– Ах вот оно что! – пробормотала тетя.
Больше она не успела ничего сказать, потому что к нам подошли мои родители.
– Дорогая Дезире, – сказал папа шутливым тоном, – а мы-то все гадали, куда вы могли запропаститься! Ну разве можно исчезать вот так, без предупреждения?
– Я искала судью Фирмена, – объяснила тетя, стряхивая снег с прелестной пушистой шапочки, которая очень шла к ее оживленному лицу. – Вы же сказали, что он где-то гуляет, вот я и отправилась на его поиски.
Мама неодобрительно покачала головой.
– Но вы могли взять кучера! – заметила она.
– Я и сама отлично управляюсь с лошадьми, – беззаботно заметила тетя.
– Правда? – вскинул брови папа. – А мне всегда казалось, что вы их терпеть не могли, дорогая кузина. – И он пояснил маме: – С тех пор, как Дезире в детстве упала с пони и сломала руку.
– Но ведь это было так давно! – равнодушно отозвалась тетя, пожимая плечами.
– А зачем вам понадобился судья? – спросил противный Констан, который только что догнал нас.
Тетя Дезире обернулась и смерила его с ног до головы презрительным взглядом.
– Я хотела посоветоваться с ним насчет развода, – сообщила она.
Папа озадаченно моргнул.
– Чьего развода? – поинтересовался Констан.
– Моего, разумеется, – отозвалась тетя.
Тут даже моя мать открыла рот.
– Но, дорогая, – пролепетала она, как только обрела дар речи, – вы ведь еще даже не замужем!
– Вот именно, – со вздохом подтвердила тетя. – Обо всем надо думать заранее.
Отец и мать переглянулись. Чувствовалось, что они были в высшей степени поражены.
– Однако судью вам найти не удалось, – не унимался Констан.
Тетя слегка поморщилась.
– Нет, – нехотя призналась она. – Хотя это очень странно. Все дороги замело, и вряд ли он мог уйти далеко.
– А Брюс Кэмпбелл? – настаивал полицейский. – Его вы не встречали?
Однако Дезире решительно покачала головой:
– Нет. – Она обернулась к папе. – Люсьен сказал мне о том, что произошло в замке. Мне очень жаль, кузен.
Папа помрачнел.
– Да, – буркнул он, – похоже, Брюс Кэмпбелл оказался вовсе не тем, за кого мы его принимали.
Мать при этих словах сочла нужным всхлипнуть.
– И хуже всего, – добавил Констан, – что ему удалось сбежать.
– Уверяю вас, далеко он все равно не уйдет, – отмахнулась Дезире. – Однако меня удивляет, кузен, что вы с такой легкостью взяли в дом человека без рекомендаций, даже не удосужившись проверить, кто он такой.
– Ничего подобного, дорогая кузина, – возразил папа. – Рекомендации у этого человека были в полном порядке.
– Кстати, о рекомендациях, – вмешался Луи Констан. – Мадемуазель Фонтенуа высказала весьма дельную мысль. Я бы тоже хотел взглянуть на них. Быть может, нам удастся установить, кем же на самом деле является этот человек.
– А как же бедный месье Фирмен? – подала голос мать. – Что же делать с ним? Ведь странно, что его уже столько времени нет! И кузина Дезире его тоже не видела!
Луи Констан потер подбородок.
– Да, теперь совершенно ясно, что с судьей случилось что-то неладное, – буркнул он. – Мне понадобятся все ваши слуги, господин граф. Ничего не поделаешь, надо искать Фирмена. Уверен, он где-то неподалеку, иначе… Иначе все это просто не имеет смысла.
– Хорошо, – сказал папа, – берите всех, кого сочтете нужным.
– Вот и прекрасно, – одобрил Констан. – А вы пока отыщите рекомендации того молодчика.
Затем Констан собрал наших слуг, разделил их на группы и велел им прочесывать округу, пока еще светло. Вначале они, по-моему, не шибко рвались искать пропавшего судью и Кэмпбелла, о котором ходили слухи, что он убийца, но тут вмешался папа, посулил тому, кто найдет хоть одного из исчезнувших, щедрое вознаграждение, и все сразу же заметно взбодрились. Сам же Констан принялся изучать рекомендации, которые представил мой учитель английского, нанимаясь на службу в нашу семью.
– Безупречные отзывы, – заметил папа.
– Да, внешне все гладко, – проворчал Констан. – Если верить этим письмам, он обучал английскому сына Голицына и…
– Какого еще Голицына – князя Петра Голицына? – подала голос тетя, которая грела у камина озябшие руки.
– Да, именно его. А что? – с удивлением поднял голову Констан.
– Вынуждена вас разочаровать, господа, – заявила Дезире, – но у князя Петра нет сына, у него только три дочери. Я совершенно точно знаю это, потому что встречалась с ним при дворе в Петербурге.
Моя мать сразу же стала охать и причитать, что они пригрели на своей груди неизвестно кого, что Кэмпбелл наверняка висельник, каторжник и бандит и что просто чудо, что он не зарезал меня во время занятий. Все это, конечно, был жуткий вздор, потому что на занятиях Кэмпбелл был тихий, как мышь, и его никогда нельзя было вывести из себя.
– Вы, конечно, не проверяли его рекомендации, – уронил Констан, пристально глядя на отца.
Тот как-то замялся и наконец сказал, что учителей у меня так много, что просто невозможно тщательно проверить их всех.
– А зачем вы вообще обучаете сына дома? – спросила тетя Дезире. – Люсьен – способный мальчик, но это еще не повод, чтобы запирать его в четырех стенах. Почему бы вам не отдать его в лицей Генриха Великого, к примеру?
И она так ласково поглядела на меня, что сердце у меня в груди начало таять, как карамелька.
Папа сказал, что лично он ничего не имеет против лицея Генриха Великого, но что обучение дома все-таки лучшее из всех возможных. Мама добавила, что многие мальчики в лицеях грубы и дурно воспитаны и что мне не место в их компании.
– В жизни не слыхала большей чепухи, – холодно сказала тетя и повернулась к ней спиной.
Мать, разумеется, тотчас же воспользовалась этим, чтобы устроить сцену: ее, мол, не уважают в собственном доме, с ней не считаются, особа, у которой даже нет собственных детей, дает ей советы, как она должна обходиться со своими, и опять – ее все притесняют и не дают ей жить… Отец сначала пытался успокоить маму, но потом дернул за сонетку и велел вызвать доктора Виньере. Луи Констану, очевидно, тоже до смерти надоело происходящее, потому что он незаметно улизнул. Тетя Дезире удалилась, как только услышала слово «особа», и я побежал за ней, чтобы извиниться. Она шла так быстро, что я догнал ее только у двери ее покоев.
– Вы не должны сердиться на маму, – выпалил я первое, что пришло мне в голову, – доктор Виньере говорит, что во всем виноваты нервы, потому что раньше она такая не была. Она очень изменилась с тех пор, как погиб мой брат.
