— Вставай-вставай! Долго спать вою не пристало.
Как и следовало, утро началось с того, что его заставили размяться с мешком, потом последовал марш-бросок по лесу с целью проверки силков и капканов. С небогатой добычей прибежал назад, по пути распотрошив и ободрав две заячьи тушки. Пока варево в поставленном на огонь Улебом котле, подкипало, учитель заставил Монзырева взять в руки его меч. Делал он это каждое утро, дабы привыкнуть к клинку которым в дальнейшем придется пользоваться постоянно. Разминка. Наступательные и защитные позиции, позиции готовности, из которых наносятся все виды ударов, как «Отче наш…», Толик обязан был зазубрить. Несомненно, они представляют собой начало обучения. Все принципы и приемы боя применяются в связи с этими позициями. Но это не «статичные» позиции, Монзырев не новичок, сразу осознал, они очень даже динамичные, «позиции готовности», из которых атакуют или контратакуют.
Высокая горизонтальная указующая — «Бык», из нее в «закрытую» срединную, варяг называет ее «Плугом». Дальше уходим в низкую срединную — сыграем «Глупца», опять перетек вверх, высокая срединная, «Крыша». Толик, замер в крайней позиции, скосил глаза на учителя.
— Ну, и чего замер? Замерз, что ли? Опять про «Хвост» я напоминать буду?
— А-а! Ну да.
Монзырев угловато совсем, не перетек, а можно сказать перекатился в пятую базовую стойку мечника, заднюю, называемую «Хвостом». Старый недовольно засопел, от нерадивости подопечного.
— Каждая из этих пяти стоек позволяет переход в любую другую и, таким образом, они являются базовым тренировочным упражнением. Начинают эти стойки левой ногой, меч в правой руке. Переход между этими стойками должен быть текучим и плавным, может быть совмещен с движением вперед ноги из заднего положения, или шаг назад — из переднего. — Улеб показал, в руке он держал свой меч, гораздо длинней и тяжелее меча Монзырева. — Понял, как двигаться из стойки в стойку, и какое действие готовит каждое положение защиты?
— Вроде п-понял.
— Вроде понял, — передразнил старикан. — Меня успокаивает только то, что ты поразительно смышлен для того, кто меч в руки взял восемь седмиц тому, да за плечами у тебя не одно поколение воев стоит. Ладноть, поговорили, продолжим. Базовая стойка «Бык»!
Подчиняясь приказу, Анатолий отставил правую ногу назад, чуть согнул обе ноги в коленях, корпус в пол-оборота, меч в обеих ладонях, рукоять за головой, клинок на уровне глаз гранями вертикально, острие направлено к низу.
— Плуг! Противник справа!
— Есть!
Небольшой шаг, поворот корпуса, и меч как бы из-под низа должен смотреть противнику острием в лицо.
— Добре! Крыша!
Меч взмывает над головой, ни то для отбива удара, ни то, чтобы напасть с верхнего положения.
В повседневных заботах, выездах в селища кривичей, соседям, и тренировках прошел еще месяц. Монзырев делал успехи на ниве клинкового боя. Зато упражнения с окончательно потолстевшим мешком доставляли ему муку. Это уже был не мешок — настоящий чувал для парня его комплекции. А он ворочал его, не опуская на землю. При каждом опускании или срыве, наставник ругался, иногда обзывая подопечного обидными словами. Но все это ерунда, по сравнению с тем, что Толик уже давно почувствовал, как его тело раздалось в плечах, а в руках, появились витые мышцы. Они появились не только на руках — везде, по всему телу. Это вращение тяжелого мешка раскачало их.
Теперь воспоминание об учебе вызвало мимолетную улыбку на его лице.
«Богато живут», — про себя подметил Воист.
— Ну, давай, гость дорогой, покажу тебе хозяйство.
— А давай, — неожиданно для себя согласился хозяин погоста.
Спешились, оставив воев, прибывших с погостным боярином, стоять на почищенной от снега дороге. Полезли на стену. И, понеслась. Монзырев показывал крепость, крепостные стены, башни, галереи, комендатуру, избу-поруб, постоялый двор. Хвастался.
— Слышь, боярин, — произнес после презентации Воист. — Умно ли ты поступаешь, показывая все это мне? Я ведь сюда для разбора приехал.
— А показываю я тебе все это, гость дорогой…. Как тебя по батюшке?
— Якунович.
— А потому, Воист Якунович, что воевать с тобой я не собираюсь. А еще потому, чтоб ты знал из Дикого поля по течению реки враг по этой земле не пройдет. И ты можешь быть спокоен на сей счет. Вот ты, воинов моих считал давече, так вот, они не все здесь. Помимо дружинников, ополчение ко мне подтянется. Так что не воевать нам, дружить потребно.
— Ну, знаешь, Светлый князь Черниговский…
— Да со Светлым князем, я уж сам разберусь. Жду его вскорости. Так что пошли договариваться.
У теремного крыльца, в строю стояла вся старшина городища. Подведя боярина к строю, Монзырев представил:
— Мой воевода, Улеб Гунарович.
Тот, в свою очередь, визуально оценивая чужака, в приветствии слегка наклонил голову покрытую шапкой пошитой из куньего меха.
— Мои сотники, Олекса, Андрей, Трувор, Первак, Халег. Мастер-наставник Стеги Одноногий. — Монзырев обратился к Стеги. — Стеги Эйрикович, передай Боривою, пусть определит орлов боярина на постой в казарму. Распорядись, пусть накормят и лошадей обиходят.
— Слушаюсь, херсир.
С теремного крыльца, с деревянным, резным ковшиком в руках, разодетая, как подобает богатой госпоже, сошла Галина. С поклоном, протянула ковш Воисту Якуновичу.
— Моя водимая, боярыня Галина Олексовна.
— Прими, батюшка боярин, от щирого сердца!
Боярин выпил содержимое ковша, вытер губы поданым рушником. Галка подставила щеки под поцелуй.
— Благодарствую, боярыня, — поцеловав Галину, обернувшись к Монзыреву громко произнес. — Хороша жена у тебя, боярин.
— Спасибо на добром слове.
— Милости прошу в дом. Отведать наше угощение, — пригласила боярыня.
В это время Анатолий кивнул стоявшему сбоку от крыльца Мишке:
— Мишаня, Вестимира сюда, — пошел в дом. За ним последовали все остальные.
Четвертый час гулеванили за богатым яствами столом. Уже ушли представленные Монзыревым боярину братьями и сестрами, дети и девушки. Ушла сама боярыня. Отдыхали осоловевшие воевода со товарищи. Все потому, что Толик выставил на стол кувшины с самодельной водкой. Забылось все плохое. Вспоминалось все хорошее. Горбыль с Андрюхой налегли на вожделенную выпивку, вспомнили родную воинскую часть. Даже прослезились.
Крепким оказался Воист Якунович, не подкосило его зелье «заморское». Все время, проведенное за пиршеским столом, думал он думу относительно своего положения. На управление погостом, он был поставлен давно, еще в правление отца нынешнего князя. Как-то ранее не задумывался над тем, чтобы заменить частокол высокими стенами, да с башнями. Увеличить число дружинников тоже не удосужился. Это какой же расход? Теперь уж чего, четыре десятка воев, против кривича, не войско. Смех один. А, ведь мог, мог, но не случилось ранее подумать об этом. А кривич, знай себе подливает, да распинается, рассказывает да советы дает. Конечно. С такой дружиной чего ж не побалаболить. Э-эх жизнь наша…!
