– Ну да, – кивнул Робин, уловив мою мысль. – Им и в голову не может прийти, что женщина в «Ладе Приоре» – не скучающая домохозяйка или энергичная бизнесвумен, а их смерть. Что она выписала им приговор и готовится привести его в исполнение.
– Вот именно… Люди живут, не задумываясь, что жизнь – это поход по минному полю… Помнишь, что такое афганские игрушки?
– Помню. Шайтан-сюрпризы.
В Афганистане душманы любили делать для воинов-интернационалистов сюрпризы. Например, вкладывать закладки в японские магнитофоны, на которые у советских военных был ажиотажный спрос – этот дефицит тащили из Афгана все кому не лень. Такая игрушка отлично работает, пока однажды после очередного нажатия клавиши «воспроизведение» не звучит взрыв, посекая всех осколками в радиусе нескольких метров вокруг. Американцы тоже баловались во Вьетнаме, разбрасывая аналогичные сюрпризы, при этом не гнушались начинять ими даже детские куклы. Люди очень изобретательны в убийстве других людей.
– Квалифицированный террорист – это та же афганская игрушка, – сказал я. – Он страшен не тем, что у него оскаленная рожа, за поясом кинжал, за спиной мешок тротила и в руке пулемет. Его опасность в том, что он такой, как все. Он завернут в обертку добропорядочного бюргера или серой невзрачной мыши. Разговаривает, ходит, ест – его можно принять за человека. Иногда он и сам себя принимает за человека. На самом деле это афганская игрушка. Ходячая, замаскированная под обыденность бомба. Где она спрятана? Под личиной вон того бухгалтера в очках, с портфелем? Или молодого парня с наушниками в ушах? Или дворника в оранжевой куртке, отчаянно метущего свой тротуар? Где она, афганская игрушка?
– А почему обычный человек обязан иметь это знание, которое сведет его с ума? – хмыкнул Робин. – Это вопрос к нам, саперам, специалистам по таким бомбам.
– Да, мы саперы, – кивнул я. – Точнее, два стареющих центуриона, пытающихся удержать мир от падения в варварство. Мы уничтожаем врага вне зависимости от его душевных качеств, тяжести биографии, наличия малолетних детей, ждущих папу с трудной работы… Только нам не победить такими методами, Робин.
– Что за пораженчество?
– Мы бьемся кулаками. Но людей меняют слова. А слов мы не знаем. Или не слышим их. Или просто не можем донести.
– Слова – это задача других.
– По-моему, их вообще мало кто знает. Люди, которых мы призваны защищать, разучились слышать друг друга. Понимать друг друга. Они поражены алчностью, погоней за деньгами, тщеславием, унижены задачей выживания в непростые времена. И не понимают, что все это тлен… Вначале было слово, как говорит Библия. И человечество все делает, чтобы забыть это главное слово.
– А какое?
– Если бы знать…
Это наша профессиональная черта – склонность к философствованиям. У людей она обычно проистекает или из праздности, когда нечего делать и охота чем-то занять мозги, или, как у нас, когда неглупые, неравнодушные люди постоянно стоят на краю пропасти, и не просто стоят, а бьются за то, чтобы в эту пропасть не рухнул мир. Поэтому и я, и Робин, и генерал Ломакин все время пытаемся понять, в какой же Вселенной мы живем.
– Слушай, Робин, – усмехнулся я. – А может быть, большой взрыв, давший начало расширению вселенной, тоже был чьим-то терактом?
– Знаешь, шеф, как же нам не хватает в группе штатного психиатра.
– Миру нужен психиатр. Как поет Высоцкий:
«И вся история страны – история болезни»… Господи, чего только не наговоришь в ожидании долгожданного вызова. – Я посмотрел на коммуникатор, но чуда не случилось, от моего выжидательного взгляда он не заработал. Никаких новостей. Нам с Робином сейчас делать нечего. Только быть на связи и ждать. И вести умные разговоры.
Три часа назад мы встречались с Теслой – старшим приданной мне технической группы Управления «НК». Он ждал нас в сквере напротив городской администрации. Там гордо возвышалась стела в память о воинах-интернационалистах. На постаменте стоял БТР, частично скрытый зеленкой декоративных деревьев, – казалось, что он в засаде, ждет своего часа, и пулемет его смотрел в сторону обиталища отцов города. На мраморных плитах были отчеканены фамилии жителей Кручегорска, павших в Афгане. На отдельной плите золотели имена погибших в Ичкерских войнах и в Грузии. Места там еще оставалось много. Потому что вечный бой продолжается, и покой русскому воину только снится.
С Теслой мы быстро обсудили порядок взаимодействия. В оперативных мероприятиях успех во многом зависит именно от деятельности группы техподдержки. Там ребята были продвинутые. Они притащили с собой два фургона самой хитрой аппаратуры, кроме того, использовали все ресурсы местной конторы. В общем-то, за это направление работы я был спокоен – Тесла дело свое знал, он был лучшим. Мы, кстати, тоже лучшие. Собрались одни лучшие. И будет забавно, если наша команда супергероев провалит дело.
Нас всех терзало предчувствие, что счет пошел на часы. Но мне оставалось только ждать. Ждать, когда оперативники найдут Серафиму Коваль. Ждать, когда в Татарстане алчный прапорщик передаст видеокассету. Ждать, ждать, ждать…
– Может, перекусим? – спросил Робин. – Я без горючего не функционален.
– Давай, – согласился я.
– Есть тут где приличные забегаловки?
– За областным театром неплохой грузинский ресторанчик.
– Поехали…
Когда мы уплетали за обе щеки отличное харчо, в нагрудном кармане моей рубашки завибрировал коммуникатор.
– Кажется, мы очертили район пребывания объекта «Валькирия», – порадовал координатор штаба операции. В его московский кабинет на базе «НК» сходилась вся оперативная информация, оттуда летели во все концы России срочные указания.
– Где она? – Я отодвинул тарелку, встал и вышел на улицу, где можно было разговаривать свободно.
– Оперативники нашли платную стоянку на улице Шахтерской, как раз на юге города. Там стоит та самая «Лада Приора». Сейчас ребята попытаются установить, как найти хозяйку.
– Только очень осторожно, – попросил я. – Главное, не спугнуть. Пусть поинтересуются несколькими тачками, мол, родная полиция ищет машины в угоне.
– Да они знают все, – успокоил штабник.
– Пусть туда немедленно наружка выдвигается. Когда адрес установят, чтобы сразу за ней зацепиться.
– Уже сделано.
– Приятно с тобой дело иметь, подполковник. Держи меня в курсе. Сразу сообщай, как и что.
– Непременно.
Доесть обед мне спокойно не дали. Еще через пять минут штабист сообщил, что в Казани прапорщик Жавин передал кассету с записью террористических подвигов Бешеного Марида в Ичкерии и обещал отдать вторую запись, уже с данными на самого неуловимого злодея.
– Отлично! – воскликнул я.
Новости шли косяком. Бег событий все убыстрялся.
Когда, выйдя из ресторана, мы садились в машину, зазвонил мой общедоступный телефон.
