В июле 2009 г., отмечая годовщину конфликта в Южной Осетии, украинский «Еженедельник 2000» опубликовал статью под симптоматичным названием: «200 лет “презрения и ненависти”: особенности грузинской русофобии». Заголовок статье дали слова известного в СССР режиссера Отара Иоселиани, который заявил буквально следующее: «Мира у нас с Россией никогда не будет!.. Если раньше мы испытывали к ней презрение, сейчас возникла ненависть». («Еженедельник 2000», 31.07.2009). В той же статье были приведены воспоминания Дмитрия Выдрина, опубликованные еще в декабре 2005 г. Вот они:
«… Это был первый визит президента Кучмы в Грузию. Первым, помнится, поднял бокал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. И тост его был за бравых парней из УНА-УНСО (т. е. за тех самых любимых Виктором Ющенко предателей и фашистских подручных. – В.Б.). Наша делегация странно переглянулась, но, уважая хозяина, за это выпила. Потом были разные дежурные тосты: за мир, процветание, дружбу. Пока очередь не дошла до пресс-секретаря президента. Я как раз сидел между ним и Нани Брегвадзе, которая перед этим пела для нас русские романсы и села уже за стол. Все были уже немножко пьяненькие, поэтому тост пресс-секретаря был довольно-таки разухабистым. Он сказал: “Давайте выпьем за русских!” и сделал паузу. Все, естественно, недоуменно переглянулись, а пресс-секретарь хитренько так усмехнулся и продолжил: “Поскольку нам – грузинам и украинцам – повезло, что русские есть на свете. Мы у русских научились забирать все. Мы спим с их самыми красивыми женщинами, мы забрали у них лучшие романсы – вот Нани только что показала, что это уже не их, а наши романсы – мы забираем у них нефть и газ без оплаты… Поэтому давайте выпьем за этих лохов, которые нас кормят, поят и обеспечивают”» («Украинская правда», 30.12.05).
Конечно, все это не умаляет любовь большинства русских людей к братскому народу Грузии. Но и забывать о том, как грузинская солдатня расстреливала в упор русских миротворцев в Цхинвале, тоже не следует. Говоря словами Александра Исаевича Солженицына, «мы докатились до Великой Русской Катастрофы 90-х годов XX века». «За столетие многое вплеталось сюда, – писал он. – Девятьсот семнадцатый год, и 70 лет большевицкого развращения, и миллионы, взятые на Архипелаг ГУЛаг, и миллионы, уложенные без бережи на войне, так что в редкую русскую деревню вернулись мужчины, – и нынешний по народу “удар долларом”, в ореоле ликующих, хохочущих нуворишей и воров.
В Катастрофу входит – прежде всего, наше вымирание. И эти потери будут расти: в нынешней непроглядной нищете сколькие женщины решатся рожать? Не менее вчислятся в Катастрофу и неполноценные и больные дети, а они множатся от условий жизни и от безмерного пьянства отцов. И полный провал нашей школы, не способной сегодня взращивать поколение нравственное и знающее. И жилищная скудость такая, какую давно миновал цивилизованный мир. И кишение взяточников в государственном аппарате – вплоть до тех, кто по дешевке отпускает в иностранную концессию наши нефтяные поля или редкие металлы. (Да что терять, если предки в восьми изнурительных войнах лили кровь, пробиваясь к Черному морю, – и все это как корова слизнула в один день?) Катастрофа и в расслоении русских как бы на две разных нации: огромный провинциально-деревенский массив – и совсем на него не похожая, иначе мыслящая столичная малочисленность с западной культурой. Катастрофа – в сегодняшней аморфности русского национального сознания, в сером равнодушии к своей национальной принадлежности и еще большем равнодушии к соотечественникам, попавшим в беду. Катастрофа и в изувеченности нашего интеллекта советской эпохой: обман и ложь коммунизма так наслоились на сознание, что многие даже не различают на своих глазах эту пелену… Катастрофа и в том, что для государственного руководства слишком мало у нас людей, кто б одновременно был: мудр, мужественен и бескорыстен, – все никак эти три качества не соединятся в новом Столыпине.
А рублево-долларовый удар 90-х годов еще по-новому сотряс наш характер: кто сохранял еще прежние добрые черты – оказались самыми неподготовленными к новому виду жизни, беспомощными негодными неудачниками, не способными заработать на прокормление (страшно – когда родители перед своими же детьми!) – и только с растаращенными глазами и, задыхаясь, обкатывались новой породой и новым кликом: “нажива! нажива любой ценой! хоть обманом, хоть развратом, хоть растлением, хоть продажей материнского (родины) добра!” “Нажива” – стала новой (и какой же ничтожной) Идеологией. Разгромная, разрушительная переделка, еще пока никакого добра и успеха не принесшая нашему народному хозяйству и не видно такого, – густо дохнула распадом в народный характер. И не дай Бог нынешнему распаду стать невозвратным» (А.И. Солженицын. «Русский вопрос»).
Будем надеяться, прозрение пришло не слишком поздно, и распад не станет невозвратным. Думаю, что и Александр Исаевич вплоть до самой своей смерти надеялся на лучшее. Один из русских писателей сказал как-то, выступая на Русском соборе: «Говорят, русский народ поставили на колени. Нет, это он встал на колени сам, чтобы помолиться перед битвой». Относится это к русскому народу или пока только к патриотической интеллигенции, покажет время. Но все-таки о прозрении русских можно судить по некоторым важным признакам. Р.Г. Абдуллатипов, один из тех весьма влиятельных депутатов Госдумы, который разрабатывал государственную концепцию национальной политики РФ (с 2013 г. – глава Республики Дагестан), в своей книге привел такие цифры: «В лозунге “Россия для русских”, по данным социологических опросов, не видят ничего предосудительного 60 % россиян и среди них более 85 % русских
[36]. Цифры эти означают, считает автор, что россияне воспринимают сей лозунг «с позиции здравого смысла»: «Россия для русских в такой же мере, как и для всех россиян», а вовсе не как «Россия только для русских» или «Россия только для национальных меньшинств или мигрантов». Ну что ж, можно и так понять этот опрос. Важнее тут результат, состояние умов, а не далеко идущие выводы думского интернационалиста.
В ходе дебатов о статусе русского народа в РФ исследователи и публицисты ссылались нередко на опыт Российской империи. До 1917 года ни один серьезный ученый или государственный деятель не выделял ветви русского народа в отдельные нации. Такое разделение – итог идеологии и практики сначала «ленинской гвардии», а затем – либералов. Когда слово «русский» употреблялось в Российской империи, все прекрасно понимали, о чем идет речь (при том, что никому даже в голову не приходило выискивать или, наоборот, скрывать татарских, польских или немецких бабушек).
Самосознание русского народа, увы, трагически трансформировалось за годы советской власти, при которой его постоянно заставляли «платить» за невесть какие грехи отцов и дедов, якобы угнетавших «малые народы». Из русского менталитета практически ушла сопричастность державности, ослабла вера, а с ней и ушла ответственность за весь православный мир. За такую обработку русского народа пестицидами «интернационализма» советской власти и компартии пришлось заплатить собственной гибелью, как в свое время монархии Романовых. А Путин пишет, что «попытки проповедовать идеи построения русского «национального», моноэтнического государства противоречат всей нашей тысячелетней истории. Более того, это кратчайший путь к уничтожению русского народа и русской государственности. Да и любой дееспособной, суверенной государственности на нашей земле» (цит. соч. «Независимая газета»). Будто ничему и не научили наших власть предержащих трагические ошибки их советских предшественников.
