Н о р а. Мотовки, помню, помню. Но давай все-таки сделаем, как я говорю, Торвалд. У меня будет время подумать, что мне нужнее всего. Скажи, это самое разумное, правда?
Х е л м е р (улыбаясь). Было бы самое разумное при одном условии – если на деньги с елки ты и впрямь купишь себе дельный подарок. Но ведь все уйдет на хозяйство, потратится на всякую ерунду, а я потом снова раскошеливайся.
Н о р а. Ну Торвалд!
Х е л м е р. Нора, малышка моя (обнимает ее за талию), факты упрямая вещь: мотовка прелестна, но деньгам она счета не знает. Невероятно, в какую сумму встает содержание такой птички.
Н о р а. Фу, как тебе не стыдно так говорить? Я экономлю везде, где только могу.
Х е л м е р (смеется). Золотые слова – где только могу. В том и дело, что ты нигде не можешь.
Н о р а (напевая и довольно улыбаясь). Торвалд, знал бы ты, сколько расходов у нас, ласточек и белочек.
Х е л м е р. Я тебе поражаюсь, Нора. Ты копия своего отца. Готова наизнанку вывернуться, лишь бы раздобыть денег. А чуть в руки возьмешь – и нет их, утекли между пальцев быстрее воды; куда делись, ты никогда не знаешь. Ничего не попишешь, такая уж ты. У вас это в крови, по наследству, видно, передается. Да, да, да.
Н о р а. О, я не прочь унаследовать побольше папиных черт.
Х е л м е р. А я хочу, чтобы ты не менялась и оставалась всегда такой же маленькой милой ласточкой. Но послушай-ка, я вот еще что хотел спросить. У тебя сегодня такой – слова не подберу – заговорщицкий вид.
Н о р а. Неужели?
Х е л м е р. Нет, правда. Ну-ка посмотри мне в глаза.
Н о р а (смотрит на него). Так?
Х е л м е р (грозит ей пальцем). Сластена часом не гульнула в городе?
Н о р а. Нет. Как ты мог такое подумать?
Х е л м е р. Неужели сластена не заглянула в кондитерскую?
Н о р а. Нет, уверяю тебя, Торвалд, не заглядывала.
Х е л м е р. Ни ложечки варенья?
Н о р а. Да нет же.
Х е л м е р. Ни штучки или парочки миндальных печеньиц?
Н о р а. Нет, Торвалд, я же сказала…
Х е л м е р. Ну, ну, ну, я просто шучу.
Н о р а (идет к столику с подарками). Мне и в голову не придет делать тебе наперекор.
Х е л м е р. Да я знаю, знаю. К тому же ты дала мне слово. (Подходит к ней.) Ладно, радость моя, не буду выпытывать у тебя твои рождественские тайны. Как свечи на елке вечером зажгутся, так мы всё и узнаем.
Н о р а. Ты не забыл позвать доктора Ранка?
Х е л м е р. Забыл, но он разумеется празднует с нами. Днем заглянет, приглашу его. Я заказал очень хорошего вина. Нора, милая моя, как я радуюсь сегодняшнему вечеру! Ты себе не представляешь.
Н о р а. И я тоже. А уж дети в каком восторге будут!
Х е л м е р. Ох и приятное это дело, скажу тебе: получить хорошую, надежную должность, иметь солидное жалованье! Даже просто думать об этом и то большое удовольствие, правда?
Н о р а. Да, чудесно!
Х е л м е р. Помнишь прошлое Рождество? Три недели кряду ты каждый вечер запиралась и чуть не до утра мастерила цветы на елку и сюрпризики для нас. Мне кажется, так долго я никогда не скучал.
Н о р а. Мне было не до скуки.
Х е л м е р (смеясь). Но результат превзошел все ожидания.
Н о р а. Опять будешь меня дразнить, да? Ну чем я виновата, что кот пробрался в комнату и все разодрал?
Х е л м е р. Конечно, не виновата, бедная моя Нора, малышка моя. Ты очень хотела порадовать нас, вот что главное. Но хорошо, что безденежье позади.
Н о р а. Да, это чудесно!
Х е л м е р. Теперь мне не надо вечерами скучать одному, а тебе не надо ломать любимые мои глазки и нежные мягкие пальчики…
Н о р а (хлопает в ладоши). Ничего такого не надо, да, Торвалд? Все позади, ура! Как чудесно это слышать! (Берет его под руку.) Вот послушай – я уже придумала, как мы все устроим. Сразу после Рождества… (Звонок в дверь.) Звонят. (На ходу наводя порядок.) Явился кто-то. Вот докука.
Х е л м е р. Если ко мне, меня дома нет, не забудь.
Г о р н и ч н а я (в дверях). К вам дама незнакомая…
Н о р а. Хорошо, проводи ее сюда.
Г о р н и ч н а я (Хелмеру). И доктор тоже пришел.
Х е л м е р. Он прошел прямо ко мне?
Г о р н и ч н а я. Да.
Хелмер уходит к себе в кабинет. Горничная провожает в гостиную г о с п о ж у Л и н д е, одетую в дорожный костюм, и закрывает за ней дверь.
Г о с п о ж а Л и н д е (нерешительно). Здравствуй, Нора.
Н о р а (не узнавая). День добрый…
Г о с п о ж а Л и н д е. Не узнаёшь.
Н о р а. Признаться, я… хотя… (Всплескивает руками.) Кристина? Ты? Не может быть!
Г о с п о ж а Л и н д е. Я.
Н о р а. Кристина!! А я-то хороша, тебя не узнала. Но и то сказать… (Тихо.) Кристина, ты очень изменилась.
Г о с п о ж а Л и н д е. Да уж наверно. За девять-десять лет долго ли…
Н о р а. Неужели мы так долго не виделись? Да, получается так. Ничего себе! Последние восемь лет пролетели как одна счастливая минута. Так ты приехала в город?! Не испугалась далекого путешествия по зимней дороге? Героиня!
Г о с п о ж а Л и н д е. Я приехала нынче утром, на пароходе.
Н о р а. Решила весело провести Рождество. Вот молодчина. Уж мы повеселимся! Но что ж ты не снимаешь пальто? Ты ведь не мерзнешь, нет? (Помогает ей.) А ну-ка, давай устроимся поуютнее, здесь, у печки. Нет, нет, лучше садись в кресло! А я в качалку. (Берет гостью за руку.) Вот так хорошо, и лицо снова твое, прежнее… это только в первую секунду… но ты как будто побледнела. И похудела вроде.
Г о с п о ж а Л и н д е. И очень, очень постарела.
Н о р а. Ну, может быть, чуть-чуть. Самую-самую малость. Совсем незаметно. (Вдруг серьезнеет и собирается с духом.) Да что ж я все трещу, безмозглая болтушка! Милая, дорогая Кристина, прости меня, пожалуйста.
Г о с п о ж а Л и н д е. О чем ты, Нора?
Н о р а (тихо). Бедная моя, ты ведь овдовела.
Г о с п о ж а Л и н д е. Да. Три года назад.
Н о р а. Я читала в газетах. Кристина, поверь, все время думала написать тебе, но раз за разом откладывала. То одно отвлечет, то другое…
Г о с п о ж а Л и н д е. Я понимаю, дорогая Нора.
Н о р а. Нет, Кристина, я дурно поступила. Ох, бедная, сколько же тебе пришлось пережить… И он ведь не оставил тебе ничего?
