— Ну, удачи тебе, боярин. Верю, справишься по лету с печенегами.
— Счастливой дороги, светлый князь. Шли гонца, если потребен буду.
Твердятич, обняв сына и ласково поцеловав невестку, подошел к Монзыреву:
— Не поминай лихом, сват. Жду в гости у себя в Чернигове, помни, что есть у тебя в том городе родня.
— Обязательно буду, сват, обязательно.
— И тебе, добра и счастья, свашенька. Был бы помоложе, ей-ей, отбил бы у свата, уж очень ты пригожа у нас.
— Спасибо на добром слове, боярин. Легкой дороги. Мои наилучшие пожелания свахе.
Проводив обоз, вернулись в детинец. Жизнь требовала отлаженного, размеренного быта.
Глава 11
Еще в школе, Монзырев отчетливо помнил это, учитель истории вдалбливал своим ученикам информацию о нелегкой жизни славян в средних веках. Мол, работали люди не покладая рук, от зари до зари, и света божьего не видели. А, еще эксплуататоры, князья да бояре, кровушку пили, а далее, как по фильму «Чапаев» — «Что делать? Красные придут, грабють, белые придут, грабють! Куда бедному крестьянину податься?».
Действительность же оказалась совсем не такой. Да, правда, работы хватало всем, но жизнь на территории языческой Руси, помимо работы, составляла череду праздников, прославляющих богов вышних и своих родовых. Уже сейчас, представители Византийской церкви тихо вползали на Русь, образовывая общины, поклонявшиеся единому богу, призывали отринуть богов, коим сотни лет поклонялись щуры. Приучая людей к тому, что вся жизнь на земле дадена человеку для того, чтобы страдать и молиться о душе, а счастье испытать лишь попав в Рай Небесный. Уже строились церкви в стольных градах. Толерантность к чужой вере играла с русичами злую шутку. Исконные же праздники, предками отмеченные — прославление череды богов, обряды, совсем нескучные, принесение треб и подношений своим духовным защитникам, затем братчина и всенародные гулянья, где и мужчины и женщины селений и городов, могли, не стесняясь никого, выйти, людей посмотреть и себя показать, вносили в жизнь попавших в этот век, струю свободы и покоя. На праздники съезжалась родня близкая и дальняя, чтоб веселее в домах было, чтоб праздник не обошел никого, здесь на своей земле, пока Царство Небесное ожидает где-то там, за кромкой.
Вот и сейчас, на исходе зимы, в месяце лютне, жители пограничного городца, основанного Монзыревым и попавшими с ним в сей век его друзьями, готовились отметить Велесов день. По преданиям славян считается, что в этот день Велес «сшибает рог зиме», а происходит это в полнолуние, зима пошла на убыль. Еще будут морозы и метели, но в эту ночь — наступает перелом, так как великое Коловращение не прекращается от века к веку.
— Сашок, поезжай, проветрись к погостному боярину Воисту. Скажи, сват приглашает отметить праздник Велесов. Пусть приезжает со всей семьей, будем рады увидеться.
— А еще кого звать будешь, Николаич? — Спросил Сашка.
— Ты что, кого-то конкретного предложить хочешь?
— Тут Андрюха рассказывал, ты с местным лешаком скорешился. Говорит, одиозная личность. Почему бы не пригласить?
— Павлина говорила, он как медведь, на зиму в спячку ложится.
— Ну и че, разбудить долго, что ли?
— Так ведь нежить, Саня.
— А нас что, это когда-нибудь останавливало? Главное, чтоб мужик хороший был.
— Ну, давай. Там Галка возок за бабкой и Ленкой посылает. Надо Павлине Брячеславовне про лешего наказ дать. Где мы его по лесам искать будем? А она каким-то Макаром с ним связь поддерживает.
— Во-о! — Сашкин указательный палец поднялся вверх. — А еще кого?
