Но Люси, наоборот, не отступилась и приходила в клуб постоянно, иногда даже за несколько часов до начала, и с удовольствием копалась в образцах ниток, неизменно предпочитая шерсть недорогую, но очень хорошего качества. Временами она появлялась в деловом костюме, с кожаной папкой в руках, как будто только-только вырвалась с работы; порой Люси одевалась проще — в свободную накидку или свитер, пропахшие сигаретным дымом. В такие дни у нее в руках была простая сумка и пакеты из бакалейного отдела супермаркета; их содержимое указывало на весьма скромные кулинарные предпочтения. Большую часть сэкономленных на покупках денег она тратила в магазине Джорджии. Люси оказалась благодарным покупателем — это Анита поняла уже давно, заметив также, что у той всегда были сложности с выбором подходящих спиц.
«Вы всегда можете приходить и консультироваться у нас по поводу вязания», — неоднократно любезно повторяла Анита, не задумываясь над тем, как будут истолкованы ее слова. Но однажды в пятницу Люси просто уселась за стол и начала вязать, так, словно находилась дома в своей комнате. И Дакота, слонявшаяся от скуки из угла в угол и перебиравшая шерсть, мечтая убежать в кино, села рядом с ней и стала внимательно наблюдать за ее работой.
— Симпатичное! — внезапно воскликнула она, прикоснувшись к блестящему камешку в кольце, которое Люси носила на правой руке.
— Да, я его очень люблю, — отозвалась Люси со счастливой улыбкой, свидетельствовавшей о приятных воспоминаниях, но никаких объяснений по этому поводу не дала. Дакота кивнула и снова уставилась на быстро увеличивавшийся лоскут, свисавший со спиц Люси.
— А как вы считаете, я хорошенькая? — продолжила Дакота, наблюдая за соскальзывавшими петлями.
Люси рассмеялась в ответ на это простодушное кокетство.
— Да, ты прелестна, — кивнула она девочке.
Анита обошла вокруг стола и тоже присела рядом. И тогда словно по наитию все покупатели, находившиеся в то время в магазине, тоже расселись на свободные стулья — получилась целая группка.
Расщедрившись, Люси вытащила из сумки коробку печенья, которую купила с расчетом, чтобы ее хватило до конца недели, и положила ее на стол, предложив всем угоститься. Взрослые как-то смущенно принялись отказываться с возгласами: «Ой нет, спасибо! Ну что вы!» — а Дакота протянула руку и положила в рот сначала одно, а затем второе печенье, расхваливая его вкус и весело смеясь. А потом она стала серьезно, словно признанный мастер, рассказывать всем, как выбирать нитки и что с ними делать, причем получалось у нее это весьма увлекательно, и женщины слушали с огромным удовольствием. Анита тоже принялась делиться опытом, показывая на спицах редкие разновидности петель, и наконец предложила всем выпить кофе.
Напиток появился почти сразу же и вместе с печеньем еще больше сплотил небольшой кружок поклонниц вязания. Поздно было извиняться и ссылаться на чрезмерную занятость, чтобы выставить компанию за дверь; всем уже казалось, будто так оно и должно быть и это место специально предназначено для приятного времяпрепровождения и мастер-классов. К тому же Дакота громогласно объявила всем, что к следующей встрече непременно испечет для гостей маффины. К следующей встрече? Кто-то возразил, что может быть занят в это время. Кто-то добавил, что вряд ли успеет прийти. Кто-то полез в карманный календарик. Но встреча все-таки состоялась. Дакота испекла свои маффины, и даже Джорджия присоединилась к компании. Вот так и возник вечерний клуб вязания по пятницам.
Через полгода клуб стал работать регулярно, и даже зимние сумерки не стали для него помехой. Люси закончила свой свитер и принялась за новый. Дакота увлеклась изучением рецептов выпечки и деталями украшений чайных кружек.
— Это у тебя рецепт от Джейн Кливер? — как-то спросила ее Джорджия, задумавшись о том, что ее дочь стала почти взрослой и сама умеет готовить.
— Да, я вчера видела ее по телевизору, — отозвалась Дакота и добавила: — Мама, это для клуба — ведь гости будут голодные! — И, помедлив еще минуту, спросила: — Как ты думаешь — может, со временем стоит пирожные продавать?
Джорджия улыбнулась: в Дакоте уже зарождалась независимость деловой женщины. И это хорошо.
Но планы Дакоты по продаже кондитерских изделий так никогда и не осуществились.
— Дорогая моя, я все еще финансовый директор «Уолкер и дочь», поэтому повременим с твоими начинаниями.
Но так уж случилось, что слухи и рассказы расползались с невероятной быстротой. Покупательницы делились новостями с друзьями и родными и предлагали им, в свою очередь, прийти выпить чаю или поболтать. В конце концов все поняли: вечерний клуб вязания по пятницам — идеальное место для отдыха и раскрепощения в кругу единомышленниц, поскольку там можно было не опасаться встретить мужчин.
Но бывали и курьезные происшествия. Однажды в магазин зашла женщина, которая больше там никогда так и не появилась, зато через несколько дней в гости заглянула ее подруга Дарвин Чжу. Она появилась вечером и заговорила с Джорджией с каким-то необычным покровительственно-снисходительным тоном, уселась за стол и достала блокнот. Как выяснилось позднее, она не была покупательницей или любительницей вязания — ее интересовала специфика женских клубов, поскольку именно ее она избрала в качестве объекта исследования для своей диссертации по социологии и психологии. Дарвин оказалась очень молода, не больше двадцати лет, и выглядела как американка азиатского происхождения. На все вокруг смотрела со снисходительной улыбкой и, видимо, относилась к посетительницам клуба как к предмету исследования, отделяя себя от них непроницаемым барьером. Понаблюдав за ними некоторое время, она обратилась с вопросами к женщинам за столом, чтобы уяснить причины «их одержимости вязанием».
— Как вы полагаете, интерес к вязанию как-то затрагивает ваши представления о роли женщины в обществе? — спрашивала Дарвин у одной тихой дамы, вязавшей женскую кофточку. Та затруднилась с ответом на такой сложный вопрос, и исследовательница, смутившись, оставила ее в покое.
У Аниты Дарвин спрашивала о вещах не менее неожиданных.
— Скажите, пожалуйста, вы чувствуете, что ваша страсть к вязанию — проявление старомодности и непонимания современного молодежного стиля одежды и жизни?
— О нет, — рассмеялась Анита, — наоборот: вязание заставляет меня чувствовать себя моложе — ведь я создаю нечто красивое и очень удобное.
Джорджия поначалу восприняла приход Дарвин весьма терпимо и даже обрадовалась ей. Настойчивость девушки ей импонировала, а серьезность, с которой она относилась к занятиям участниц клуба, вызывала у Джорджии гордость за свое предприятие, сделавшееся объектом научного исследования.
Но затем энтузиазм хозяйки магазина сошел на нет.
— Вы мешаете моим посетительницам и клиенткам, Дарвин, — заметила Джорджия, — вам не следует постоянно донимать их расспросами и понапрасну раздражать.
— Может быть, в вас говорит защитница коммерческих интересов и вы не хотите признать, что все эти женщины попусту тратят силы и время на старомодное увлечение рукоделием, вместо того чтобы профессионально самосовершенствоваться и делать карьеру? — парировала Дарвин не без вызова.
