– Грозный какой! – с издевкой в голосе произнёс дядя Гена, в голове проворачивая все возможные варианты, даже такой, где всех надо положить, просто застрелить, если хотите – расстрелять, но выйти с честью. В магазине было всего четыре заряда, один, к сожалению, выскочил по глупости. Юрка, Федька, Григории, баба его… Нет, Григории опаснее, его сразу после Юрки… потом Федьку… Как же стрелять? В пузо? В грудь? В башку, может? А если сразу не сдохнут? Добивать?.. Еську… её последнюю… чтоб без свидетелей. А если Костик взбрыканёт? Он же дурак у них, то ли свой, то ли чужой, не пойми… даже пьёт не так, как все. И спит потом как сурок поганый.
– Грозный какой! – вновь повторил дядя Гена, – Говоришь так, словно тебе это не впервой! Может, ты и людей убивал?
– Может, и убивал, – слишком просто и слишком спокойно ответил Юрий, Еся вздрогнула. Глаза его сузились, как перед решительным действием, и дядя Гена это увидел, в голове что-то щёлкнуло…
– Ты, щегол, мне в дети годишься! – сказал, сам не понял для чего, дядя Гена и здесь почувствовал, что колени его дрогнули пару раз, – Ты хоть знаешь это? Прежде чем свою говношлёпку на меня направлять!
– А разница? – спросил Юрий.
– У тебя права такого нет!
– О! – Юрий насторожился, ружьё крепче сжалось в его руках, палец лёг так плотно на спусковой крючок, что почти обнял его…
– Стреляешь ты хреново, – успокаивал себя дядя Гена, – в человека испугаешься, промахнёшься, а я влеплю тебе картечи полное пузо!.. Опусти стволы, и посмотрим там…
– Первый опускай.
– Я не буду, – злобно и ехидно усмехнулся дядя Гена.
– И я не буду.
– Смотри-ка, тварь, вырос!.. Лет десять назад я бы тебя на пинках до самого города гнал!
– А лет тридцать назад с тобой то же самое мог сделать Григория, – ответил Юрий.
– Ах, ты ж, дрянь, – сказал бессильно дядя Гена.
– Ну да, – сказал Юрий, – что ещё остаётся.
– Ты просто не понимаешь, с кем связался, – ехидно и как-то сразу мстительно сказал дядя Гена и предупредил: – если живы останемся, я тебя в городе сгною! Тебя там не будет, понял? Ты просто не знаешь, сколько у меня силы! Ты просто не знаешь, сколько я стою! Ты-то стоишь три копейки!.. А вот я… Ты, гадёныш, из-под камня выполз, и лучше тебе туда и заползти. Я даже вот сейчас тебя застрелю и мне ни-и хрена не будет! Понял? Жизнь твоя стоит три копейки! Я тебя сейчас застрелю и мне!..
– Тих-ха!!! – вдруг очень громко, совсем как-то неподобающе ему, крикнул Григории. Все разом повернулись к нему, но Тригорин стоял и словно к чему-то прислушивался, глядя вниз, в землю. Такая сцена, непонятная практически никому, кроме тёти Насти, показалась глупостью, или просто выходкой, но тётя Настя перекрестилась и смотрела на мужа с каким-то вдохновенным лицом. Тригорин поднял руку с выставленным указательным пальцем вверх, а сам смотрел вниз, но смотрел так, словно видел сквозь землю. Немая сцена продолжалась недолго, Тригорин сказал:
– Мотор! На реке мотор! Лодка!
Словно ошпаренные, дядя Гена и Лёха бросились к реке. Юрий глянул на Тригорина, тот кивнул и сказал опять:
– Лодка.
Тётя Настя поднялась и так, с тушкой гуся, пошла к реке, за ней тут же, как заворожённые, пошли Еся, Фёдор и Юрий. Тригорин ещё постоял на месте ровно, не двигаясь, сказал опять тихо:
– Лодка, лодка, ошибиться не мог, – и тоже пошёл.
На берегу они встретили Костика, который оттирал большой котелок песком и, похоже, не слышал здесь в низине реки, что за скандал только что произошёл в сотне метров от него. Увидев такую процессию, тем более бегущего дядю Гену, он бросил своё занятие, крикнул им навстречу:
– Медведи?..
Дядя Гена отпихнул его ногой в сторону, словно тот как-то мешал ему, вложив в этот толчок всю ненависть к Юрию, выскочил в ботинках на реку, почти по колено в воду, встал и смотрел безотрывно вдаль, ни слова не сказав. Рядом встал Лёха, смотрел так же, но из-за спины Гены. Костик встретил остальных, опять спросил:
– Что случилось?
– Лодка, – сказала тётя Настя, – лодка по реке идёт.
– Да где лодка? – удивился Костик, – Была бы лодка, я бы увидел. Сижу тут полчаса.
Ничего ему не ответив, все вышли на берег реки, кроме Григорича. Он стоял и, казалось, вновь слушал реку, смотря вниз, теперь в воду.
– Хорошая лодка, – сказал он, – мотор… хороший мотор.
– Ну, если сбрехал! – потряс ружьём дядя Гена, словно предупреждая.
– Брешет у нас тут только один… – сказал Григории, – остальные разговаривают.
Дядя Гена в ярости хотел что-то ответить, но здесь все разом, все до одного услышали звук мотора. Над рекой повисла тишина, и лишь рокот двигателя всё крепчал и крепчал, пока не стал слышен отчётливо, с явным нарастанием звука и пришедшей надеждой.
Лодка вышла на скорости из-за поворота и пошла ровно на людей. Дядя Гена, нелепо дважды подпрыгнув на месте, помахал ей ружьём, Лёха, подпрыгнув следом, махал руками, Костик махнул пару раз котелком. Григории вышел к воде, посмотрел и сказал уже только себе:
– Я же говорил – хороший мотор. Оно же слышно.
Все стояли и смотрели безотрывно на ровную гладь речной протоки, которую разрезала, с грациозностью королевской яхты, простая «казанка». Лишь одна Еся словно и не видела ничего, не слышала нарастающего, спасительного шума мотора. Она смотрела на любимого человека не отрываясь, смотрела столь пристально, что Юрий это почувствовал, повернулся к ней, спросил, брови нахмурив:
– Случилось что?
– Ты и в самом деле?.. – дальше слово застряло у неё, и вместо слова на глазах показалась слеза.
– С ума сошла? – он даже улыбнулся такому предположению, – Я же на Диксоне служил, а не в горах Туркестана. Не убивал я никого.
Когда лодка подошла ближе, то больше всех удивился Юрий. В лодке сидел… Рустам. Рустам сидел как настоящий судоводитель маломерного флота – за рулём, в носовой части судна. Причалив к берегу, он даже не вышел из лодки, а прямо так, сидя за рулём, повернувшись к ним в полкорпуса, сказал крайне устало:
– Наконец-то. Нашёл я вас. Привет, Юра.
Дядя Гена скрежетнул зубами. Дядя Гена сразу понял, что и сейчас, если не проиграл, то и не выиграл. Спасение пришло в виде дружка этого мальчишки! Понаплодилось тут пацанов! Ну, ничего, главное – приехать в город, там он… Сейчас главное сесть в лодку и добраться до города, надо сесть за водителем, там меньше всего брызг будет и не так трясёт. Или рядом с водителем?
Обговорив уже на берегу все детали, узнав, что капитан катера погиб, кто в лагере кому и кем приходится, Рустам ничего даже рассказывать не стал о том, как здесь оказался, только кивнул на берег, проговорил негромко:
– Хороший островок.
