой части города привлек много жертв из богатеев – у них есть все, да жизнь скучна, вот и ищут они развлечений, а попадают в силок. С другой стороны, доктор использует вырученные деньги на науку.
– Да. Это, конечно, хорошо, но разве можно, имея средства, так относиться к людям? Больные плохо одеты, в палатах грязь – видно, что денег не хватает. Здоровье людей здесь не на первом месте. Значит, исследования имеют темную сторону, – Родин кивнул в сторону решеток.
– Что же, у нас есть возможность профинансировать доктора. Тем более что у нас карт-бланш на неограниченные расходы. Думаю, стоит предложить ему сто тысяч марок для поддержки его дальнейшей работы. Естественно, без гарантий на успех, но попросить о…
– Друзья, – к ним шел улыбающийся Людвиг, – прошу прощения, что оставил вас одних. Надеюсь, вы не успели заскучать. Я заставил себя ждать. Клянусь, больше этого не повторится. Никакого порядка, подчиненные сами не в состоянии справиться с рядовыми проблемами. Замечу, все, что вы видите, – доктор очертил рукой в воздухе дугу, – всего лишь скучные исследования особенностей человеческой психики.
– Не понимаю, вы что-то от нас припрятали? – заинтересовался Родин и подумал, что многие пациенты здесь оказались не по своей воле и, будучи абсолютно здоровыми, находятся у доктора в заточении. Возможно, что у Людвига есть связи в полиции и он получает людей с улицы, ну а в крайнем случае заманивает бедолаг куском хлеба. Голодный человек пойдет на что угодно, лишь бы раздобыть пропитание. – Нам хотелось бы посмотреть на истинные шедевры великого доктора!
– Жемчужины всегда скрываются в раковинах на дне океана, – с предвкушением причмокнул доктор, – не желаете познакомиться?
– Отчего же, – улыбнулся в ответ Родин, – очень интересно, я как-никак имею отношение к медицине, но только где же находятся ваши главные сокровища?
– Коллеги, прошу следовать за мной, – приветливо пригласил доктор. – Думаю, скоро я утолю ваше любопытство!
Каменная лестница вела в подвальный этаж, несколько скупо светящих ламп с трудом позволяли разглядеть выщербленные винтовые ступени. Наконец широкая дверь скрипнула и пропустила гостей в хорошо освещенную галерею с множеством комнат. Здесь пахло почему-то ладаном. Родин даже предположил, что фабрика раньше производила церковные товары.
– Пройдемте в мой кабинет, – пригласил доктор. – У меня для дорогих гостей всегда припасена бутылка доброго рейнского.
Кабинет напоминал библиотеку. На деревянных полках важно выстроились фолианты с позолоченными переплетами, книги с множеством закладок лежали на массивном столе, из глиняных стаканов, как стрелы из колчана, торчали острия карандашей. В углу комнаты Родин разглядел несколько небольших бочек с надписью «Weihwasser» (святая вода), отчего он даже загордился своей сообразительностью. На серебряном подносе стояли хрустальные фужеры. Доктор открыл бутылку, наполнил их вином и подал гостям.
Несколько минут Шварцмайер рассказывал о своих исследованиях, как тяжело давались первые шаги, как однажды удалось получить средства от некоего благодетеля, и дальше начался новый этап его деятельности.
– Посмотрите на мою библиотеку, я начал ее собирать еще во времена моего школярства. Иногда я предпочитал купить книгу у букиниста и остаться голодным. – Он вздохнул.
– Доктор, скажите, а сейчас у вас есть финансовые трудности? – задала вопрос Мария с самым легкомысленным выражением лица.
– Естественно, – затараторил доктор. – Каждый новый этап моей работы выводит меня не только на новые перспективы, но и на новый уровень расходов. Потому я постоянно в поисках дополнительных средств. К сожалению, в нашем меркантильном мире толстосумы предпочитают запирать деньги в хранилищах банков, а не заставляют их служить на благо Германии.
– Тогда как вы посмотрите на то, чтобы мы профинансировали вашу благородную деятельность? Мы готовы дать столько, сколько вам необходимо, мы довольно богатые меценаты, – уверенно произнесла Мария. – Надеюсь, вы наслышаны о щедрости моего батюшки.
– Я старик и давно не верю в чистые мотивы, да еще когда передо мной стоят молодые люди с горящими глазами и предлагающие помощь. Что же вы желаете взамен? – Шварцмайер аккуратно поставил фужер на поднос.
– Думаем, что у вас есть то, что мы ищем, – осторожно произнесла Очеретина. Она почувствовала, что слишком рано сделала предложение, но, с другой стороны, его все равно пришлось бы сделать, какая разница – сейчас или позже.
