– «Сулико» давай! – вдруг завопил седой полный юбиляр и, смяв в руке купюру, кинулся к оркестру.
«Сулико ты моя, Сулико», – привычно и профессионально затянул оркестр, выучивший за последние годы песни всех кавказских народов. В сознании музыкантов звуки этих народных мелодий крепко слились с мягким шуршанием купюр. В отличие от русских бандитов-халявщиков, драчунов и грубиянов «кавказ» за песни платит исправно.
Двое кавказцев вытащили своих девах и, пьяно покачиваясь, бросились в пляс. К ним присоединились двое бритозатылочных зеленопиджачников – сдались им в этом городишке светофорных цветов пиджаки, по Руси они давно из моды вышли.
Пельмень потянулся снова к графину, но я успел его убрать, и лапа схватила воздух. Он посмотрел удивленно на свою руку, в которой не различил сосуда с волшебной влагой.
– Передохни чуток, – посоветовал я.
На «танцплощадке» бритоголовый и грузин не вписались в повороты, столкнулись и начали таскать друг друга: один за лацканы зеленого, а другой – белого пиджака. Что же за кабак без драки?
– Ты, чернота, – слышались обрывки интеллигентной беседы.
– Ты, щенок!
В Москве могло бы хватить для начала хорошей разборки, если бы поцапались представители преступных группировок. Половина вооруженных конфликтов начинается вот так, по дури, в кабацком раже. Пошли бы «стрелки», взрывы машин, предъявление счетов. Провинциальные нравы поспокойнее, обстановка не располагает. Появились два милиционера и растащили драчунов в стороны. Мир был восстановлен.
«По аэродрому, по аэродрому», – завела певица…
Я начал скучающе рассматривать зал. В основном он был наполнен молоденькими мальчиками и девочками, большей частью приезжими. Они нашли себя в спекулянтском безумном бедламе, именуемом рыночной экономикой, в то время как старшее поколение оказалось почти полностью выкинутым на обочину и ввергнутым в нищету. Через стол от меня сидел пацаненок лет двенадцати, с необычайно выразительными миндалевидными глазами. Днем я видел его на паперти, где он, смотря жалобно на прохожих, просил милостыню. Редкое сердце не дрогнет от такого пронзительного детского взгляда. Талант, ничего не скажешь. Официант сказал, что пацаненок обедает в ресторане каждый день, а иногда заглядывает и на ужин – средства позволяют.
В дальнем углу расположился за столиком человек в темных очках. Наверное, как и Наташе, неудобно их снимать. Хотя, не похож на тех, кому наставляют фингалы, – в строгом костюме, с усами. По правую руку девушка лет двадцати. Оба умеют держать нож и вилку, манерам обученные.
Где же босс Пельменя? На такие встречи не опаздывают. А может, он уже здесь? Я изучил каждого сидящего в зале. И не остановился ни на ком.
– Первач армянский, – Пельмень все же дотянулся до графина. – Уваж-жаю.
– Где хозяин?
– Гы, – мутным взглядом Пельмень окинул меня, потом зал. – А че, нема?.. Нетути. Паханчик мой дорогой, где же ты? Ау.
– Издеваешься, дешевка?
Все. Начинаю звереть. Я взял его за плечо и вдавил болевую точку, пробив жир и мышцы.
– Уй-я, – передернулся Пельмень. – Ну ты того, в поряде, фраер… Гы, – он встряхнул головой, приложил графин ко лбу и спросил: – Время?
– Полдесятого.
– Гы, – озадаченно протянул Пельмень. – Не придет.
У меня сильно зачесался правый кулак. Дам я ему сегодня волю. Вот только доведу Пельменя до тихого места, узнает он, где раки зимуют.
– Гы… Не мандруй, фраер. Он грил, в девять как штык будет. А если не в девять, значит, завтра в два к тебе в нумер пришлепает. Это уже верняк. Но тих-хо. – Пельмень опасливо огляделся и поднес палец к губам. – У врага ухи на макухе, гы.
– Пельмень, если ты меня динамишь – ответишь.
– Гы, – вопросительно-угрожающе прошипел Пельмень.
– Мое дело предупредить.
Пельмень допил коньяк и с тоской посмотрел на опустевший графин. Качнулся и попытался уронить голову. Я встряхнул его, похлопал по плечу.
– Пожрал, попил, пора до хаты.
– Гы…
Работай тут за «спецмедслужбу», развози алкашей по домам на «Мерседесе». Я вытянул у Пельменя адрес, который сам прекрасно знал. Пельмень задремал на заднем сиденье. Через четверть часа машина остановилась перед восьмиэтажным домом с горящей надписью «астроном». Большая Г погасла безвозвратно.
– Шабаш. Приехали.
– Гы, – не открывая глаз, промычал Пельмень.
Я с удовольствием отхлестал его по щекам и привел в себя.
– Вот твой дом.
– Спасибо, шеф. Сколько должен?
Пинком я придал ему необходимое ускорение, и он по замысловатой кривой устремился к подъезду. Итак, встреча с боссом завтра в два. Интересно, он правда обещал прийти или Пельмень просто решил нажраться в ресторане на дурачка?
Я поставил машину на охраняемую стоянку у гостиницы, включил сигнализацию и поднялся к себе в номер. Упав в кресло, я обдумывал сегодняшние события. Что-то меня смущало в этой ситуации, что-то сильно не нравилось. Интуиция подавала сигнал тревоги. Кажется, я сделал где-то ошибку. В ресторане все пошло не так.
Если загадочный босс завтра не появится, надо Пельменя брать и опускать в камеру. Водить его под наружкой можно без всякого толка еще полгода. А так мы с ним поговорим предметно. По душам. Точнее, его душу я из него выну. Без проблем.
* * *
Интересно, сколько сейчас времени. Не знаю. Но чую – очень рано. Мне хорошо и уютно в постели и так не хочется вылезать из-под одеяла. Мне не нужно сейчас ничего, я не прошу златых гор, путевок на Мальдивы и повышения зарплаты. Дайте мне только еще чуток вздремнуть… Как же, дадут! Телефон все звонит и звонит, и его трель ходит по мне тупой пилой.
Нужно серьезное усилие, чтобы пошевелиться. Масса усилий – приоткрыть глаза. Гора усилий – приподняться, дотянуться до телефонной трубки, приложить ее к уху и просипеть:
– Але.
– С добрым утром, – пролетел до меня по проводам полный жизнерадостного энтузиазма голос Железнякова.
– Сколько времени?
– Полшестого.
– Увижу – застрелю, черти тебя дери!
– Чертям сегодня есть кого драть. Они Пельменя в ад тащат.
– Чего?.. Шутишь так?
– Какие тут шутки!!!
Бывает же, что сонливость даже у таких людей, как я, для которых утренний сон есть святое, разом как рукой снимает. И ничего особенного для этого не надо – всего лишь, как сейчас, получить пыльным мешком по голове.
– Подходи в УВД в кабинет Масляненко. Мы тебе много порасскажем, – сказал Железняков…
Через двадцать минут я был в кабинете заместителя начальника уголовного розыска. Масляненко грузно возвышался в своем начальственном кресле и смотрел на меня волком, будто я поставил отдавивший его лапу капкан. Железняков же был свеж, энергичен, приветлив. Такое настроение бывает, когда приходишь к знакомым в гости на застолье. Значит, Егор мобилизовался и готов к пахоте.
