Н о р а. Он и поможет конечно же. Только доверь это дело мне, о, я все устрою в лучшем виде, тонко и деликатно. Подлащусь как он любит. Ой, мне ужас как хочется помочь тебе!
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, какая ты милая: переживаешь за меня, хочешь помочь, хотя сама трудной жизни не нюхала. Меня это трогает вдвойне.
Н о р а. Я не нюхала?
Г о с п о ж а Л и н д е (улыбаясь). Бог мой, Нора, твое шитье-вышиванье… Ты как дитя.
Н о р а (мотнув головой, принимается ходить по комнате). Зря ты так высокомерно.
Г о с п о ж а Л и н д е. Прости?
Н о р а. Вот все вы так. Думаете, ни на что серьезное я не гожусь…
Г о с п о ж а Л и н д е. Ну…
Н о р а. …что никаких испытаний в этом сложном мире мне не выпадало…
Г о с п о ж а Л и н д е. Дорогая Нора, ты только что рассказала мне обо всех своих злоключениях…
Н о р а. Ха, да это мелочи. (Тихо.) О настоящих я тебе не рассказывала.
Г о с п о ж а Л и н д е. Настоящих? О чем ты?
Н о р а. Ты меня уж совсем ни в грош не ставишь, Кристина, и напрасно. Вот ты гордишься, что не год и не два на износ работала ради матери.
Г о с п о ж а Л и н д е. Я не заношусь, не дай Бог. Но действительно радуюсь и горжусь, что сумела сделать последние мамины годы пусть не совсем безбедными, но все же.
Н о р а. А еще ты гордишься, вспоминая, сколько сделала для братьев.
Г о с п о ж а Л и н д е. Мне кажется, я вправе гордиться.
Н о р а. И мне так кажется. Но если хочешь знать, мне тоже есть чем гордиться и с радостью вспоминать.
Г о с п о ж а Л и н д е. В этом я нисколько не сомневаюсь. Но к чему ты клонишь?
Н о р а. Говори тише! Чего доброго Торвалд услышит. Ни за какие коврижки он не должен узнать… и никто не должен, одна ты, Кристина.
Г о с п о ж а Л и н д е. Узнать? Что именно?
Н о р а. Иди поближе. (Тянет ее, усаживает рядом с собой на диван.) Да, мне тоже есть чем гордиться и чему радоваться! Это я спасла жизнь Торвалда!
Г о с п о ж а Л и н д е. Спасла? Что значит – спасла?
Н о р а. Я же рассказывала тебе о поездке в Италию. Если бы не она, Торвалд бы не выкарабкался.
Г о с п о ж а Л и н д е. Да. И твой папа дал необходимую сумму.
Н о р а (улыбнувшись). Торвалд и все кругом так и считают, хотя…
Г о с п о ж а Л и н д е. Хотя что?
Н о р а. Папа не дал нам ни гроша. Все деньги на поездку раздобыла я.
Г о с п о ж а Л и н д е. Ты? Эту огромную сумму?
Н о р а. Тысячу двести спесидалеров. Четыре тысячи восемьсот крон. Ну, что теперь скажешь?
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, да это невозможно. Если только ты в лотерею выиграла…
Н о р а (высокомерно). В лотерею? (Фыркает.) Тоже мне заслуга.
Г о с п о ж а Л и н д е. Как же ты их раздобыла?
Н о р а (напевает с заговорщицким видом). Траля-траля-ля-ля-ля…
Г о с п о ж а Л и н д е. Занять деньги ты не могла…
Н о р а. Да? Почему не могла?
Г о с п о ж а Л и н д е. Жена не может взять в долг без согласия мужа.
Н о р а (вскинув голову). Однако если у этой жены есть сметка и практическая жилка и она возьмется за дело с умом, то…
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, я не совсем понимаю…
Н о р а. И не надо. Никто и не говорит, что я занимала деньги. Я могла достать их иначе. (Откидывается на спинку дивана.) Мне их мог подарить обожатель. С такой привлекательной внешностью, как у меня…
Г о с п о ж а Л и н д е. Ты сумасшедшая.
Н о р а. Зато ты сейчас лопнешь от любопытства.
Г о с п о ж а Л и н д е. Нора, милая, ты ведь не натворила глупостей сгоряча?
Н о р а (выпрямляясь). Разве спасти мужа такая уж глупость?
Г о с п о ж а Л и н д е. Глупость – делать это тайком, не посвятив мужа в свои планы.
Н о р а. В том и дело, что его ни во что нельзя было посвящать! Господи Боже, пойми, ему даже не говорили, что он болен смертельно. Это мне врачи сообщили, что речь о жизни и смерти и спасти его может только переезд на юг. Думаешь, я не начала с простых заходов? Уши ему прожужжала, что теперь принято после свадьбы путешествовать за границу и я тоже мечтаю о медовом месяце, умоляла и пускала слезу, даже спекулировала своим интересным положением, мол, изволь исполнять мои прихоти, ну и намекнула, что он мог бы взять заём. Как он разъярился, Кристина! Заявил, что я совсем рассудок потеряла и он как муж обязан пресекать мои вздорные капризы – как-то так он их назвал. А я думала: говори, говори, спасать тебя надо немедленно; ну и нашла выход…
Г о с п о ж а Л и н д е. И муж не выяснил у отца, что деньги не от него?
Н о р а. Нет, не выяснил. Отец умер в те же дни. Я собиралась посвятить его во все подробности и попросить не выдавать меня, но он был уже совсем плох… А потом нужда просить отпала, к несчастью.
Г о с п о ж а Л и н д е. И ты до сих пор не призналась мужу?
Н о р а. Нет. Упаси Бог, как ты себе это представляешь? Про займы у него позиция жесткая. К тому же для Торвалда это удар по мужскому самолюбию, представь, как унизительно и мучительно было бы ему знать, что он так мне обязан. Это совершенно испортило бы наши отношения, лишило наш милый, счастливый домик радости.
Г о с п о ж а Л и н д е. Ты что же – никогда ему не признаешься?
Н о р а (задумчиво, с полуулыбкой). Почему никогда? Через много-много лет, когда я уж буду не такая красавица… Что ты смеешься?! Я всего-навсего имела в виду – когда Торвалд охладеет ко мне, ему станет не в радость, как я для него танцую, наряжаюсь и декламирую, тогда неплохо бы иметь козырь в запасе. (Спохватывается.) Чур меня! Такие времена не настанут никогда!.. Ну, что ты теперь скажешь о моей главной тайне? Я совсем-совсем ни на что не гожусь? И уж поверь, эта история попортила мне немало крови. Так трудно платить по всем долгам в срок! Понимаешь, в деловом мире есть то, что они называют квартальными процентами, плюс взносы в счет погашения займа. И всякий раз ужасно трудно собрать деньги на очередную выплату. Приходится выгадывать на всем. На хозяйстве сильно не ужмешься, Торвалд должен жить хорошо. Дети не могут ходить плохо одетые, что мне на них дают, то я сполна на них и трачу, по-честному. Сладкие мои малыши, благословение мое!
Г о с п о ж а Л и н д е. Бедная Нора, так тебе приходилось урезать свои траты?
Н о р а. Конечно. Это же больше всех меня касается. Когда Торвалд дает мне денег на платья или обновку, я никогда не трачу больше половины, всегда беру все самое простое и дешевое. Господи, счастье, что я в любом наряде хорошо смотрюсь и Торвалд ничего не замечает. Но самой иногда так тяжко… Ведь хочется одеваться хорошо, правда же?
