Жора откинулся в массивном вращающемся кожаном кресле – единственном стильно и роскошно смотрящемся здесь предмете интерьера. Он обожал его. В нем можно было развалиться без риска, что оно рассыплется под твоими ста двадцатью килограммами живого веса. Мягкая кожа приятно холодила ладонь. А когда прислоняешь затылок к упругому подголовнику и закрываешь глаза, становится куда легче уловить систему в скачущих перед внутренним взором обрывках символов, образов, цифр. Нет, без такого кресла ему никак нельзя.
Закрыв глаза, Жора ощутил беспокойство. Он что-то упустил. Притом совсем недавно. Но что?
Попытался поймать ускользающую мысль. Последнее, что он изучал, – список участвовавших в операции под Аташ-Юртом. И что в нем такого? Что его задело?.. А ведь что-то задело. Какое-то совпадение.
Комбинатор встряхнул головой. Вывел на экран списки бойцов сводного отряда…
Потом вытащил сводки происшествий по России.
Вот оно!..
«Из сводок МВД России. В песчаном карьере Сланцевского муниципального района Ленинградской области со следами пыток обнаружен труп подполковника Российской армии Б. Н. Полунина, 1976 года рождения».
А теперь, если взять список сводного отряда… Тут есть Полунин Борис Николаевич, 1976 г.р., лейтенант ДШБ, уроженец Ленинградской области.
Повозившись несколько минут с базами данных, Жора окончательно убедился, что два дня назад в Ленинградской области был убит военный, принимавший участие в акции под Аташ-Юртом. Притом убит после пыток.
– Может, я и не совсем идиот, – прошептал Комбинатор.
Он ухватился за ниточку. И стал колдовать над компом, вводя в хитрые поисковые программы новые параметры.
И вскоре присвистнул, глядя на результаты своих трудов.
– Да, старик, ты совсем не идиот, – похвалил он себя. Нажал на клавишу, и из принтера вылез листок.
На днях в Ставропольской области в собственном домовладении убит вместе с женой Станислав Лобарь. Бывший десантник. Он тоже отметился под Аташ-Юртом.
Получается, идет зачистка тех, кто атаковал базу Марида.
Зачем? Месть? Через столько лет?
Не смешно. Если бы Бешеный Марид задался целью мстить всем, кто ему перешел дорогу, то прожил бы недолго. Эта расчетливая холодная тварь выползает только тогда, когда нужно показательно, с большим шумом смертельно ужалить.
Тогда что?..
Комбинатор выбил пальцами на полированной крышке компьютерного стола бравурный ритм марша. А ведь, скорее всего, у этих ветеранов завалялось в загашнике то, чего Марид по-настоящему боится…
Глава 12
Рустам Валиулин по кличке Чухонец был личностью в своем роде легендарной. Из тех людей, которые с детства заряжены тупой пробивной силой, которые с годами только матереют, но не меняются. Он был родом из девяностых. Там осталась его идеальная среда обитания. Там прошли лучшие денечки. Там он мог наслаждаться первобытным ощущением грубого превосходства над всем миром.
В начале девяностых Чухонец в южной, промышленной части Кручегорска сколотил банду отморозков из отпетой шпаны, спортсменов и мелкоуголовного отребья, здраво рассудив, что в новую эпоху воровские понятия дали трещину и отныне рулить предстоит молодым и зубастым. Не обладая заметными физическими данными, аналитическим умом, прозорливостью, он непонятным образом умел заряжать окружающих своей агрессивной энергией. Очень быстро он развернулся со стандартным набором бандитских услуг – грабежи, рэкет, заказные убийства.
Через пару беспокойных лет после начала его восхождения с ним уже считались все – и власти, и авторитетные уголовники. Для этого ему пришлось проявить чудеса хитрости, изворотливости и жестокости. Он не жалел ни себя, ни других.
Ходили слухи, что свою жену, такую же отмороженную на всю голову, он бил смертным боем ради тренировки, приговаривая:
– Менты поймают, еще сильнее бить будут. Привыкай.
Бандитские битвы кипели в девяностые эпичные. Все это напоминало чем-то эпоху раннего феодализма с его рыцарями, вассальными клятвами, крепостями.
Чухонец отстроил на страх врагам целый бастион в Пригородном районе Кручегорска. Эту крепость с высоченным забором и узкими окнами-бойницами можно было взять только с использованием артиллерии. Оттуда грозил он шведу – то есть татарской общине и паре авторитетных группировок, с которыми постоянно делил сферы влияния.
Тогда любимым провинциальным оружием разборок являлась «Сайга» – этакий охотничий вариант автомата Калашникова. Бандиты обожали это оружие за то, что им можно было вооружиться вполне легально, а безнарезной ствол практически сводил к нулю возможности баллистических экспертиз по идентификации. Охотничий билет, небольшая сумма, занесенная в оружейный магазин, – и вот уже по вечерним пустым улицам идут на скорости бок в бок набитые братвой джипы, ощерившиеся, как фрегаты, воронеными стволами. И звучат нестройные залпы. А потом в окрестные больницы поступают раненые, в морги убитые – главное, не перепутать.
Государство в девяностые годы на Руси было гуманное настолько, что его, считай, вообще не было, поэтому вся эта кровавая разборочная вакханалия неизменно сходила Чухонцу с рук. Постепенно он подгреб под себя значительную долю городского бизнеса, записался руководителем коммерческой компании и дико ржал вместе с братвой, изучая свои чопорные визитки «Генеральный директор инвестиционного траста «Восток». Он даже подумывал об окончательной смене малиновопиджачной униформы на парадный смокинг, но как-то все руки не доходили до кардинального изменения имиджа и стиля поведения. Так он и не заметил, как сменились времена.
Ему не раз намекали сверху уважаемые люди: мол, вы, бандиты, ребята, конечно, хорошие, но пора бы уже и цивилизоваться, закончить мочить друг друга на потеху публике. Необходимо решать проблемы тихо, кулуарно, не вынося сор из избы. Он не внял этому голосу свыше. И однажды, в начале двухтысячных, затеял очередной разбор за какой-то никаким боком ему не нужный магазин автозапчастей. И был искренне поражен, когда на стрелку приехала не братва, крышующая объект, а вооруженные до зубов бойцы областного СОБРа. А этих ребят ни истерикой, ни блатными понятиями, ни на понты и испуг и тем более деньгами не взять. Это такие цепные, отлично натасканные псы – стукнули лапой по голове, поводили клыками у горла для острастки и притащили в зубах его тушку к ногам прокурора.
Получил он срок со всем уважением к его заслугам аж целых двенадцать лет. И отсидел их, как положено авторитетному пацану, от звонка до звонка. На зоне был в отрицалове, то есть принадлежал к заключенным, полностью отвергавшим путь исправления. Держался особняком от братвы, но и задевать себя не давал.
Чухонец вышел на свободу год назад и стал скликать свою рать. Сперва у него все начало получаться. Он достаточно быстро вновь сколотил бригаду – из старых проверенных товарищей и новых бедовых голов, мечтающих приобщиться к нелегкому бандитскому промыслу…
