Он разложил содержимое пакетов, вымыл руки, быстро и виртуозно сервировал стол, одновременно погундив о том, что у меня дома нет ни одного фирмового кухонного приспособления.
– Готово, – он показал на творение своих рук. Стол выглядел привлекательно.
– Тебе официантом работать, – похвалил я его. – Талант пропадает.
– У меня много талантов, Леха.
– Уводить чужих жен.
– Вспомнил…
– Шучу. Я тебе даже благодарен.
– Ну что, за встречу? – Он поднял бокал с «Чинзано», и мы чокнулись. Я выпил его с удовольствием – хорошее вино.
– От Котенка есть вести? – спросил я.
– Звонил в семью, где она проживает. Довольна. Радуется.
– Испортишь мне ребенка, – вздохнул я. – Вы ее и так уже избаловали. Теперь вон в Англию заслали.
– Катюшка и мой ребенок. Я ей только добра желаю. Пусть вращается в Европе, учит английский. Подрастет – в Кембридж поедет.
– Я хочу, чтобы она выросла русской.
– Тогда пошли ее в деревню, пусть лапти учится вязать… Лех, ты что, действительно не понимаешь, что в этой стране в обозримом будущем никакого просвета не будет? Она была, есть и останется ямой, родиной нищеты и бандитизма, складом радиоактивных отходов со всего мира.
– После тебя и твоих собратьев – точно.
– Классовый диспут начался, – он пригубил вино. – Единственное, что тут можно, – это делать сегодня бизнес. Большой бизнес. Какого нет нигде в мире. Но жить лучше где-нибудь в приличном месте.
– Это наша страна. Мы за нее в ответе. Я хочу, чтобы Катя выросла с пониманием этой простой истины.
– У тебя мечта отдать ее в школу милиции и пустить с автоматом на передний край, бороться за светлое будущее, да? А я хочу послать ее в Кембридж.
– Эх, спекулянтская твой душонка… Давай выпьем.
Еще полбокала пошли очень хорошо. Потом еще… Потом пришла пора джина.
– Леш, у меня к тебе дело. Яйца выеденного не стоит. Тебе только пальцем пошевельнуть, – Володя решил, что я достаточно расслабился и пришла пора брать меня голыми руками.
– Излагай.
– У нас компаньоны есть из Латинской Америки. Любят русские сувениры. Сейчас их вывезти сложновато – сам знаешь, сколько бюрократии. Неделями по кабинетам проходишь. А у тебя знакомых в Минкульте полно. Сведи их. Пусть помогут с документами на вывоз. Я в долгу не останусь.
– Володя, ты ко мне сколько раз с подобными просьбами обращался?
– Не помню. Обращался.
– А я тебе хоть раз помог?
– Нет.
– Почему ты думаешь, что сейчас помогу?
– Мой дядя самых честных правил, – усмехнулся Володя. – Давай по такому поводу джина дернем.
– Лучше еще «Чинзано». Не люблю эту бурду…
На следующий день я протолкнул приказ об откомандировании Кости Родина в нашу группу. Его и еще двоих оперативников мы усадили за отработку связей Непомнящего. Занятие далеко не бесполезное. Практика показывает, что, если упорно работать в этом направлении, обязательно наткнешься на что-то интересное и раскроешь-таки дело. Найдем налетчиков на квартиру Непомнящего – найдем убийц Порфирьева. Чует мое сердце – это одни и те же лица. Почерк об этом говорит. А почерк что на бумаге, что преступный – штука устойчивая.
Семеныч собрал в полдень сотрудников и сообщил, что вечером намечен рейд по антикварным магазинам и по Арбату. Значит, отыщем несколько значащихся в розыске икон, а девяносто процентов не заметим – ведь описания потерпевшие дают скупые и невнятные. Два года назад на Арбате мы нашли икону, которую внучек украл у бабушки и продавал за двести долларов. Четырнадцатый век, писана еще до Куликовской битвы. Таких икон остались считаные единицы. К ней уже примерялся янки в длинных шортах, но мы его опередили.
– Пошли в буфет, – предложил я Железнякову, – а то до ночи провоюем.
– Поесть я всегда рад, – согласился он.
Мы отстояли небольшую очередь в буфете на втором этаже. Я набрал бутербродов и пирожков с капустой. Мы уселись за столик рядом с огромным самоваром, из которого желающие наливали себе чай.
– Егор, мне покоя не дает «клетчатый» из ресторана, – сказал я. – Где-то я его видел.
– В кино, – кивнул Железняков. – Фильм «Клуб самоубийц». Там Клетчатый был.
– Это я как раз уже вспомнил… Но того типа я точно видел.
– Я от тебя это не первый день слышу. Не морочь мне голову, – махнул Егор вилкой, на которой была подцеплена сосиска.
– А кому мне еще морочить голову?
Самовар за моей спиной перегрелся, и засвистела вырывающаяся оттуда струйка пара. Сработала цепочка ассоциаций. Образы, ощущения пролетели в мозгу. И высветился ответ.
– Насос, – я так стукнул по столу, что тарелки и стаканы подпрыгнули.
– Чего, припадок? – Железняков едва не подавился.
– Насос, точно!
* * *
Андрей Лугин получил кличку Насос благодаря застарелой астме. Он страдал одышкой, сипел громко, как работающий насос. Долгие годы он был честным, правильным по жизни вором, брал магазины и «богато упакованные» квартиры. К ремеслу своему относился добросовестно, слыл хорошим специалистом. Законы почитал, авторитетов слушался. Когда уровень подрастающего воровского поколения стал падать и даже на строгий режим начали попадать ничего не умеющие желторотики, паханами был брошен клич – все на борьбу с неграмотностью. Насос послушно сел в зону и несколько лет передавал молодым свои знания.
А знания были обширные. Плюс к тому смекалка. На весь Союз прогремела история, как он взял квартиру одного народного артиста. Была наводка, что в квартире лежит значительная сумма денег. Насос с подельником виртуозно проникли в квартиру, не нашли сейф с деньгами и несолоно хлебавши подались прочь. Но такую наколку оставлять грех. Тогда он через подставное лицо покупает у народного артиста его подержанную «Волгу». После этого залезает снова в квартиру, без труда находит сейф, вскрывает и уходит с боевым трофеем. Дело в том, что за «Волгу» Насос рассчитался купюрами с нанесенным на них радиоактивным изотопом. При помощи счетчика Гейгера и нашел сейф, где лежали эти деньги.
Новую эпоху Насос встретил с солидным грузом отсидок за плечами. Вышел из колонии, посмотрел на стремительно меняющийся мир, вспомнил слова режиссера Говорухина: «Так жить нельзя». Ломать магазины и чистить квартиры – ныне не тот масштаб для серьезного человека. Хотелось действительно больших денег. Насос понял, что в отличие от старорежимных порядков при порядках новых чем больше наворуешь, тем меньше шансов сесть. Седина в голову – бес в ребро. Насос сменил на старости лет профессию. И превратился из вора в кидалу – мошенника. Современные кидалы не размениваются на одну жертву. У Насоса были планы грандиозные.
