Б е р н и к в ярости выходит из дальней комнаты с тростью в руке и оставляет дверь полуоткрытой.
Б е р н и к. И надо было наконец проучить его разок! Порку он небось запомнит. (Кому-то в комнате.) Что ты сказала? А я тебе скажу, что ты полоумная мать. Ты его оправдываешь, поддерживаешь во всех хулиганствах. Не хулиганство? А что это, по-твоему: сбежать ночью из дома, уйти в море на рыбацкой шхуне, пропасть на полдня, заставив меня умирать от страха. Будто мало мне забот! И этот сопляк еще смеет угрожать мне, что сбежит из дома! Пусть попробует… Ты? Так я и думал; на его благо тебе плевать. Пусть рискует жизнью, тебе и дела нет… Что? Да, я, знаешь ли, собираюсь оставить после себя дело, и мне не с руки оказаться бездетным. Никаких возражений, Бетти! Как я сказал, так и будет: он под домашним арестом… (Прислушивается.) Тсс, чужие ничего не должны заметить.
П о в е р е н н ы й К р а п входит справа.
К р а п. У вас найдется минутка, господин консул?
Б е р н и к (бросает трость). Конечно. Вы были на верфи?
К р а п. Прямиком оттуда. Хм…
Б е р н и к. И? Только не говорите, что с «Пальмой» не все в порядке.
К р а п. «Пальма» может сниматься с якоря завтра, но…
Б е р н и к. Значит, «Индиан гёрл»? Я так и знал, что этот упрямый…
К р а п. «Индиан гёрл» тоже может отчаливать завтра – но далеко она не уйдет.
Б е р н и к. Что вы имеете в виду?
К р а п. Простите, господин консул, – эта дверь закрыта неплотно, и там кто-то есть…
Б е р н и к (закрывает дверь). Теперь закрыто плотно. И чего никто не должен слышать?
К р а п. Мастер Ауне задумал пустить ко дну «Индиан гёрл» со всем живым и мертвым грузом.
Б е р н и к. Боже милостивый, да как вы можете обвинять?..
К р а п. Никак иначе не могу объяснить себе происходящее, господин консул.
Б е р н и к. Так, изложите мне коротко…
К р а п. Постараюсь. Вы знаете, как туго идет работа на верфи с новыми машинами и новыми неумелыми рабочими.
Б е р н и к. Да, да.
К р а п. Но когда я заходил утром, то обратил внимание, как продвинулись работы на американце. Днище – вы помните эту прореху, совершенно прогнивший кусок?..
Б е р н и к. И что?
К р а п. Выглядит как новенькое, полностью обшито, якобы заделано – говорят, Ауне самолично работал при свечах всю ночь.
Б е р н и к. Хорошо. И что?
К р а п. Меня это насторожило. Народ как раз завтракал, и я нашел повод незаметно осмотреть все внутри и снаружи. В трюм еле пробрался, судно уже загружено. Но я уверился в своих подозрениях. Это чистой воды обман, господин консул.
Б е р н и к. Не могу поверить вам, господин Крап. Не могу и не хочу верить такому об Ауне.
К р а п. Так самому больно, но это чистая правда. Шпангоуты, как я понимаю, никто не менял, так – подконопатили, натолкали пеньки, подтерли, прижали, подрихтовали и готово. Чистый обман! «Индиан гёрл» никогда не доберется до Нью-Йорка, пойдет ко дну, как худая кастрюля.
Б е р н и к. Чудовищно! Но зачем было ему так делать?
К р а п. Хотел, возможно, посеять сомнения в достоинствах машин, хотел отомстить, надеялся на возвращение уволенных рабочих.
Б е р н и к. Ценой, вероятно, множества человеческих жизней?
К р а п. Он давеча обронил, что на борту «Индиан гёрл» нет людей, одна нечисть.
Б е р н и к. Предположим. Но неужто его не заботит, что погибнет огромный капитал?
К р а п. Ауне не печется о больших капиталах, господин консул.
Б е р н и к. Ничего не скажешь, это правда. Ауне смутьян и подстрекатель, но такая бессовестная низость… Послушайте, Крап. В этом деле надо все еще раз проверить. Пока никому ни слова. Если об этом поползут слухи, наша верфь будет опозорена.
К р а п. Само собой, но…
Б е р н и к. В обед изучите все в трюме хорошенько, мне нужна полная ясность и доказательства.
К р а п. Слушаюсь, господин консул. Но прошу простить – что вы собираетесь предпринять?
Б е р н и к. Заявить куда следует, естественно. Мы не станем соучаствовать в преступлении. Мне такого на совести не надо. К тому же и на прессу, и на город произведет хорошее впечатление, что я отодвигаю в сторону личный денежный интерес ради торжества справедливости.
К р а п. Очень верно, господин консул.
Б е р н и к. Но прежде всего – полная уверенность. И молчание до поры до времени…
К р а п. Никому ни слова не скажу, господин консул. А доказательства вы получите. (Проходит через сад и выходит на улицу.)
Б е р н и к (вполголоса). Возмутительно! Да нет, это невозможно – невообразимо!
Направляется к себе в кабинет, и в это время справа входит Х и л м а р Т ё н н е с е н.
Т ё н н е с е н. Привет, Берник! Что ж, поздравляю со вчерашней победой в Торговом союзе.
Б е р н и к. А, спасибо.
Т ё н н е с е н. Я слышал, это была блистательная победа интеллигентности и гражданственности над эгоизмом и предрассудками, сравнимая с рейдом французов против кабилов. Поразительно, что ты после неприятного инцидента утром…
Б е р н и к. Да Бог с ним.
Т ё н н е с е н. Но главная битва еще впереди.
Б е р н и к. Битва за железную дорогу?
Т ё н н е с е н. Да. Ты ведь в курсе, что редактор Хаммер стряпает дело?
Б е р н и к (настороженно). Нет. А что он стряпает?
Т ё н н е с е н. Он ухватился за эти расплодившиеся слухи и непременно желает сварганить из них газетную статью.
Б е р н и к. Слухи о чем?
Т ё н н е с е н. О сплошной скупке земель вдоль будущей железнодорожной ветки, естественно.
Б е р н и к. Что ты говоришь?! Ходят такие слухи?
Т ё н н е с е н. Да, город ими полнится. Я бездельничал в клубе и слышал там, что какой-то наш городской стряпчий потихоньку скупил по доверенности все леса, рудники и водопады…
Б е р н и к. А говорят, для кого?
Т ё н н е с е н. В клубе считают, что, видно, какая-то компания из другого города разнюхала о твоих планах и давай проворничать, пока цены не подскочили. Вот ведь подлецы! Уф.
Б е р н и к. Подлецы?
Т ё н н е с е н. Да. И чужаки, которые так себя ведут в наших владениях, и тот городской стряпчий, который взялся исполнять поручение. Теперь озолотимся не мы, а пришлые.
Б е р н и к. Но это всего лишь пустые слухи.
Т ё н н е с е н. В них с ходу поверили, а как завтра или послезавтра редактор Хаммер их пропечатает, так станут фактом. В верхах все раздосадованы. Сам слышал, несколько человек говорили, что, если слухи подтвердятся, они снимут свои имена из подписных листов.
