Если в конце 20-х Реввоенсовету приходилось «драться» с Наркоматом финансов за каждую сотню миллионов рублей, то только на казарменное и аэродромное строительство по этому плану выделили 1,5 миллиарда. Общую сумму затрат автору так и не удалось подсчитать. Возникает вопрос: насколько реальным было такое планирование, соответствовало ли оно экономическим возможностям страны, не были ли все эти планы ничем не подкреплённой бумажной стратегией? К этому времени период шапкозакидательства конца первой пятилетки уже прошёл, и в Генштабе научились правильно считать и планировать. К 1939 г. основные цифры плана по общей численности и количеству боевых самолётов были выполнены. Во всяком случае, весной 35-го ни Ворошилов, ни Егоров, подписавшие документ, не сомневались в реальности этого плана.
Воздушный кулак на Востоке был создан, и в Токио об этом хорошо знали. Японская разведка, имевшая солидную агентуру и в Европе, и в Америке, очень внимательно наблюдала за развитием военной авиации крупнейших стран мира. Тщательно исследовалось и развитие воздушного флота СССР. Экспертов японского генштаба интересовали тактико-технические данные военных самолётов, которые в случае войны могли появиться над городами и долинами Маньчжурии. О большем эксперты не думали. Японские острова, отдалённые от суши сотнями и тысячами километров морей и океанов, считались совершенно недоступными для воздушного нападения любой державы мира.
Но так считали в Токио, а в Москве думали иначе. Очень заманчиво было достать с воздуха столицу островной империи и основательно потрепать её. Но такая операция должна была разрабатываться, тем более в мирное время, в строжайшей тайне. Очевидно, поэтому и решили поручить её разработку Блюхеру, чтобы исключить малейшую утечку информации. Не учли только одного, что Блюхер был совершенно некомпетентен в вопросах применения крупных масс авиации, да ещё по таким целям, как столица соседнего государства. Поэтому задачу по разработке этой уникальной специальной операции командарм возложил на командующего ТОФ, а тот переложил её на своего помощника Никифорова. В результате всего этого в Москву был представлен не готовый план операции, которым можно было воспользоваться в чрезвычайной ситуации, а соображения командарма Блюхера по проведению этой операции с выводом, что соображения Москвы являются теоретическими, потому что операция якобы материально не обеспечена. Такое утверждение командарма противоречило фактическому положению и состоянию тяжёлой авиации ОКДВА.
Наркому пришлось вмешиваться в конфликт. И в одном из своих писем Блюхеру в сентябре 1935 г. он писал:
«…3) Представленные Вами соображения по проведению особой операции ВВС фронта с выводом, что эти соображения являются теоретическими положениями, свидетельствуют о несерьёзном отношении к разработке столь ответственной задачи, поставленной перед Вами; переложение всей работы на отдельных лиц и не предоставление плана использования лёгкой фронтовой авиации. Категорически требую к 1 декабря представить мне всесторонне конкретно разработанный план специальной операции тяжёлой авиации, возложив разработку её персонально на Лапина и план использования лёгкой штурмовой авиации» (74).
Следует отметить, что в 1935 г. на Дальнем Востоке начался следующий этап реорганизации авиационных частей. По операционному плану 1935 г. намечалось формирование управления и штаба 5-го тяжёлого авиационного корпуса с дислокацией в Бочкарёво. Это соединение создавалось по типу авиационных корпусов, уже созданных в европейской части страны. В него должны были быть включены 26-я и 29-я тяжелобомбардировочные авиационные бригады с дислокацией в Нерчинске и Хабаровске, а также 101-я смешанная авиационная бригада с дислокацией в Домна. Предусматривалось, что в этом соединении должно было быть 332 боевых самолёта (75). Такая концентрация тяжелобомбардировочной авиации в руках одного командования позволяла более эффективно использовать авиацию Дальнего Востока и для специальных операций (против японских островов), и в начальный период войны.
К середине 30-х в разведывательное управление японского генштаба начала поступать тревожная информация. И агентура в Приморье, которая осталась там со времён японской интервенции, и разведывательные пункты расположенные в Маньчжурии и Северной Кореи у границ с СССР, начали фиксировать в небе Приморья появление большого количества крупных четырёхмоторных бомбардировщиков. Сообщали о них и капитаны многочисленных рыболовных судов, бороздивших Японское море. Часто, подняв головы, они смотрели на эскадрильи воздушных кораблей, уверенно летевших над морскими просторами.
