О с в а л ь д. Она все время расспрашивала меня о Париже, и я ей рассказывал то да се. И помню, как-то раз у меня вырвалось: «А вы не хотите приехать и сами все увидеть»?
Г о с п о ж а А л в и н г. И?
О с в а л ь д. Она так и зарделась. И сказала: я бы очень хотела, конечно. А я ответил в том смысле, что это легко устроить.
Г о с п о ж а А л в и н г. И потом?
О с в а л ь д. Ну и забыл все в ту же секунду, понятное дело. А сейчас приехал и спрашиваю, рада ли она, что я поживу дома…
Г о с п о ж а А л в и н г. А она?..
О с в а л ь д. Она смерила меня каким-то странным взглядом и спросила: а как же моя поездка в Париж?
Г о с п о ж а А л в и н г. Ее поездка?!
О с в а л ь д. И постепенно я выведал у нее, что она приняла мои слова всерьез, что все это время только обо мне и думала и уже начала учить французский…
Г о с п о ж а А л в и н г. Так вот зачем!..
О с в а л ь д. Но когда я увидел перед собой эту роскошную красотку, пышущую прирожденным здоровьем, – раньше-то я и не замечал ее никогда, а тут стоит, словно ждет меня, раскрыв объятия…
Г о с п о ж а А л в и н г. Освальд!
О с в а л ь д. …мама, до меня вдруг дошло: она мое спасение! Понимаешь, я вижу в ней радость жизни.
Г о с п о ж а А л в и н г (изумленно). Радость жизни? Неужто она может стать спасением?
Р е г и н а (войдя из столовой с шампанским в руках). Простите, что я так долго, пришлось в подвал спускаться. (Ставит бутылку на стол.)
О с в а л ь д. Спасибо. И принеси-ка еще один бокал.
Р е г и н а (удивленно глядя на него). Бокал хозяйки стоит вот тут, господин Алвинг.
О с в а л ь д. А нужен бокал для тебя, Регина.
Регина вздрагивает, искоса бросает быстрый взгляд на госпожу Алвинг.
О с в а л ь д. В чем дело?
Р е г и н а (тихо и неуверенно). А хозяйка?..
Г о с п о ж а А л в и н г. Принеси бокал, Регина.
Регина выходит в столовую.
О с в а л ь д (глядя ей вслед). Ты обратила внимание, как она ходит? Какая у нее твердая и уверенная походка?
Г о с п о ж а А л в и н г. Нет, Освальд, этого не будет!
О с в а л ь д. Дело решенное, мама. Сама видишь. Спорить без толку.
Р е г и н а приносит бокал, но держит его в руках.
О с в а л ь д. Садись, Регина.
Регина вопросительно смотрит на госпожу Алвинг.
Г о с п о ж а А л в и н г. Сядь.
Регина садится на стул у двери в столовую, бокал она так и держит в руках.
Г о с п о ж а А л в и н г. Освальд, что ты там говорил о радости жизни?
О с в а л ь д. Да. Радость жизни… Вы тут мало о ней знаете. Я никогда ее здесь не чувствую.
Г о с п о ж а А л в и н г. Не чувствуешь рядом со мной?
О с в а л ь д. Не чувствую в этом доме. Но тебе не понять.
Г о с п о ж а А л в и н г. Да нет, мне кажется, я почти поняла тебя – сейчас.
О с в а л ь д. И вторая радость – работать. По сути, это одно и то же. Но эта радость вам тоже неведома.
Г о с п о ж а А л в и н г. Возможно, ты прав, Освальд. Расскажи мне подробнее.
О с в а л ь д. Все просто: по-моему, здесь людям внушают, что работа – это проклятие и кара за грехи, а жизнь до того печальная штука, что чем быстрее перешел в лучший мир, тем больше повезло.
Г о с п о ж а А л в и н г. Юдоль печали, да. И мы честно и добросовестно делаем ее такой.
О с в а л ь д. А в большом мире никто так жить не хочет. И в эти догмы не верит. Там восторг вызывает сама мысль, что ты живешь. Заметила, что все мои картины – они о радости жизни? Всегда и непременно о радости жизни. В них свет, солнце и дух праздника – и лица людей лучатся радостью. Поэтому я и боюсь остаться здесь, у тебя дома.
Г о с п о ж а А л в и н г. Боишься? Чего ты боишься?
О с в а л ь д. Я боюсь, как бы все, что во мне есть, не выродилось тут во что-нибудь гадкое.
Г о с п о ж а А л в и н г (пристально глядя на него). Думаешь, так случится?
О с в а л ь д. Уверен. Живи я здесь той же жизнью, что и там, – все-таки жизнь получится совсем другая.
Г о с п о ж а А л в и н г (выслушав его с напряженным вниманием, встает и задумчиво говорит). Теперь я вижу эту связь.
О с в а л ь д. Cвязь c чем?
Г о с п о ж а А л в и н г. Впервые увидела здесь взаимосвязь. И теперь готова рассказать.
О с в а л ь д (вставая). Мама, я тебя не понимаю.
Р е г и н а (в свою очередь вставая). Наверно, мне лучше уйти?
Г о с п о ж а А л в и н г. Нет, останься. Теперь я готова все сказать. Сейчас, мой мальчик, ты узнаешь все как есть. А дальше выбирай сам. Освальд, Регина!
О с в а л ь д. Молчи. Пастор…
М а н д е р с (входя из прихожей). Ну вот, очень мы душевно провели время в приюте.
О с в а л ь д. И мы тут тоже.
М а н д е р с. Энгстранду надо помочь с его пристанищем для моряков. Регина должна переехать к нему и быть на подхвате.
Р е г и н а. Нет, спасибо, господин пастор.
М а н д е р с (заметив ее). Что?.. Почему вы здесь? Да еще с бокалом?
Р е г и н а (торопливо поставив бокал). Пардон.
О с в а л ь д. Регина уезжает со мной, господин пастор.
М а н д е р с. Уезжает?! С вами?!
О с в а л ь д. Да, как моя жена. Если захочет.
М а н д е р с. Господь милосердный…
Р е г и н а. Я тут ни при чем, господин пастор.
О с в а л ь д. Или остается здесь, если я останусь.
Р е г и н а (невольно). Здесь?
М а н д е р с. Госпожа Алвинг, вы меня убили.
Г о с п о ж а А л в и н г. Ничего этого не будет, потому что я наконец хочу все рассказать.
М а н д е р с. Вы этого не сделаете. Нет, нет, нет!
Г о с п о ж а А л в и н г. Я могу и хочу все сказать. Идеалы не рухнут.
О с в а л ь д. Мама, что ты от меня скрывала?
Р е г и н а (вслушиваясь). Хозяйка, слышите? Там кричат у дверей! (Идет в зимний садик и выглядывает на улицу.)
О с в а л ь д (глядя в окно слева). Что случилось? Откуда зарево?
Р е г и н а (кричит). Приют горит!
Г о с п о ж а А л в и н г (в сторону окна). Горит!
