– Ведьма! Ведьма! Сжечь ее! – изредка выкрикивал кто-нибудь из толпы.
Найдана сопротивлялась, пыталась толкаться и выбраться из крепких рук, пока не увидела мать. Зару так же крепко держали несколько человек. Ее волосы выбились из-под платка, на щеке кровоточила ссадина. Видимо, она не на шутку защищала свое дитя. Увидев это, Найдана сникла и безвольно повисла на руках своих мучителей.
– Руки! Руки ей держите! – в исступлении кричала старуха-жрица, боясь, что Найдана тоже применит магию.
Люди держали ее так крепко, что она не могла пошевелиться. Найдану подвели к кострищу, посреди которого возвышался столб. Тут были приготовлены дубовые поленья для ритуального костра. Но, похоже, все забыли, какой сегодня праздник, настолько заклятие Кхарунды помутило рассудок людей. Они привязали Найдану спиной к столбу, и та, как затравленный зверек, перепачканная и растрепанная, испуганно поглядывала на них. Вдруг вспомнилось, как корчилось и чернело в костре лицо Морены. Все веселились тогда, пели песни, плясали и смеялись. Неужели ее ждет та же участь?
– Люди!.. Что вы делаете!.. Она же еще совсем дитя!.. – в отчаянии кричала Зара, и ее голос срывался на плач.
Но ее, казалось, никто не слышал. Люди монотонно, будто делали свою обычную работу, которую выполняли изо дня в день, подготовили жертвенное кострище, обложили столб, у которого стояла Найдана, по кругу поленьями и сухими ветками. Найдана плакала от безысходности и страха, в панике поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, наблюдая, как люди размеренно и несуетливо готовят жертву богам. Слезы застилали ей глаза, текли по щекам, размывая грязь и оставляя светлые дорожки. Она знала всех этих людей много лет, но сейчас не узнавала их. Словно в них что-то вселилось, что-то такое, что полностью изменило их, заменив прежнюю сущность. Похоже, мир сошел с ума с появлением в деревне этой странной жрицы. Найдана никак не могла понять, за что та хочет расправиться с ней.
В панике Найдана искала какой-нибудь выход. Вдруг она вспомнила про мудрого старца, который всегда помогал ей.
«Ведагор! Ты нужен мне!» – мысленно позвала Найдана, вложив в послание всю силу, на которую была способна. Но ее зов словно уходил в никуда, оставаясь без ответа.
Найдана быстро взглянула на жрицу, а та, чувствуя свое превосходство, ухмылялась.
– Что, не получается? – с усмешкой спросила она. – Зря стараешься! Сейчас здесь все в моей власти.
В отчаянии Найдана задергалась, пытаясь расслабить веревки, чем еще больше насмешила старуху-жрицу.
Зара билась, пытаясь вырваться из крепких рук, удерживающих ее. Сердце разрывалось при виде дочери, привязанной в кострище. От ужаса, а еще больше от бессилия она чуть не теряла сознание. Зара то кричала, то переходила на шепот, повторяя: «Люди, что же вы делаете?..» Но люди были неумолимы, они словно не слышали ее. Страшный сон, кошмар, который, как она думала, давно позади, сбывался.
Вот мимо прошла Лада с охапкой соломы. Всегда ласковая и улыбчивая, сейчас она хмурилась, глаза были потухшие и мрачные, и Зара не сразу признала ее. Она подалась вперед, пытаясь приблизиться к подруге, но люди, удерживающие ее, не позволили сделать этого. Тогда Зара крикнула, цепляясь за любую возможность спасти дочь:
– Лада! Ладушка! Ну хоть ты услышь меня! Ты же говорила, что мы выходим мою дочку, помнишь?! Что не отдадим ее Морене! Ты помнишь, сама мне это говорила! – Ее крик сбивался рыданиями.
Лада даже не остановилась, будто и не слышала ничего. Она прошла мимо, закинула солому на поленья, взяла несколько пучков, подоткнула их пониже в просветы между дровами и отошла прочь.
Старуха-жрица, опираясь на высокий крючковатый посох, подошла к жертвеннику. Найдана в ужасе притихла, понимая, что сейчас произойдет. Она не сводила глаз со старухи, надеясь, что та передумает или скажет, что все это дурацкая шутка. Или Найдана проснется, и происходящее окажется просто страшным сном. Жрица смотрела прямо на нее, наслаждаясь мучениями жертвы, будто страх Найданы добавлял ей сил.