Это были знаменитые ТБ-3, о которых после их полёта в Италию в 1934 г. много писала мировая пресса. После крупнейших в предвоенные годы киевских маневров 1935 г., когда на глазах у иностранных генералов авиационные бригады, вооружённые этими бомбардировщиками, выбросили 2500 парашютистов и выгрузили большое количество военной техники, эти самолёты были признаны лучшими в мире. Ни одна крупнейшая авиационная держава не имела в те годы на вооружении таких боевых машин.
То, что соединения этих самолётов перебрасывались из европейской части страны в район Владивостока, наиболее близкого пункта к японским островам, имело большое значение для островной империи. Тактико-технические данные ТБ-3 к тому времени уже не являлись военной тайной. Поэтому японским экспертам не составляло большого труда подсчитать, что с солидной бомбовой нагрузкой, значительно превосходящей нагрузку бомбардировщиков, базирующихся на авианосцах, эти самолёты в случае войны могли достичь крупнейших промышленных центров империи, отбомбиться и вернуться на свои базы.
* * *
В самом начале 35-го обстановка на монголо-маньчжурской границе резко обострилась. 2 января группа кавалерии одного из монгольских кавалерийских полков армии Маньчжоу-Го вместе с японскими советниками нарушила границу МНР в районе озера Буир-Нор. После столкновения с пограничной охраной МНР, потеряв двух человек убитыми и несколько ранеными, маньчжурская кавалерийская группа отошла на свою территорию. Это событие сразу же попало в разведывательные сводки штаба ОКДВА, и о нём было немедленно сообщено в Москву. По агентурным данным, полученным разведкой разведотдела штаба ОКДВА, японцы были намерены использовать этот инцидент, чтобы потребовать от МНР отвода войск из района Халхи, территории МНР южнее озера Буир-Нор, и пересмотра границ между МНР и Маньчжурией. Японское командование выдвигало эти требования для того, чтобы обеспечить строительство железной дороги стратегического значения Солун — Халун-Аршан — Хайлар, трасса которой была намечена непосредственно у границы МНР. В разведсводке № 04 от 7 февраля сообщалось, что 28 февраля из Хайлара в район озера Буир-Нор выступил отряд в составе 7-го монгольского и 13-го японского кавалерийских полков, конной батареи и пулемётной роты под командованием командира 13-го полка полковника Вада. По прибытии на границу японское командование намерено потребовать от МНР отвода войск от границы вглубь территории МНР и при невыполнении этого требования применить вооружённую силу (76).
В следующей разведсводке № 05 от 17 февраля разведотдел давал свою оценку событиям на монголо-маньчжурской границе. В этом документе отмечалось, что: «Между Маньчжурией и МНР не существует договоров, определяющих границу между ними. Весь участок границы в районе озера Буир-Нор и рекой Халхин-Гол является спорным, причём маньчжурская сторона считает, что граница проходит в 8 километрах южнее реки Халхин-Гол и делит озеро Буир-Нор на две равные части, в то время как МНР считает линию границы по реке Халхин-Гол» (77). В документе разведки было упоминание о том, что граница между двумя государствами проходит по реке, а не восточнее Халхин-Гола, как утверждали спустя четыре года в Москве и Улан-Баторе. В разведсводке также отмечалось, что столкновение японо-маньчжурского отряда с погранохраной МНР произошло в районе Халхин-Сумэ в пределах указанного спорного участка. Это свидетельствовало о том, что Япония, готовясь к войне с СССР, стремится захватить части территории МНР к югу от Халхин-Гола и обеспечить строительство железной дороги Солун — Хайлар. В разведсводке отмечалось: «Документально установлено, что весь инцидент был подготовлен и проведён по указанию из Токио». В разведсводке № 06 от 27 февраля отмечалось, что после занятия района Халхин-Сумэ японцы оставили для охраны занятой территории небольшой отряд и оттянули главные силы в район Ганьчжур. На предложение МНР начать переговоры для улаживания конфликта, правительство Маньчжоу-Го выразило согласие. 9 февраля в Хайлар возвратились участвовавшие в операции японо-маньчжурские части (78). Конфликт удалось ликвидировать, но о Дальнем Востоке, Советском Союзе, Японии и их взаимоотношениях заговорила вся мировая пресса.
