Тысячелетия, проведенные великим демоном без движения и доступа свежего воздуха, безусловно, серьезно сказались на его самочувствии. Многие даже утверждали, что он, подобно своему кузену Ктулху, давно уже фтагн – то есть не жив и не мертв одновременно; что он охвачен мертвенным сном разума, а его ментальной силы хватает лишь на то, чтобы раз в месяц явить своим последователям слабенький аватар и сделать пару расплывчатых оракулов.
Впрочем, ужас, коий демон Мабузе, игрок, на протяжении тысячелетий вселял в сердца своих собратьев, еще не был до конца изжит многими из них, поэтому они не рисковали проверять, так ли все на самом деле либо неподвижность великого демона и его отстраненность от окружающей жизни вызваны неослабевающим жгучим интересом, с которым он продолжает жадно поглощать поступающую по всем сенсорным каналам информацию. Спешить высшим демонам было некуда, они вполне могли подождать еще веков десять – двенадцать.
К счастью, улица академика Королёва в сторону телецентра оказалась достаточно свободной, чтобы пролететь ее на повышенной скорости вдоль эстакады монорельсовой дороги. В отличие от высших демонов, Алене Ашшурбанипавловне определенно следовало поспешить. Врата пещеры Мабузе закрывались ровно в одиннадцать, и для всякого беспечно опоздавшего к началу церемонии адепта исход оставался один – вон из профессии, как некогда уже случилось с несчастным Сережкой Доренко.
Чтобы оправдать свое отсутствие на ежемесячном ритуале у повелителя, адепт Эбола непременно должна была представить весьма веские причины, способные разжалобить свирепого демона – скажем, страшная автокатастрофа с участием опоздавшей и вызванная этим обстоятельством многомесячная кома. Нервно поглядывая на наручные часики, девушка опасалась, что именно таким способом ей и придется воспользоваться, если она не домчит до ритуального зала минут за десять.
Пронесло. Миновав Останкинский пруд, «рейнджровер» госпожи Алены подлетел к семнадцатому подъезду телецентра с крошечным опережением графика. Ставить машину на стоянку или в подземный гараж ордена? Минус четыре и минус две минуты соответственно, благородные адепты, между тем как ей нельзя было терять ни секунды.
Без колебаний прибавив газу, Алена сокрушила бампером шлагбаум на КПП № 17, на полной скорости взлетела по гранитным ступеням, словно по стиральной доске, ощущая, как на каждой ступеньке желудок омерзительно подпрыгивает и проваливается в бездну, и со страшным грохотом вломилась в стеклянные двери телецентра Останкино. Двери брызнули водопадом осколков, и успешно преодолевший их городской внедорожник на полном ходу врубился в несущую стену, предательски вынырнувшую сбоку.
Девушку жестко швырнуло вперед, пристяжной ремень вышиб из груди дыхание, словно опоясав диафрагму плазменной плетью, и Алена Ашшурбанипавловна изволили погрузиться бюстом в молниеносно вздувшуюся подушку безопасности.
Охранник на входе бросился к дверям, расстегивая кобуру, но увидев, что из вынесшей двери машины выбирается сама госпожа Эбола, замер как вкопанный. Впрочем, через секунду его примитивные мозги простолюдина благополучно перещелкнулись на новый алгоритм, и он снова кинулся к «рейнджроверу» – на сей раз для того, чтобы помочь госпоже Эболе распахнуть дверцу и выбраться наружу.
Вытянув из перчаточного ящичка плазменную плеть – спасибо за напоминание, верный ремень безопасности, – она поблагодарила стража телецентра мимолетной дежурной улыбкой, больше похожей на нервный оскал, и мимо многочисленных кафе, магазинчиков и туристических бюро на первом этаже кинулась к лифтам, над которыми от угла до угла протянулся огромный мерцающий плакат: «МЫ ДЕЛАЕМ НОВОСТИ».
– Простите, Алена Ашшурбанипавловна! – крикнул ей в спину охранник. – А с машиной-то как теперь что?..
– Возьми ее себе! – яростно отмахнулась она на бегу.
