– Э… гм, – пробормотал я. – Добро пожаловать в наш город, мисс. Прибыли посмотреть на местные достопримечательности?
Гарри Мэллоун метнул на меня непередаваемо злобный взгляд и отвернулся.
– Ну, в общем-то, да, – отвечало хрупкое создание в зеленом платье. – Скажите, мистер…
– Стил, – сказал я, приосанившись. – Риджуэй Стил, к вашим услугам в любую погоду и в любое время года.
– Очень приятно, мистер Стил! – проворковала она. – Меня зовут мисс Дантес.
Гарри поглядел на нее еще мрачнее. Наверное, до него наконец дошло, до чего хороша его посетительница, потому что он едва не свалился со стула. К счастью, я успел поймать его за шиворот и водворить на место.
– Это и есть тот бандит? – спросила мисс Дантес, мизинчиком указывая на него.
– Он самый, – отрапортовал я, внимательно глядя на безмолвного толстяка и прикидывая, не может ли он оказаться Билли Мэллоуном. – Матерый злодей. То есть не то чтобы совсем матерый, но в процессе заматерения. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Толстяк разразился хриплым смехом.
– Бандюга, ха! Да он кроткий, как овечка. Подсунули мне за два доллара какого-то сосунка, у которого даже молоко на губах не обсохло!
От толстяка пахло пивом и потом. Я с трудом сдержал в себе желание съездить ему по физиономии.
– И кто же его поймал? Случаем не вы? – осведомилась моя прелестница, глядя мне прямо в лицо бездонными, как бочка хорошего коньяка, глазами в обрамлении черных прямых ресниц.
– Представьте себе – я, – отвечал я с присущей мне с рождения скромностью.
– Черт знает что такое! – продолжал бурчать толстяк. – Эй, красотка, пошли лучше со мной, я тут знаю одно такое местечко… – Он хихикнул и потянул ее за локоть. Мисс Дантес резким движением высвободилась, и от этого жеста ее роскошная прическа вместе с лентой упала на пол.
2
Наступило тяжелое молчание.
– Э, дамочка, вы скальп потеряли, – развязно сказал толстяк, тыча пальцем в отвалившийся шиньон. – Но…
В следующее мгновение он получил между глаз рукояткой доброго «кольта» 45-го калибра и растянулся на полу. Еще через мгновение я присоединился к нему, так и не успев сообразить, что, собственно, происходит. Я оставался в сознании, но почему-то не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Мой револьвер, как по волшебству, перекочевал к красотке. Теперь у нее было по «кольту» в каждой руке, и то, как уверенно она держала оружие, мне совсем не понравилось. Выведя нас из строя, она нацелила оба ствола на совершенно растерявшегося беднягу Родригеса.
– Ключи, – коротко приказала она. – Расковывай его.
Родригес колебался. Тогда она прицелилась мне прямо в голову. Родригес сделался белее белого.
– Сейчас… – забормотал он и, дрожащими руками нашарив в кармане ключи, разомкнул цепи, опутывавшие Гарри.
– Черт подери, где ты пропадал! – накинулся тот на свою спасительницу. – Я тебя ждал, Эмилио! Я уж решил, ты совсем меня бросил!
– Я никогда никого не бросаю, – ответила красотка, вмиг превращаясь в существо прямо противоположного пола. – Забери у них оружие, только тихо. Нам не нужно лишнего шума.
Гарри обшарил меня и шерифа. Он забрал «кольт» Родригеса, а заодно и свой собственный револьвер с перламутровой рукояткой, который я отнял у него несколько часов назад.
– А что теперь – перебьем их и смоемся? – деловито спросил Гарри.
Его брат неприятно улыбнулся, и при виде этой улыбки меня чуть не стошнило.
– Нет, – отозвался он, – есть мысль получше. – Он махнул револьвером. – Раздевайтесь!
– Ты что, спятил? – спросил ошеломленный Гарри.
