Подруга некоторое время беспомощно смотрела на нее. Но потом ее лицо засияло, и она от восторга захлопала в ладоши.
– У-и-и-и! – завизжала она. – Так это же еще лучше!
– Что лучше? Я ни черта не понимаю.
– Ханна! – Лиза строго взглянула на нее. – Это ведь лежит на поверхности! Ты же не тугодум.
– Что лежит на поверхности?
– Сегодня самый главный вечер: Симон собирается сделать тебе предложение!
– Ты серьезно так считаешь?
– Ну конечно! Что же это еще может быть, раз он все-таки не нашел новую работу? Симон не стал бы тебя просить приодеться, только чтобы сообщить тебе о том, какой у него уровень холестерина.
– Наверное, – согласилась Ханна.
– Черт, как здорово! Наконец-то хоть что-то произойдет! – Потом ее губы скривились в ухмылке: – Правда, не в моей жизни.
– Ну прости, пожалуйста, – утешала ее Ханна. – Я уверена, что и перед тобой вскоре встанет на колено хороший парень. Ну а пока, – она обвела обеими руками помещение, – посмотри вокруг! Думаю, что за прошедшие несколько недель случилась куча всего.
– Да, ты права, – не стала возражать Лиза. – Но я ведь говорю о чем-то по-настоящему важном. О чем-то значительном. О чем-то… – она подыскивала нужное слово, – чем-то решающем в жизни!
Глава 17
Йонатан
3 января, среда, 9 часов 11 минут
Йонатан принял душ после своей обычной пробежки, оделся и позавтракал. Потом сел за письменный стол и просмотрел стопку документов, которые ему вчера оставил Маркус Боде. Йонатан понимал, что как руководитель издательства он несет за него ответственность и должен этим заниматься, но делать этого ему совершенно не хотелось.
По большому счету, Маркус Боде мог бы управлять издательством, как посчитал бы нужным. Йонатан ему полностью доверял.
Вот только если тому об этом сказать, это будет что-то вроде объявления о банкротстве издательства, поэтому Йонатану ничего не оставалось, кроме как проработать по крайней мере основные моменты.
Йонатан взглянул на длинные колонки цифр. Некоторые места Боде пометил маркером. Йонатан почувствовал себя полным идиотом, потому что с ходу не мог понять, на что хотел обратить его внимание коммерческий директор. Ему было невыносимо тяжело признаться в этом даже себе. У Йонатана возникло чувство, что он бредет по мрачной долине неведения. Когда отец отправлял его изучать философию и сравнительное литературоведение, он, улыбаясь, говорил, что коммерческую сторону дела сын освоит «с самых азов» прямо в издательстве. Последнее оказалось преувеличением. Осознав это, Вольфганг Гриф решил, что в издательстве его сын годится только для репрезентативных функций. Йонатан и сегодня не знал, что повлияло на отцовскую оценку, но теперь это не имело значения, ведь в результате этого решения Йонатану досталась роль, с которой он всегда успешно справлялся.
Возможно, со стороны казалось, что Йонатан – настоящий издатель и заботится о том, чтобы авторов замечали и ценили. А кто не любит вкусно поесть и поболтать при этом со сведущими людьми о хорошей литературе? В действительности же важные решения принимал отец. Даже когда тот уже официально отошел от дел, все равно считался в издательстве серым кардиналом.
Во всяком случае, так было, пока Вольфганг Гриф не заболел настолько серьезно, что Йонатан уже просто не мог положиться на его мнение. Но ситуация оказалась не столь трагичной. Маркус Боде оказался замечательным коммерческим директором, и в издательстве все шло своим чередом. До теперешнего момента. Йонатан понял, в какой переплет попал. Стоит ли признаться коммерческому директору, что он совершенно ничего не смыслит в управлении и финансах фирмы и уж тем более в бухгалтерии?
Йонатан смотрел на бумаги еще несколько минут, потом со вздохом сгреб их в кучу, отодвинул в сторону и взял в руки свежий номер «Гамбургер нахрихтен». Проблемами издательства он займется позже, а начать день ему хотелось с приятного утреннего чтения.
С досадой он заметил, что титульный лист газеты надорван. Он решил, что непременно должен серьезно поговорить с почтальоном, чтобы тот впредь был внимательнее, засовывая газету в почтовый ящик. Йонатан должен подать жалобу. Неужели действительно трудно аккуратно свернуть газету и целой сунуть ее в идеально подходящий газетный ящик-трубку на входной двери? Ему так не казалось.
Йонатан бегло, но с интересом просмотрел свежие объявления, подчеркнул отточенным карандашом в нескольких местах грамматические и орфографические ошибки, прочитал спортивные новости – спорт для Йонатана имел какой-то смысл, только если им активно заниматься, а не просто читать о достижениях других, – и наконец принялся за фельетоны.
Спустя полчаса, когда он сворачивал газету, чтобы положить ее на письменный стол, в подвале первой страницы ему в глаза бросилось объявление:
В интересах газеты: после Нового года пропал сотрудник «Гамбургер нахрихтен»!
Гамбург. В понедельник пропал тридцатипятилетний Симон Кламм, проживающий в районе Гамбург-Хоэнфельде. Господин Кламм – давний сотрудник «Гамбургер нахрихтен», поэтому мы срочно публикуем это объявление. Полиция считает: не исключено, что Симон Кламм совершил самоубийство. Поскольку речь может идти о жизни и сме…
Ну да, здесь статья обрывалась благодаря почтальону.
Как раз в конце должны быть точные данные и фото пропавшего, а конца-то и не было. Какое свинство!
Имя Симон Кламм показалось Йонатану знакомым. Но почему? Может, Йонатан его знал? Нет, не знал, память у него была безупречной. Возможно, он не раз читал его статьи. Вероятно, этот Кламм был членом команды «Гамбургер нахрихтен», а эту газету Йонатан выписывал вот уже много лет.
Не успел Йонатан поразмышлять над этим, как вздрогнул от звонка в дверь. Он взглянул на наручные часы. Было уже десять, и он, как обычно, забыл, что по средам в это время приходит домработница Генриетта Янсен, чтобы позаботиться о нем и привести в порядок его «холостяцкую берлогу».
Он тут же вскочил, сбежал вниз по лестнице в столовую и быстро, с грохотом собрал со стола тарелки, чашку и столовые приборы, оставшиеся после завтрака, и отнес все в посудомоечную машину. Когда прозвучал второй звонок, он поспешил к двери и распахнул ее с радостной фразой:
– Всего наилучшего в новом году!
– И вам тоже, господин Гриф.
Женщина размерами метр шестьдесят в высоту, ширину и глубину решительно прошла внутрь, положила букет свежих амариллисов на шкаф в прихожей и принялась развязывать платок, из-под которого показались синевато-серые кудри, завитые с помощью бигуди.
– Ну что? Вы снова все быстро убрали? Дверь в кухню еще не успела закрыться.
Она весело подмигнула ему, и вокруг светло-карих глаз образовалось множество морщинок.
