Я уже знала, что норвежцы могут часами говорить ни о чем или об одном и том же. И, если в первое время я помалкивала и не вмешивалась, то в последнее стала частенько прерывать бесконечный словесный поток Одварда и проситься домой, ссылаясь на выдуманную усталость, голод или головную боль. Но в этот раз я прочувствовала важность момента и не стала пугать разговорщиков своим норвежским, а просто пошла осматривать окрестности и собирать малину. Буквально через два часа диалог был закончен и мы поехали домой.
С важным видом Одвард объяснил мне, что владелец земли – миллионер, любит играть в гольф, а поэтому хочет иметь собственный гольф-бан. Вот Одвард и взял подряд на все виды земельных работ. Затем он поинтересовался есть ли у меня водительские права и опыт работы на грузовике. Постановка вопроса стукнула по моему самоуважению на профпригодность. Я ответила, что, к сожалению, таких прав у меня нет, но зато могу управлять ракетой, а если серьезно, то в школе я была лучшей по вождению трактора. Правда, было это в прошлом столетии, когда мы жили почти при коммунизме. Одвард очень обрадовался и тут же пообещал взять меня на работу… трактористом-бульдозеристом. Кто бы мог подумать, что спустя двадцать лет мне может пригодиться двухгодичный курс по вождению трактора? И где, здесь, в Норвегии? И все же, я была рада своей востребованности и возможности разделить бремя денежных трат.
На следующее утро наша бригада из пяти человек приступила к работе. Надо было валить деревья, стаскивать их в кучу, грузить в грузовик, ровнять землю, пахать ее, убирать остатки деревьев и невероятное количество камней. Одвард отвел меня к небольшому бульдозеру, ровно три секунды показал, как это работает, и оставил меня одну. Работать было интересно и не очень сложно. От малейшего прикосновения к ручкам управления машина легко приходила в движение, поэтому была нужна ювелирная точность, чтобы сгребать и перетаскивать поваленные деревья. Пыль стояла столбом, лезла в глаза и нос, скрипела на зубах. Но, как говорится, «назвался груздем – полезай в кузов». Через каждые сорокпять минут был пятнадцатиминутный перерыв, а в полдень наступил ланч.
Все собрались за одним столом и каждый стал есть свои бутерброды. Проголодавшись за шесть часов работы, я сосредоточенно уплетала бутерброд, когда сидящий напротив норвежец, стал разглагольствовать о России, как о вечном источнике проблем для всего мира, о русской радиации, проституции и наркомании. К сожалению, я давно уже не патриот своей страны, но слушать спокойно подобные обвинения было выше моих сил. Моего словарного запаса хватило, чтобы заявить, что он не знает того исторического и культурного наследия, которое подарила моя страна миру и что именно русские солдаты освободили его страну от фашистов. И, вообще, он не имеет права судить мою страну, потому что никогда в ней не жил. И пусть объяснит мне, каким великим достижением, кроме нефти, может гордиться Норвегия и почему в его экономически благополучной стране существуют и наркомания и проституция и алкоголизм? Тирада закончилась, ответа не было, все сидели в шоке. Потом он, все-таки, извинился передо мной и мы продолжили работу в интернациональном, дружеском перемирии.
Работали мы по двенадцать-четырнадцать часов в день. От моего ухоженного вида не осталось и следа. Я даже не обращала внимания на свои порванные кроссовки, из которых торчали наружу пальцы. Попросить новые мне было неудобно – я же еще ничего не заработала, а по какому тарифу вкалываю и терплю все лишения – не знаю. Меня так и тянуло спросить об этом Одварда, но вдруг он подумает, что я ему не доверяю?
Через несколько дней Одвард сам сообщил, что у нас почасовая плата составляет стотридцать крон. Сумма запредельная для простого русского человека. Я была почти счастливой. Скоро мы станем богатые, я заберу детей, мы купим дом. Полету моей фантазии не было предела, одна радужная картинка сменялась другой. Требовался выход переполнявшей меня радостной энергии, поэтому я стала делиться своими соображениями с Одвардом.
Он согласно кивал головой и многозначительно поддакивал. Дома он позвал меня к компьютеру и ошарашил своим сюрпризом. Мы смотрели фотографии и чертежи какого-то огромного поместья. Двухэтажный дворец с колоннами, тридцать пять комнат, джакузи, хрустальный туалет, позолоченные краны, отельчик для гостей, гаражи, конюшня. Размах и высочайший уровень европейского стандарта были умопомрачительными и сногсшибательными. Куда нам столько? Кто все это будет содержать в красоте и чистоте? Одвард, поняв мои страхи, успокоил, что на втором этаже будет жить семья Рыцаря, что у них есть совместный бизнес-проект по отдыху и развлечению для богатых людей. К их услугам будут верховая езда, ночной клуб со стриптизом, бильярд, пинтбол, ресторан с русской кухней и стоматологический кабинет с русским врачом.
Сказка? Еще какая! Все фэнтази и топ-легенда «Золушка» отдыхают! Грандиозные планы Одварда настолько потрясли мое сознание, что у меня не закралось даже тени сомнения. Вобщем, Одвард окончательно и бесповоротно убедил меня в реальности такой перспективы, которая должна осуществиться к Рождеству. Господи, неужели на Твой светлый праздник я стану королевой? Блаженны наивные, пока не ведают истины.
* * *
По случаю предстоящей регистрации я привела себя в полный порядок, сделала макияж, прическу, маникюр, одела самое нарядное платье, туфли на высоком каблуке. Жених ограничился походом в душ и… одел чистую рабочую одежду.
Судя по Одварду, церемония нашего бракосочетания обещала быть самой заурядной. Что ж это за напасть такая: за русского замуж выходила без фаты, белого платья, колец, цветов и родителей, и за норвежца выхожу точно так же. Почему такое однообразие?
Мы подъехали к магазину мужской одежды, Одвард стремительно скрылся в нем и буквально через двадцать минут появился в новой и совсем недорогой одежде очень напоминавшую рабочий вариант. Может я чего-то не понимаю и здесь так принято?
В мэрии нас поджидали свидетели, с которыми мы и прошли в небольшой уютный зальчик. Вскоре появился мужчина в красивом черном одеянии и с черной четырехуголкой на голове, совсем, как у выпускника какой-нибудь американской академии. Он извинился за опоздание и пригласил нас в маленькую комнатку, в которой уже горели большие белые свечи. Мы с Одвардом сели за стол, напротив церемонимейстера, а свидетели – сзади нас. В течение двух минут нам было что-то прочитано, потом я услышала фамилию Одварда и его утвердительный ответ «да», а затем прозвучала и моя фамилия.
После моего рокового согласия нас дружно все поздравили, а через пару минут вручили свидетельство о браке. Это была простая бумажка формата А-4 с гербовой печатью и подписью. Какой брак – такой и документ. Теперь мы – муж и жена.
В сказках все заканчивается свадьбой, потому что после свадьбы начинается иная реальность, а это уже совсем другой жанр жизни.
Сразу после регистрации мы пошли в полицию, чтобы оформить документы для моего легального проживания в Норвегии. Внутри полицейского участка было уютно и красиво: разноцветные шторки, картины, хорошая мебель. Доброжелательный персонал одинаково быстро обслуживал граждан и не граждан Норвегии. Одвард заплатил восемьсот крон, я заполнила нужный бланк и, сдав документы, мы покинули полицию. Ждать оформления надо было около четырех недель.