— Направлю нарочных с приглашениями ко всем старшинам селищ и деревень наших. Пусть приезжают, хоть народ расслабится слегка. Саня, нам с ними печенегов воевать предстоит. Приедут, осмотрятся.
— Дело! Селить-то где будем?
— Боярина в тереме с семейством поселим. Остальных…. Вон, постоялый двор пустует. Туда. Да и родичей у многих в нашем селище хватает. Разместятся.
В светлицу спустилась по всходу Галина, уже округлившаяся слегка, но все такая же привлекательная и деятельная, как всегда. Подойдя к сидевшим за столом, чмокнула Монзырева в макушку.
— О чем секретничаете? — Спросила улыбаясь. С тех пор, как Галка понесла дитя под сердцем, улыбка редко покидала ее лицо.
Не сговариваясь, Сашка с Монзыревым, одновременно приложились к кружкам с хмельным медом.
— Да вот решаем, кого на Велесов день пригласить.
— Ну и?
— Список составлен. За бабкой посылаешь?
— Да.
— Вот и оповести ее, пусть лешака пригласит. По Санькиной просьбе, увидеть хочет.
— С ума спятил!?
— А кому, какое дело? Я тоже «за».
— Ну, как знаешь. Оповещу.
— Вестимира что-то не вижу давно.
— К празднику готовятся наш замполит, со Славкой и бабами. Это для него одно из главных мероприятий в году, оказывается, — ответила Галка. — Ты сам-то не забыл, площадку для гуляния народного приготовить? Не в крепостных же стенах народу толкаться.
— Андрей, с Боривоем и бригадой плотников уже который день трудятся. Так что все на мази.
— Ну и хорошо.
— Все-то, где? Терем пустой стоит.
— У всех дела. Даже молодожены наши, Анька с Ратмиром, и то слиняли куда-то.
— Эх, молодость!
Галина в шутку, отпустила Монзыреву подзатыльник.
— Молчал бы уж, старость.
— Вот смотри, Сашка, женишься, тебя жена вот так же лупцевать будет.
— Судя по твоему довольному фэйсу, командир, так тебе это даже нравится.
— Ладно, допивай и в путь. Время уходит.
— Уже допил. Ну, покедова, почапал я.
Оставшись вдвоем в опустевшем тереме, Галина умостилась у мужа на коленях, всем телом прижалась к нему, обняла.
— Все спросить хотела, да как-то недосуг было. Почему у тебя с твоей бывшей женой жизнь не сложилась?
Толик напрягся, засопел, в голове потянулась череда мыслей и воспоминаний.
«Что сказать? Почему? Ведь не расскажешь ей, что изначально сделал ошибку. Да и она, бывшая, ее тоже совершила. Не разобрались по молодости друг в друге, у каждого по отношению к другому, были свои задумки, свои планы. Это иногда случается! Вот и наступило разочярование. Он ведь не мог предположить, что в голове красивой молодой женщины, на первом плане стоят деньги, на втором — положение в обществе, и только на третьем маячила семья. Когда выходила замуж за лейтенанта, Советский Союз доживал последние дни, но положение офицерской жены еще держалось прочно, а зарплата у мужа высокой. Рухнувшая в одночасье страна, поставила людей на колени, заставила многих лишиться чести и совести. Не обошла эта доля и офицерский корпус, кто-то сломался и спился, иные наступив себе на горло, ушли в бизнес, принялись торговать всем, чем можно, не исключяя государственных секретов, некоторые, словно рыбы выброшеные на берег, наглотались свободы и прижылись в бандитских сообществах. Причин попасть туда, хватало. Еще одна категория офицеров — сынки генералов и им подобных, всегда считавшихся в Вооружонных Силах страны понятием — „пена“. В сложившихся обстоятельствах, эта пена оказалась на поверхности. Они не стали бандитами, не превратились в челноков, не испытывали ломки наркомана, покидая армию. За них все сделали родители и деньги родителей. Они стали королями жизни, своеобразными „рантье“.
