Х е л м е р. Поздно.
Н о р а. Да… поздно.
Х е л м е р. Нора, дорогая, я прощаю тебе твой страх, хотя мне, в сущности, оскорбительно, что ты так ему поддалась. Да, да! Или, по-твоему, меня не должна оскорблять твоя уверенность, что я испугаюсь мести жалкого писаришки? Но я все равно прощаю тебя, потому что это так трогательно говорит о твоей любви. (Обнимает ее.) Дело сделано, малышка Нора, упрямица моя любимая. Будь что будет. И поверь: когда дойдет до дела, у меня хватит и сил, и мужества. Вот увидишь, я все возьму на себя.
Н о р а (в ужасе). Что ты имеешь в виду?
Х е л м е р. Я же сказал – все.
Н о р а (берет себя в руки). Не делай так ни за что.
Х е л м е р. Хорошо, Нора, разделим и это – как муж и жена. Как заповедано. (Ласкает ее.) Теперь ты довольна? Нет, нет, только не смотри на меня как испуганная голубка. Твои страхи на пустом месте… Но ты собиралась танцевать тарантеллу и упражняться с тамбурином. Я уйду в кабинет и закрою все двери – шуми сколько надо. (В дверях оборачивается.) Придет Ранк, пошли его ко мне. (Кивает Норе, уходит со всеми бумагами в кабинет и закрывает дверь.)
Н о р а (точно пригвожденная страхом к месту, шепотом). Так он мог. И может. И сделает все равно. Нет, нет, только не это! Что угодно, но не это! Спастись… Найти выход… (Звонок в дверь.) Доктор Ранк?! Все, что угодно! Что угодно, но не это! (Разглаживает ладонями лицо, собирается с силами и открывает дверь в прихожую.)
Д о к т о р Р а н к как раз вешает на вешалку шубу. Сумерки сгущаются.
Н о р а. Добрый вечер, доктор Ранк. Я по звонку догадалась, что это вы. Знаете, не беспокойте сейчас Торвалда, мне кажется, у него много работы.
Р а н к. А у вас? (Входит в гостиную.)
Н о р а (закрывая за ним двери гостиной). Вы же знаете – для вас у меня всегда есть время.
Р а н к. Спасибо. Сколько удастся, буду этим пользоваться.
Н о р а. Что значит «сколько удастся»?
Р а н к. То и значит. Я вас напугал?
Н о р а. Звучит странно. Что-то случилось?
Р а н к. Случилось то, чего я давно ждал. Хотя не думал, что так быстро.
Н о р а (хватая его за руку). Доктор Ранк, у вас плохие новости? Говорите же!
Р а н к (садясь у печки). Спета моя песенка. И ничего тут не попишешь.
Н о р а (со вздохом облегчения). Так вы о себе?
Р а н к. А о ком же? Нет смысла лгать себе. Из всех моих пациентов я самый безнадежный, госпожа Хелмер. На днях я провел полную ревизию своего организма. Банкрот. Пожалуй, месяца не пройдет, как меня снесут гнить на кладбище.
Н о р а. Фу, как вы ужасно говорите.
Р а н к. Так дела и обстоят черт-те как. Хуже того, главные ужасы впереди. Осталось последнее обследование, и я буду знать, когда примерно начнется процесс распада. Поэтому вот что я хотел вам сказать: утонченной натуре Хелмера глубоко претит уродство. Ergo: я не желаю видеть его у своего одра.
Н о р а. Но доктор Ранк…
Р а н к. Нет, я не желаю видеть его тогда, и все. В дом не впущу. Как пойму, что дело швах, пришлю вам свою карточку с черным крестом. Это значит: завоняло мерзостью разложения.
Н о р а. Нет, вы сегодня несносны. А я так надеялась видеть вас в хорошем настроении.
Р а н к. Со смертью под ручку? Причем ведь платишь по чужим счетам. Где справедливость? И в каждой семье кто-нибудь так же неумолимо и страшно расплачивается не за свои грехи…
Н о р а (зажимая уши руками). Фу, вздор! Веселиться, веселиться!
Р а н к. Да, только и остается, что смеяться надо всем этим. Мой бедный, ни в чем не повинный позвоночник должен мучиться, болеть и разлагаться в уплату за веселые лейтенантские денечки моего папаши.
Н о р а (присев к столику). Любителя спаржи и фуа-гра, если я не ошибаюсь?
Р а н к. Именно так, и еще трюфелей.
Н о р а. О да, трюфелей. И устриц, я полагаю?
Р а н к. И устриц, само собой.
Н о р а. С шампанским и портвейном, конечно же. Печально, что деликатесы так пагубно сказываются на позвоночнике.
Р а н к. Тем более на ошибочно выбранном позвоночнике, который не участвовал в этих наслаждениях.
Н о р а. Да уж, это самое печальное.
Р а н к (пристально глядя на нее). Хмм.
Н о р а (помолчав). Чему вы улыбаетесь?
Р а н к. Нет, это вы засмеялись.
Н о р а. Да нет же, доктор Ранк, улыбнулись вы!
Р а н к (вставая). Вы даже бóльшая плутовка, чем я думал.
Н о р а. Сегодня меня тянет на безумства.
Р а н к. Оно и видно.
Н о р а (кладя руки ему на плечи). Милый, милый доктор Ранк. Не умирайте, не покидайте нас с Торвалдом.
Р а н к. Вы удивитесь, как легко переживете утрату. Ушел человек – и сразу забыт.
Н о р а (испуганно вскинув на него глаза). Вы думаете?
Р а н к. Люди заводят новые знакомства и…
Н о р а. Кто заводит?
Р а н к. И вы, и Хелмер найдете себе новых знакомых, едва меня не станет. По-моему, вы и сейчас времени не теряете. Что надо было тут вчера этой госпоже Линде?
Н о р а. О-о, уж не ревнуете ли вы меня к бедняжке Кристине?
Р а н к. Ревную. Она унаследует мое место в этом доме. Я буду тлеть, а эта бабенка…
Н о р а. Тсс, тише. Она в соседней комнате.
Р а н к. Опять? Ну вот, сами видите.
Н о р а. Она приводит в порядок мой маскарадный костюм. Бог мой, все же вы несносны. (Садится на диван.) Ну доктор, ну не надо так. Вот увидите, завтра я буду прелестна – и можете считать, что танцую для вас одного. Ну и для Торвалда, конечно. (Вынимает вещи из коробки.) Доктор, садитесь, я вам кое-что покажу.
Р а н к. Что это?
Н о р а. Смотрите. Ну смотрите же!
Р а н к. Шелковые чулки.
Н о р а. Телесного цвета. Хороши, правда? Сейчас здесь темно, но завтра… Нет, нет, могу показать вам только мысок. Ну ладно, еще чуть выше.
Р а н к. Хмм.
Н о р а. А почему такой скептический взгляд? Вам кажется, не подойдут?
Р а н к. На сей счет мне трудно составить обоснованное мнение.
Н о р а (взглянув на доктора). Фу, бесстыдник. (В шутку легонько шлепает его чулками по уху.) Вот вам за это. (Убирает все в коробку.)
Р а н к. Какие еще сокровища мне предстоит увидеть?
Н о р а. Ничегошеньки вам больше не покажу, вы плохо себя ведете. (Напевая под нос, роется в коробке.)