– Заставь их раздеться, – коротко сказал его брат. – Джентльмены, вы же не хотите схлопотать пулю в какое-нибудь место, которое потом будет очень трудно залатать?
Джентльмены, побелев на два тона при этом гнусном намеке, поспешно стали раздеваться.
– Очень хорошо, – одобрил кареглазый мерзавец. – Теперь, братец, надень-ка на этого седого и на шерифа цепи, а толстяка посади на стул и свяжи их всех вместе.
Гарри не надо было упрашивать два раза, и он сделал все в точности так, как говорил его брат.
После чего мерзавец в зеленом платье сделал из рубашки шерифа три кляпа и заткнул нам рты.
– Очень хорошо, – заявил он, оглядывая нас. – Влезай в одежду толстяка, надевай котелок, и пошли отсюда. Оружие спрячь.
Гарри накинул поверх своего немудреного прикида белую рубашку толстяка и бутылочного цвета сюртук, после чего, цепляясь шпорами, влез в необъятные штаны.
– Велико, – недовольно проворчал он.
– А ты подложи под низ оставшуюся одежду, – посоветовал ему кареглазый братец, у которого, похоже, все было предусмотрено.
Гарри так и поступил, надвинул котелок на самый нос и сделался совершенно неотличим от толстого хама, который сейчас, дрожа всем телом, пускал ветры на стуле.
– А теперь, – скомандовал Билли Мэллоун, одетый в зеленое платье, – пошли.
Он спрятал оружие, подобрал с пола фальшивый шиньон и с умопомрачительной ловкостью приладил его на место. После чего взял своего младшего брата под локоть, и оба бандита как ни в чем не бывало скрылись за дверью.
Хотите верьте, хотите нет, но на прощанье Билли Мэллоун сделал нам ручкой. И мы остались в комнате – трое здоровых мужиков, раздетые до подштанников, скованные цепями и обмотанные веревкой, точь-в-точь как бараны, которых собираются вести на бойню.
Последующие час или около того были самыми тяжелыми в моей жизни, поэтому я расскажу о них лишь вкратце. Разумеется, нас обнаружили далеко не сразу, потому что красотка в зеленом платье наплела охране какую-то историю по поводу того, что шериф занят с пленником и его не стоит беспокоить. Но когда нас наконец обнаружили, когда добрые люди наконец уразумели, что Билли Мэллоун провел нас, как младенцев, с помощью женского платья и накладки из волос… когда мы наконец сквозь зубы, уперев глаза в землю, поведали обо всем, что с нами произошло… тогда во всем городе, да и в его окрестностях, не осталось ни единого человека, который бы не начал потешаться над нами. Смеялись мужчины, женщины, старики, дети. Даже лошади фыркали нам в лицо, а ржавой окраски дворняга, принадлежащая жене шерифа, заливалась глумливым лаем, едва завидев нас.
Сам шериф Родригес заперся у себя в кабинете в обнимку с бутылкой текилы и приказал не беспокоить его даже в том случае, если вдруг начнется Страшный суд. Судя по словам этого благородного человека, он обдумывал, что ему сделать во искупление своего бесчестья: просто застрелиться из крупнокалиберного ружья или полоснуть поперек горла опасной бритвой.
Однако по-настоящему я переживал не из-за шерифа, а из-за Стива, который по моей милости проворонил человека, за которым так долго и тщетно гонялся. Конечно, многие обстоятельства говорили в мою пользу – например, что в женском платье этот ублюдок как две капли воды походил на женщину, и все же я предпочел бы, чтобы Стив воспринял мой рассказ как-нибудь иначе. Он же выслушал меня спокойно и как бы отрешенно, потирая подбородок, и по всему было похоже, что мысли его витают где-то далеко. Если бы он хоть как-то обнаружил, что злится на меня, если бы он обозвал меня или даже врезал мне как следует, мне и то было бы легче. Но его спокойствия я не понимал.
