– Хорошо, давайте попробуем найти этого Горохова.
Тут же заметил, что девушка смотрит на него как на неразумного, но даже не смог обидеться.
– Его не надо искать, – терпеливо растолковала Амалия. – Он уже вернулся со службы и находится дома. Мне надо, чтобы он меня принял!
И хотя сама она считала себя барышней чрезвычайно рассудительной, в последней ее фразе прозвучало столько капризной уверенности избалованного ребенка, что Александр не мог удержаться от легкой улыбки.
Амалия заметила эту улыбку и сердито сверкнула на офицера глазами.
– Он вас примет, слово чести, – пообещал Александр, изо всех сил стараясь сохранить серьезность.
И вместе с Амалией направился к дому.
«Надо будет все-таки ей указать на ее поведение, только так, чтобы не обидеть, – смутно размышлял Александр, когда полная, представительная горничная, выслушав, что к ее хозяину явился барон Корф, попросила их обождать и ушла. – В конце концов, ей больше к лицу играть в куклы, хоть она и взрослая барышня… Понятно, что хочет помочь девушке, дела которой принимает близко к сердцу, но…»
Но тут вернулась горничная и сказала, что хозяин их примет.
В гостиной, обставленной очень просто, даже по-мещански, их ждал невысокий усатый господин в штатской одежде, которая, впрочем, плохо ему шла. Глаза у него были желтые, больные, а вид несколько помятый, словно сегодня его долго разрывали на части, но до конца все-таки не дорвали. Впрочем, манеры обличали в нем человека светского, потому что поклонился он вполне непринужденно, а завидев Амалию, украдкой пригладил волосы, чтобы скрыть плешь на макушке. Когда хозяин дома заговорил, голос у него оказался по-армейски хрипловатый, словно сорванный командами, которые ему приходилось отдавать.
– Адриан Спиридонович Горохов. Э… чем могу служить?
Александр объяснил, что сопровождает барышню Тамарину, у которой есть для него важные сведения. Взгляд у господина сделался затравленный, как будто он только-только надеялся отдохнуть, но даже дома его настигли барон Корф и барышня, явившиеся опять же с самыми раздирательными намерениями.
– Право, я не понимаю… – начал Горохов с неудовольствием.
– Николай Петров, – вмешалась Амалия. – Студент Горного института. Он ведь был вашим осведомителем, не так ли?
Адриан Спиридонович покосился на хорошенькую, взволнованную девушку, на невозмутимое лицо барона Корфа, покорился судьбе и сел – точнее, повалился на стул.
– Гм… – Он побарабанил пальцами по столу, и в его взгляде Александр, который тоже умел читать людей как книги когда хотел, увидел настороженность и желание не выдать больше, чем они могли бы знать сами. – Право же, я затрудняюсь… Такая распространенная фамилия…
– Вам известно, что его убили? – без обиняков спросила Амалия.
Лицо Адриана Спиридоновича помрачнело.
– К сожалению… Подобные происшествия в нашей практике случаются, несмотря на… Он ваш жених? – быстро спросил он.
Александр сделал вид, что не заметил, как Амалия кивнула. Горохов забормотал слова соболезнования, но девушка перебила его.
– Николай Петров оставил письмо для вас. Прошу прощения, что позволила себе его вскрыть. Полагаю, данные, которые в нем указаны, представляют для вас первостепенный интерес.
Она извлекла из сумочки мятый конверт и протянула его Горохову. Поколебавшись, тот взял его.
– Здесь указаны, – продолжала Амалия, – приметы лиц, причастных к цареубийству, и их имена – не все, потому что все Петрову известны не были, к тому же эти господа предпочитали конспирации ради обходиться кличками. Кроме того, в письме содержатся подробные сведения о готовящемся покушении, так что, если бы Петрова не убили… – Облачко набежало на лицо девушки. – Возможно, он помог бы предотвратить то, что случилось, – тихо закончила Амалия.
– Да! – зачем-то горестно уронил Горохов и, развернув письмо, углубился в чтение. По мере того как глаза его скользили вдоль строк, лицо приобретало все более и более сосредоточенное выражение.
Александр едва мог усидеть на месте. Теперь он горько жалел, что не поддался искушению и отказался читать письмо, предназначенное другому. «Что же там такое может быть?» – думал молодой офицер.
– Вы подтверждаете, что Петров был вашим осведомителем? – подала голос Амалия.
Горохов поднял голову.
– Полагаю, из письма это и так ясно, – довольно желчно ответил он.
– Тогда к чему его слова в начале письма, что он пишет вам, несмотря на то, что перестал доверять? – спросила Амалия. – И еще странная фраза, что он все же рассчитывает на вашу порядочность, потому что уже не знает, где враги, а где друзья?
Адриан Спиридонович поморщился.
– Петров узнал, что в полиции у террористов есть свой человек, – буркнул он. – Кое-кто из них хвастался, что у них везде есть свои люди. Обычное вранье, конечно, но Петров заволновался. Не знаю, как он мог подумать, что тем человеком мог быть даже я… Однако подумал, – сердито прибавил Горохов. – И с тех пор перестал приносить мне сведения. Я пытался его образумить…
– Как я поняла из письма, вы даже пригрозили ему, что разоблачите его в глазах террористов, – сухо обронила Амалия.
Усы Горохова дернулись.
– Ну, пригрозил! – сердито сказал он. – А как еще я мог его заставить? Он был, знаете ли, из таких людей, у которых душа нараспашку, то есть производил подобное впечатление… И его не боялись. При нем языки-то хорошо развязывались… И сведения он приносил ценные! Но если вы думаете, что я и впрямь мог… выдать моего агента… Это была бы верная для него смерть!
– Но ведь его и убили, – напомнил Александр. – Не исключено, потому, что его разоблачили. Почему бы не с вашей помощью?
Горохов мрачно посмотрел на него.
– Я месяца три не имел о нем вестей, милостивый государь! А погиб Петров совсем недавно. Захоти я его выдать, зачем мне столько ждать?
Тут было решительно нечего возразить.
– Можете не сомневаться, сударыня, я возьму дело о его убийстве под особый контроль. Смерть молодого человека не останется неотомщенной!
– Боюсь, это его не вернет, – вздохнула Амалия. – А что насчет человека в полиции, который был у террористов? Неужели он существовал только в воображении Николая Петрова?
Адриан Спиридонович заколебался.
– Нам вы можете сказать, – вмешался Александр. – Как вам должно быть известно, я находился рядом с государем, когда все произошло.
И его веское слово оказало свое действие: Горохов перестал колебаться и осторожничать.
– Ну хорошо, – вздохнул он. – Да, у них был свой человек. Но он уже арестован.
«Вот тебе и кучка бездельников! – в смятении подумал Александр. – Даже разведкой в стане врага не преминули обзавестись».
