Можно с уверенностью сказать, что многие люди просто хотят, чтобы все оставалось как раньше. Когда новости о вступлении на трон Елизаветы 25 ноября, в день святой Екатерины, доходят до Мач-Венлока в Шропшире, шериф сообщает об этом викарию, который громким голосом призывает всех молиться за «королеву Елизавету, Божьей милостью королеву Англии, Франции и Ирландии, заступника веры». Затем, пропев подходящий по случаю гимн, он идет к алтарю и служит католическую мессу. Пастве совсем не хочется, чтобы давние, освященные временем традиции снова менялись. Кроме того, многие, особенно в сельской местности, «больше любят кружку эля, чем проповеди». Но более грамотные горожане изголодались по переменам. После того как в 1526 году Библию впервые напечатали на английском языке, и мужчины, и женщины подробнейшим образом изучают ее. Они наставляют себя в учениях Христа и толкуют уроки Ветхого Завета без вмешательства священников. С годами эти самостоятельные толкования входят во все большее противоречие с традиционными толкованиями церкви, и людей начинает раздражать негибкость церковных взглядов. Люди смотрят на внешние атрибуты официальной религии и задают резонный вопрос: какие вообще религиозные традиции обоснованы библейским текстом? «Почти никакие», – отвечают они сами себе. Реформация церкви при Генрихе VIII лишь усилила свободолюбивые настроения: если Генрих смог распустить монастыри, почему бы нам не избавиться вообще от всех атрибутов католического ритуала? Эти вещи – просто символы, говорят они, пустые безделушки, которые лишь отвлекают от единственной по-настоящему серьезной вещи: молитвы. Несколько пылких и смелых мыслителей заходят еще дальше. Почему у монарха есть право вмешиваться в религиозные дела? Почему церковь нельзя отделить от государства? Почему существует иерархия из епископов и архиепископов? Почему бы не оставить только обычных священников, которые будут проводить скромные службы для своих прихожан, как делали апостолы в Новом Завете?
Само существование Елизаветы – прямое последствие отпадения Генриха VIII от Рима. Именно ради ее матери, Анны Болейн, отец развелся с первой женой, затем разорвал связи с Римом и объявил себя верховным главой церкви в 1534 году. Елизавета – порождение этого религиозного разрыва. Таким образом, она не может не сочувствовать в первую очередь реформаторам, а не традиционалистам. Кроме того, стоит подумать и о политическом элементе. В более поздней речи, обращенной к парламенту, она говорит: «Один вопрос затрагивает меня так сильно, что я не могу его пропустить: религия, почва, из которой должны произрастать все другие вопросы…»[38] Для большинства людей религия – основа понимания того, как устроен мир, от Сотворения до здоровья каждого отдельного человека, и поскольку церковь вмешивается почти во все грани жизни, очень важно объединить ее авторитет с авторитетом короны. У самой Елизаветы есть и личные предпочтения: например, она считает, что священники должны по-прежнему приносить обет безбрачия, а дорогие церковные одежды и музыку нужно оставить; она не желает слушать кальвинистских реформаторов, требующих избавиться от церковной иерархии. Но это все мелочи по сравнению с ее главной целью: будучи королевой Англии, она должна стать и верховным главой церкви, как отец. Именно сочетание духовной и светской власти делает власть абсолютной, давая политическому правлению монарха божественное благословение.
