– Призраков? – поразился я.
– Да. Четыре ужасных призрака в темных одеждах вышли из стены и стали кружить вокруг нее. Ясное дело, они напугали ее до смерти.
Подумать только – я пропустил такое происшествие! А все оттого, что вчера до поздней ночи читал «Остров сокровищ» и заснул уже в четвертом часу.
– Значит, Франсуаза не солгала нам, – вырвалось у меня, – она действительно что-то видела. Я тоже видел темную тень, и это не мог быть живой человек, раз он проходил сквозь стены. – Внезапно меня осенило: – Ну конечно же! Тетя Дезире, я знаю, кто это!
– Что за глупости, Люсьен, – проворчал мой отец.
– Но ведь ты сам когда-то рассказывал, – не унимался я, – что давным-давно замок принадлежал тамплиерам. Когда их орден был уничтожен, многие предпочли забыть о том, кем они были, но четверо рыцарей не пожелали отречься. И тогда их замуровали в стене! Заживо! Вот поэтому они и бродят теперь, пугая нас!
Мать уронила вилку в тарелку и заплакала. Что же до отца, то я видел, что он с трудом сдерживал раздражение.
– Люсьен, малыш, – наконец проговорил он. – Конечно, мы все признательны тебе за твою версию, но, видишь ли… Когда я купил замок, я распорядился почти полностью перестроить его. Так вот: тут не было никаких замурованных в стены мертвецов! И никаких следов тамплиеров тоже не было!
– А ты везде смотрел? – спросил я. – Может, ты просто их не заметил? Да и потом, в Иссервиле не так уж много переделано, как кажется. – Тут мне в голову пришла другая мысль: – А что, если, перестраивая замок, ты потревожил их покой? Вот они и недовольны.
– Люсьен! – прошипел отец. – Дезире, скажите ему, пожалуйста, чтобы он не городил вздора. Имею я право отдохнуть, в конце концов? Хотя бы в Рождество!
Я надулся и уставился в тарелку.
– А что, такая легенда действительно существует? – спросила тетя. – Я имею в виду, о замурованных рыцарях?
Матильда улыбнулась.
– Это всего лишь легенда, мадемуазель Фонтенуа, – ответила она.
– Уверен, ее выдумал сам продавец, чтобы поднять цену за замок, – буркнул отец.
Депутат хихикнул.
– Значит, вы в нее не верите? – спросила Дезире.
Прежде чем ответить, отец покосился на пустующее место мадам Эдмонды. Сегодня она предпочла остаться у себя, и муж вызвался составить ей компанию.
– Я полагаю, что мадам Бретель что-то привиделось, – довольно сдержанно ответил он. – И скорей всего, привиделось под влиянием россказней дурехи Франсуазы, которая вчера ухитрилась увидеть несуществующую надпись. – Он повернулся к доктору: – Как вы считаете, месье Виньере, такое возможно?
– Вполне, – после некоторого колебания ответил доктор. – Только меня удивляет, что мадам Бретель, такая… э… здравомыслящая женщина, могла поддаться… гм… этому влиянию.
– Судья Фирмен тоже здравомыслящий человек, однако и он не пришел к завтраку, – проворчал Констан. – Все дело в том, до какой степени мы верим в собственный здравый смысл.
– Может быть, Оливье просто спит? – предположил Пино-Лартиг. – Или пошел куда-нибудь прогуляться? Сегодня, честно говоря, я его не видел.
Отец послал Антуана спросить у судьи, не присоединится ли он к нам. Дворецкий важно кивнул и удалился.
– Интересно, а что наука думает о призраках? – заметила тетя Дезире. – Ваше мнение, месье Северен?
Химик как-то замялся, но в конце концов все-таки признался, что с точки зрения науки призраков не существует.
– Вы придерживаетесь того же мнения, месье Ланглуа?
Математик отозвался в том смысле, что его науке ровным счетом ничего о призраках не известно и поэтому он воздержится от суждения по данному вопросу. Брюс Кэмпбелл кашлянул.
– Должен вам сказать, что у меня на родине, в Англии, очень даже верят в существование призраков, – сказал он.
Тетя Дезире улыбнулась.
– Да, я тоже склонна в них верить – иногда, – промолвила она, и ее глаза сделались совсем золотыми. – Известны случаи, когда человек, которого считали мертвым, вновь появляется среди живых. Правда, – со вздохом добавила она, – подобное происходит весьма редко. Не так ли, мистер Кэмпбелл?
Мне не понравился тон ее слов. Она словно заигрывала с этим надутым англичанином… или играла с ним, как кошка с мышкой. И что она могла в нем найти?
– Кажется, месье Лефер еще не высказал своего мнения, – заметил папа с легкой иронией. – Вы верите в привидения, Арман?
Учитель фехтования поднял глаза…
Раз уж я твердо решил быть писателем, то должен уметь передавать не только действия, но и внешность героев, и сейчас я попробую описать Армана. Нос обыкновенный, рот обыкновенный, глаза обыкновенные, зеленоватые. Нет, не так. Волосы темные, глаза зеленоватые, над левой бровью небольшой поперечный шрам. Ближе, но все равно не то. Может, надо лишь написать, что у него худое сосредоточенное лицо и очень внимательный взгляд? На вид ему (Арману то есть, а не взгляду) лет тридцать, а может, тридцать пять. Что ему не пятьдесят, это точно. А еще точнее, что описания людей мне, похоже, не даются. Значит, придется учиться, тут уж ничего не попишешь.
Арман молчал, не отвечая. Кажется, он катал по столу хлебный шарик, хотя я и не уверен.
– Ну так что, любезный? – осведомился депутат, брюзгливо выпятив нижнюю губу. – Верите вы в привидения или нет?
– Я бывший военный, – отозвался мой учитель.
– Значит, нет? – уточнила Дезире.
Арман пожал плечами.
– Когда человек умирает, он умирает навсегда, – спокойно промолвил он. – Можете мне поверить.
Интересно, что бы он сказал, встреться он лицом к лицу с существом, которое проходит сквозь стены? Я думаю, ему пришлось бы пересмотреть свои взгляды.
Дворецкий вернулся и доложил, что судьи нет в его комнате и никто из слуг не знает, где он.
– Наверное, его утащили призраки, – желчно предположил Констан. Однако шутка не вызвала того отклика, на который он рассчитывал.
– И охота вам зубоскалить, Луи, – одернул его депутат. – Наверняка он скоро будет. Он ведь любит делать по утрам моцион – для здоровья.
– Конечно, патрон, – спокойно согласился помощник. – Не сомневаюсь, вы совершенно правы.
И до самого конца завтрака никто больше не вспомнил о судье.
4. То, что произошло после завтрака в комнате Андре Северена
Химик был встревожен. Сначала служанка увидела какую-то странную надпись… потом какие-то призраки… Чем дальше, тем меньше ему все это нравилось, и после завтрака, отведя хозяина в сторону, он совсем откровенно сказал, что хотел бы уехать.
Граф Коломбье сделал попытку рассмеяться, которая, впрочем, вышла у него довольно жалкой.