Створки одного из лифтов, в который набилась толпа телевизионного народу, уже сдвигались, однако Алена безжалостно утопила кнопку вызова в стену и задержала кабину на этаже. Раздался мелодичный сигнал, и под разочарованный общий вздох профанов, уже собиравшихся тронуться вверх, двери снова распахнулись.
– Работают Повелители Новостей, – сквозь зубы проинформировала их девушка. – Все вон из лифта!
Глухо ворча, работники телецентра начали покорно вытекать из кабинки обратно в вестибюль. Они прекрасно понимали, что вступать в пререкания с Повелителем Новостей себе дороже, а лицо репортера Эболы было столь примелькавшимся, что ей даже не пришлось предъявлять служебное орденское удостоверение. Лишь какой-то южный парень из новичков лучезарно улыбнулся:
– Что случилось-то, красавица? Смотри, сколько места, все доедем!..
Алена одним оборотом запястья активизировала плазменную плеть, и три огненных хвоста жадно лизнули пол в опасной близости от ботинок едва успевшего отскочить незадачливого мачо, рассыпав по сторонам колючие искры.
– Все вон, – ровным голосом повторила девушка, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не пустить плеть в ход. – Живо!
Кавказец мигом вспомнил о каком-то очень важном деле на этаже и бочком выскользнул из кабины.
Оставшись в одиночестве, Алена первым делом перевела дух, затем вставила в скважину под двумя рядами кнопок плоский ключ, а когда двери лифта автоматически схлопнулись, отсекая ее от любопытных профанов, быстро набрала на кнопочной панели секретный код. За стенкой скрежетнули подъемные механизмы, с грохотом ушла в сторону броневая плита, перегораживавшая доступ вниз, и кабина лифта устремилась в бездну с такой скоростью, что на мгновение каблуки девушки зависли в воздухе безо всякой опоры, не поспевая за проваливающимся в пустоту полом.
Несколько биений сердца спустя лифт начал утормаживаться и вскоре замер. Выметнувшись из кабинки, словно разъяренная пума, в выложенный диким камнем подземный донжон, Алена на ходу швырнула плеть и курточку на уникальный мозаичный пол – служители подберут, – махнула орденским удостоверением с пылающими в пространстве объемными рунами перед механическими стражниками, охраняющими подземелья, и огромные железные големы безмолвно раздвинулись, пропуская высокую госпожу внутрь.
Эбола со спринтерским результатом преодолела беломраморный сводчатый коридор, в рискованно ускоренном темпе миновала лабиринт разветвляющихся подземных ходов, часть которых заканчивалась смертоносными ловушками (первый, четвертый и седьмой коридоры – кислотные ванны по понедельникам и четвергам; второй, третий и десятый – огненный шквал по вторникам, средам и пятницам; пятый, шестой, восьмой и девятый – биологическая угроза ежедневно, ловушки вне расписания на сутки вперед озвучивает Великий магистр на вечерней летучке, выучи назубок, детка, во избежание непредусмотренного мисандестендинга!). Наконец вывернула из-за последнего угла на финишную прямую и выскочила в огромный холл перед ритуальным залом, отделанный необработанными гранитными плитами.
Притопывая от нетерпения, Алена дожидалась, пока неторопливые защитные элементали скачают ее облик и сверят его с имеющимся в базе данных. В случае несовпадения внешности по трем ключевым позициям из девятнадцати девушку ждала немедленная молекулярная дезинтеграция, но пугало ее это только первые тридцать – сорок раз. Последнее время это была уже не смертельно опасная игра в русскую рулетку, как представлялось поначалу, а надоевшая и бессмысленная бюрократическая рутина. Тем более что она ничего не слышала о том, чтобы кто-нибудь из коллег когда-либо засыпался на этом тесте – ну, разве что кроме того нашумевшего случая со Светланой Сорокиной, когда та явилась в ритуальный зал после подтяжки прямо из косметологической клиники, забыв предупредить об этом магистра. Ну, там уж ей никто виноват не был, кроме пустоты в голове.