Парламент собирается 25 января 1559 года. Дебаты сразу становятся жаркими. 4 февраля королева отзывает посла при папском дворе. Через пять дней парламенту предлагают на рассмотрение билль, в котором королева признается верховным главой церкви. Споры вспыхивают с новой силой. Первый Акт о супрематии не принимают. Как и второй. После этого предлагают третий. В это время духовенство, которое вообще не пригласили на заседание парламента, обсуждает религиозную реформу отдельно, на конвокации. Они подтверждают свою веру в пресуществление, верховенство власти папы и ключевые основы римского католицизма. 31 марта сэр Николас Бэкон обвиняет сторонников католицизма в презрении к короне и сажает двоих из них в Тауэр. Именно в этой разгоряченной атмосфере «выковывается» форма церкви Англии. Акт о супрематии наконец-то принимают 29 апреля с перевесом всего в три голоса; компромисс все же удается найти – королеву называют не верховным главой церкви (потому что она женщина), а верховной правительницей. Все религиозные законы, принятые предыдущим правительством, отменяются. Акт о единообразии, принятый в тот же день, восстанавливает Книгу общих молитв Эдуарда VI. Все должностные лица – духовенство, судьи, мировые судьи, мэры, чиновники и выпускники университетов – обязаны принести клятву о признании Елизаветы верховной правительницей церкви. Отказ от клятвы карается лишением должности. Любой, кто пишет, говорит или проповедует о том, что Елизавета должна подчиняться власти из-за рубежа (в том числе папской), будет лишен всего движимого и недвижимого имущества. Неоднократные нарушения этого закона считаются государственной изменой и караются смертью. С настоящего момента обязательным является посещение служб церкви Англии по воскресеньям и в праздничные дни; те, кто этого не делает, – так называемые рекузанты, – обязаны платить по шиллингу штрафа за каждое пропущенное воскресенье.
В целом королеве удается провести почти все свои запланированные реформы. Ей приходится разрешить священникам заключать браки, «дабы избежать прелюбодеяния», но это разрешение компенсируется тем, что священникам можно жениться только на скромных, честных и благоразумных женщинах, чьи кандидатуры одобрены епископом. Ей удается сохранить и одежды, и церковную музыку, и большую часть символов. А еще она отказывает кальвинистам, которые хотели избавиться от епископов. И, что главное, – она сохраняет абсолютную власть над церковью, заявляя, что несмотря на то, что ее титул Верховной правительницы отличается от того, что носил отец, она собирается пользоваться всеми правами, которыми обладал он. Никто не получает всего, что хотел, от соглашения 1559 года – всем приходится идти на компромиссы, – но Елизавете на компромиссы приходится идти меньше всех.
Рождение протестантской Англии, 1559-1569
Если вы посетите Англию в 60-е годы XVI века, то вас, скорее всего, поразит то, с какой легкостью люди приняли Религиозное соглашение 1559 года. Все епископы, кроме одного, отказались приносить клятву супрематии и лишились своих должностей. Но коллективная замена всего высшего уровня оппозиции – это нежданная удача для Елизаветы, которая теперь может спокойно назначить на освободившиеся должности своих сторонников. Кроме того, пока их позиции вакантны, она получает доходы вместо них, а потом – еще и «первые плоды» новых назначенцев, так что выигрывает вдвойне. Более того, она выигрывает даже втройне, потому что заставляет многих новых епископов «обменять» значительную долю владений на новую должность; они отписывают короне множество поместий, которые королева потом отдает в дар своим придворным. Новый епископ Херефорда покупает себе епархию, согласившись отдать королеве 17 епископских поместий. Уничтожив таким образом власть высшего духовенства, Елизавета обнаруживает, что очень немногие священники более низкого ранга готовы сопротивляться. Они признают ее главенство, приносят клятвы и призывают своих прихожан приветствовать возвращение церкви Англии. Летом 1559 года в церквях снимают кресты с хоров и сжигают их. Еще сжигают все изображения Девы Марии и Иоанна Крестителя. В Лондоне, по рассказу Генри Мейкина, в августе 1559 года устраивают огромные костры из «крестов, Марий, Иоаннов и множества другой церковной утвари: риз, распятий, кадил, алтарной ткани, книг, опор для флагов и облицовочных панелей». Разрушительная ярость настолько овладела Лондоном, что люди начали даже разрушать кладбищенские памятники, после чего вынуждены были вмешаться власти. В то же время реформаторы закрашивают старые картины в церквях. Некоторым священникам и приходам удается сохранить некоторые элементы «старой религии» (так теперь называют католицизм), но полное подчинение новым стандартам – лишь вопрос времени. Определить, протестанты или традиционалисты составляют большинство в приходе, очень просто по скорости, с которой в церкви избавляются от средневековой росписи.