– Наконец я нашла тебя! – довольно усмехнулась старуха, ничуть не боясь, что ее слова может кто-нибудь услышать. – Теперь твой род не станет для меня помехой!
Она сверкнула взглядом, и солома, которую только что принесла Лада, вспыхнула. Народ ликовал, все вокруг плясали и смеялись, как делали всегда на праздниках. Будто не замечали, что в этот раз в жертвенном кострище – живой человек, которого они сами туда и поставили. Их сознание точно помутилось, праздник больше походил на безумство: юная девушка, привязанная к столбу, плачет, пытаясь освободиться, ее мать кричит и бьется, как пойманная птица, стараясь спасти свое дитя, а люди вокруг галдят и веселятся.
Пламя разгоралось, сухие ветки потрескивали. Найдана уже чувствовала жар, идущий от огня. В отчаянии она подняла глаза к небу: неужели Велесу нужна эта жертва? Но небо не отвечало ей, равнодушно раскинувшись незабудковым полотном от края до края. Похоже, богу молний и дела нет до этой жертвы. Среди гула голосов и звуков, сквозь треск веток и шум разгорающегося пламени Найдана слышала, как истошно кричит ее мать, готовая потерять рассудок. От волнения, страха, а может быть, от дымящегося костра, Найдане не хватало воздуха. Она жадно хватала его ртом, как рыба, выброшенная на берег. На мгновение закружилась голова, и вдруг Найдана почувствовала, что неведомая сила разливается по телу. Ее глаза сверкнули зеленым огнем, который заметила, пожалуй, только Кхарунда, стоявшая ближе всех. Жрица с сомнением прищурилась, надеясь, что ей показалось.
Лицо Найданы стало отрешенным, будто она была не здесь, и ей не угрожала опасность. Она тяжело дышала и смотрела в одну точку перед собой. Вдруг поднялся ветер. Но было непонятно, с какой стороны он дует. Будто каждое мгновение, даже долю мгновения он менял направление. Дул ниоткуда и одновременно отовсюду. Бабы и девки с визгом придерживали подолы, рвущиеся вслед за ветром ввысь. Мужики путались в собственных бородах, раздуваемых в разные стороны. Этот ветер не разжигал пламя, а странным образом прижимал его к земле. Ветер быстро усиливался. Неведомо откуда он, как пастух собирает овец, согнал тучи над селением. Они набухали, темнели, тяжелели, словно питаясь и жирея на незабудковом небесном лугу. Вскоре раскормленные тучи уже застилали собой все небо, не давая солнечным лучам добраться до земли.
Кхарунда с возмущением запыхтела и зафыркала, поглядывая на тучи. Потом перевела полный ненависти взгляд на Найдану и воскликнула:
– Ты все равно от меня никуда не денешься! Ни ты, ни твои потомки! Я не позволю им завладеть миром и буду преследовать их повсюду! – и исчезла. Будто растворилась в воздухе. И никто, кроме Найданы, этого не заметил.
Вдруг огромная молния раскромсала небо на части, и в то же мгновение сильнейший гром загрохотал над селением, далеко разносясь раскатистым эхом. Бабы завизжали, несколько человек упали на землю, словно их чем-то придавило с небес. Резко полил дождь, крупный и частый, нескончаемым потоком, будто кто-то наверху перевернул огромное ведро с водой. Дождь хлестанул по кострищу и, встретившись с пламенем, зашипел, превращаясь в белые облачка. Люди суетливо забегали в поиске укрытия, совершенно забыв про праздник, про жертвенный костер и обряд. Сейчас все были заняты собой. А гроза бушевала все сильнее, и казалось, ей не будет конца. Молнии сверкали по всему небу то тут, то там. То короткие яркие вспышки, то длинные кривые, похожие на огромные ветки огненного дерева, хлестали небо вдоль и поперек. Раскаты грома один за другим раздавались над самой головой. Не успевало затихнуть эхо одного раската, как тут же грохотал другой. Дождь мигом затушил костер, оставив дымящиеся черные поленья и ветки. Найдана стояла посреди него, мокрая и отрешенная. Дождь смыл грязь с ее лица, насквозь промочил рубашку и волосы.
