Клодомиро Альмейда, лидер соцпартии и министр иностранных дел в первом правительстве Альенде
Ключевой портфель министра экономики достался беспартийному профессору Педро Вусковичу, декану Школы экономики Университета Сантьяго.
Правительство Альенде было действительно народным. Раньше все кабинеты министров Чили обычно состояли из профессиональных политиков, которые возглавляли различные ведомства у различных президентов. Эта колода карт не менялась десятилетиями. Компетентность того или иного министра обычно не играла никакой роли – главным была личная преданность президенту или необходимость учесть в правительстве ту или иную политическую партию.
Теперь вместе в Альенде в «Ла Монеду» пришли действительно новые, тем не менее опытные и в политике, и в жизни люди. Министр внутренних дел Тоа был известным в стране журналистом, министр обороны Вальдивия – профессором (он преподавал, в частности, в Школе карабинеров), министр сельского хозяйства Чончоль – агрономом, министр здравоохранения Оскар Хименес Пиночет – врачом. Впервые в истории Чили в состав кабинета министров вошли четверо рабочих, в том числе три представителя компартии.
Характерной для поистине революционного кадрового состава кабинета Альенде является биография министра труда, члена КПЧ Хосе Оярсе. В 1970-м ему было 43 года. Родился будущий министр в бедной крестьянской семье в провинции Сантьяго. Оярсе пришлось работать в поле с 10 лет. Впоследствии он стал железнодорожником и начал активно заниматься профсоюзной деятельностью. О стойких убеждениях этого человека говорит тот факт, что он вступил в КПЧ в 1948 году, когда коммунистов сотнями бросали в тюрьмы и концлагеря. С 1953 года Оярсе был депутатом парламента, а с 1962-го – членом ЦК КПЧ
[516]. Министр был женат и имел пять детей.
Представив состав своего кабинета, Альенде пообещал в ближайшем будущем создать специальное Министерство по делам женщин (для этого требовалось принятие Конгрессом специального закона).
Необычной была и торжественная церемония вступления нового президента в должность 3 ноября 1970 года. Фрей появился, как и положено, во фраке и цилиндре, Альенде – в обычном костюме. Сняв с себя трехцветную ленту (цветов национального флага Чили), Фрей передал ее председателю сената, а тот надел на Сальвадора Альенде. После этого коммунист Даниэль Вергара как заместитель министра внутренних дел принял у нового президента присягу
[517]. Были приведены к присяге и остальные члены кабинета. Затем Альенде по традиции присутствовал на торжественном богослужении в кафедральном соборе Сантьяго, которое проводил в его честь глава чилийского епископата кардинал Рауль Сильва Энрикес.
Из собора Альенде направился в «Ла Монеду», по пути останавливаясь и пожимая руки заполонившим улицы Сантьяго сторонникам Народного единства. В президентском дворце был накрыт стол для праздничного ужина, которым распоряжалась старая няня нового президента «мама Роса». В честь вступления в должность главы государства в Чили был объявлен трехдневный праздник. Повсюду выступали песенные и танцевальные коллективы. В парках Сантьяго на 500 досках играли шахматисты – тоже в честь Альенде: все знали что шахматы – любимая игра «товарища президента»
[518].
На церемонию вступления в должность Альенде приехали делегации из 70 стран, в том числе и с Кубы. Не прислал поздравления только один иностранный глава государства – Ричард Никсон. В Белом доме неуклюже оправдывались – послание было подготовлено, но где-то затерялось.
Встретившийся с Альенде корреспондент московского радио и телевидения заметил, что новый президент вступил в должность в преддверии очередной годовщины Октябрьской революции в России. Альенде живо подхватил тему: «Я глубоко убежден, что для народов всего мира Великая октябрьская социалистическая революция имеет поистине историческое значение, ибо она оказала огромное влияние на все развитие человечества»
[519]. В то же время Альенде, чилиец до мозга костей, не собирался копировать при построении социализма иностранный опыт. В октябре в интервью «Нью-Йорк Таймс» он подчеркнул: «Мы не намерены подражать ни Советскому Союзу, ни Кубе, ни Китаю. Мы намерены искать свой собственный путь, и в соответствии с существующими реальными условиями мы примем необходимые меры, чтобы обеспечить наиболее полное удовлетворение потребностей чилийцев – мужчин и женщин»
[520].
Ни тогда, ни уже после смерти Альенде многие не понимали истинного характера чилийского президента. Некоторые наблюдатели считали его расчетливым политиком, мастером тактической игры без четких убеждений, готового к компромиссам ради того, чтобы удержаться у власти. Пиночет потом говорил, что Альенде как никто умел вводить собеседника в заблуждение (впрочем, свидетельство генерала-предателя страдает предвзятостью). Другие видели в Альенде оторванного от реальной жизни романтика.
На самом деле этот человек был ранимым и эмоциональным. Часто он принимал решения, повинуясь зову не ума, а сердца. Но это объяснялось тем, что Альенде имел убеждения, ради которых он был готов отдать свою жизнь, – редкое качество для профессионального политика уже в то время. И убеждения эти были довольно простыми и поэтому цельными – Альенде переживал страдания и лишения своих сограждан, всего человечества как свои собственные и был готов сделать все, чтобы повседневная жизнь миллионов чилийцев стала лучше.
Когда его спросили, какую новость он с удовольствием прочел бы в газетах, Альенде ответил: прекратилась инфляция, и в Чили не осталось ни одного безработного. На вопрос, что значит для него быть социалистом, последовал точный и остроумный ответ: быть человеком XX века, отцом человека XXI века. Наибольшее восхищение у Альенде вызывали реформы раннего христианства и социализма. Он говорил, что, родись в Средние века, хотел бы быть обвиняемым перед судом инквизиции. На столе Альенде стоял портрет Хо Ши Мина с дарственной надписью вьетнамского лидера. Именно Хо Ши Мина, с которым Альенде удалось пообщаться лично, новый президент Чили считал своим идеалом – за «величественную скромность»
[521]. На вопрос мексиканского корреспондента, есть ли дома у Альенде также портреты Че Гевары, Кастро и Мао, Альенде ответил утвердительно: «Да, это фотографии с дарственными надписями. Я их получил в подарок. Что поделаешь, я ведь не мог достать фото Христа с его автографом».
