19. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 185. Л. 1–9.
20. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 278. Л. 149.
21. Там же. Л. 170–171.
22. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 278. Л. 177.
23. Там же. Л. 182.
24. Там же. Л. 213.
25. Там же.
26. Там же. Л. 417.
27. Там же.
28. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 289. Л. 4.
29. Там же. Л. 5.
30. Там же. Л. 8.
31. Там же. Д. 279. Л. 5.
32. Там же. Л. 9.
33. Там же. Л. 10.
34. Там же Л. 16.
35. Там же. Л. 475.
36. ГРУ. Дела и люди. С. 289–290.
37. Бушманов Н.С. Указ. соч. С. 114–115.
38. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 279. Л. 232.
39. Бушманов Н.С. Указ. соч. С. 114–115.
40. РГВА. Ф. 40442. Оп. 2а. Д. 61. Л. 38.
41. Из исторической справки к фонду 32114 РГВА.
42. РГВА. Ф. 40442. Оп. 1а. Д. 791. Л. 45–48.
43. Там же. Л. 23.
44. Там же. Д. 928. Л. 4.
45. РГВА. Ф. 31983. Оп. 22. Д. 974. Л. 20 и 24.
46. РГВА. Ф 33987. Оп. З. Д.403. Л. 10–12, 24, 50–52.
47. РГВА. Ф. 33879, Оп. 1. Д. 566. Л. 1.
48. Там же. Л. 2–3.
49. РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 39. Л. 131.
50. РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 586. Л. 164.
51. РГВА. Ф. 31811. Оп. 12. Д. 562. Л. 112.
52. РГВА. Ф. 40442. Оп. 1a. Д. 791. Л. 60–61.
53. РГВА. Ф. 40442. Оп. 2а. Д. 61. Л. 38.
54. РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 38. Л. 1.
55. Там же. Л. 123.
56. Там же. Л. 131–132.
57. Там же. Л. 65.
58. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 185. Л. 76.
59. Там же. Л. 78.
60. Там же. Л. 81.
61. РГВА. Ф. 4. Оп.19. Д. 13. Л. 10–12 и 18.
62. Там же. Л. 21.
63. Там же. Л. 113.
64. Лёд и пламень. Сборник. Владивосток, 1976.
65. РГВА. Ф. 40442. Оп. 1а. Д. 828. Л. 5–7.
66. Там же. Л. 8–9.
67. Там же. Л. 10–11.
Глава вторая. ПРОТИВОСТОЯНИЕ (1933–1935 ГОДЫ)
1933 год
К 1933 г. Маньчжурия была полностью захвачена частями Квантунской армии. И началось вооружённое противостояние двух сил. Япония создавала плацдарм на азиатском материке, готовясь к будущей схватке за господство в Азии. На территории «независимого» государства строились аэродромы, способные принять тысячи самолётов из метрополии. Новые военные городки могли вместить дивизии императорской армии, перебрасываемые с японских островов. Новые железные и шоссейные дороги тянулись к Забайкалью, Амуру и Приморью. На другом берегу Амура и Уссури делали то же самое. В тайге строились аэродромы, на которые перебрасывались истребительные и бомбардировочные авиабригады из европейской части Союза. В построенных военных городках размещались прибывшие из других районов страны пехотные и кавалерийские части. По Транссибирской магистрали на Восток шли эшелоны с новейшей боевой техникой. Для удобства развёртывания армии в случае войны к границе прокладывались железнодорожные ветки и грунтовые дороги.
Шло негласное соревнование между двумя странами — кто сделает больше. Больше построит аэродромов, казарм и дорог, больше сосредоточит военной техники и войск. В чью пользу будет баланс сил в этом регионе. Казалось бы, создав паритет, достигнув равновесия в силах на Дальнем Востоке, можно было остановиться, отдышаться, более спокойно подумать о будущем. Но об этом не думали ни в Токио, ни в Москве. В Токио мечтали о будущих захватах, а в Москве о реванше за разгром в Русско-японской войне.
И в этом соревновании островная империя проигрывала. Советский Союз захватил инициативу, создав перевес сил и в войсках, и особенно в средствах подавления: артиллерии, авиации и танках. И эту инициативу он не выпускал из своих рук до августа 45-го, когда загремели первые залпы советско-японской войны.
В июле 1933 г. губернаторы японских префектур на одном из совещаний внимательно слушали выступление военного министра генерала Араки. Речь была чрезвычайно важной. Министр, выражавший взгляды наиболее агрессивных и экспансионистских кругов армии, развивал перед губернаторами внешнеполитическую программу японской военщины. Высказав намерение осуществить вооружённое завоевание Японией Восточной Азии, не забыл оратор и своего дальневосточного соседа. «Япония должна неизбежно столкнуться с СССР, — заявил он. — Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путём военных методов территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
В этой речи Араки высказался также по вопросу о «национальной обороне», осуществление которой позднее стало основным принципом экспансионистской внешней политики Японии. По словам генерала, национальная оборона не должна ограничиваться обороной самой Японии, она должна включать в себя завоевание других стран путём применения вооружённой силы.
Но генерал не ограничивался одними только выступлениями на официальных совещаниях. В том же году в своей статье «Миссия Японии в эру Сёва» он призывал к оккупации Внешней Монголии, как тогда называли в иностранной прессе МНР. Он заявил, что «Япония не желает, чтобы такой неопределённый район, как Монголия, существовал около сферы её влияния. Монголия обязательно должна быть Монголией Востока». В беседе с корреспондентом газеты «Геральд Трибюн» 28 августа 1933 г. Араки угрожал нашей стране «ударом со стороны Японии» (1). Последовал ли новый дипломатический демарш со стороны советского полпреда или он махнул рукой на очередное выступление воинственного генерала — неизвестно.
Английский военный атташе в Токио Джеймс в своей записке в Лондон, датированной 21 октября 1933 г., отмечал, что военные круги, которые представляет Араки, считают, что лучше «начать войну против России раньше, чем позже». Американский посол в Токио Грю также писал 18 июля 1933 г., что, по его мнению, Япония может принять решение «выступить прежде, чем Советская Россия станет сильнее» (2).
Показательно в этом плане донесение в Берлин германского военного атташе в Москве полковника Гартмана после его беседы 20 ноября 1933 г. со своим японским коллегой. В донесении полковник отмечал, что если верить высказываниям японского военного атташе, Япония может начать военные действия против СССР уже весной 1934 г. По его мнению, удар должен был наноситься через Монголию на Иркутск, то есть в обход группировки советских войск, сосредоточенной в Забайкалье. В своём следующем донесении от 10 января 1934 г. Гартман также указывал на то, что Япония намечает «вооружённое столкновение с Россией» и что японская армия «считает себя достаточно сильной для вооружённого столкновения с Советским Союзом». По его наблюдениям, в Японии господствует убеждение, что «конфликт неизбежен и затяжка только осложнит положение».
