– Тебя пугают наши встречи?
– Почему я тебя вижу, а другие – нет?
Карецкий на миг разжал объятья, с хрустом потянулся и вдруг, хищно прищурившись, опрокинул ее навзничь, с силой впиваясь в губы. Боль прокушенной губы отрезвила девушку, заставив сопротивляться.
– Пусти, – простонала она, чувствуя, что слабеет под натиском его безудержной пугающей страсти, а тело предательски льнет к нему, повинуясь желанию.
– Как скажешь, – прохрипел Алексей, приподнимаясь. – Прости, но для духа я, наверное, слишком материален…
– Да, наверное, – согласилась пунцовая от смущения Наталья. Вскочив, она ахнула и торопливо прикрыла руками обнаженную грудь. «Когда же он успел, или я до такой степени потеряла голову от одних только его прикосновений, что ничего не заметила?» – подумала девушка, лихорадочно нашаривая непослушными пальцами мелкие пуговички блузки. На атамана она старалась не смотреть. А Карецкий, подойдя к столу, взял кружку, плеснул из кувшина холодного кваса и, жадно отхлебнув несколько глотков, принялся с интересом наблюдать за ней.
Справившись с блузкой, Наташка подняла глаза. Атаман ободряюще усмехнулся.
– Ты знаешь, Натали, – обратился он к ней, – я в своей жизни понял лишь одну истину: мир вовсе не так прост, как нам кажется, случайностей в нем нет, и одна ошибка непременно влечет за собой другую, так или иначе, все возвращается на круги своя. Может быть, наша встреча и есть долгожданное возвращение?
– Я бы непременно согласилась с тобой, если бы не одно маленькое, но такое весомое «но»: мы живем в разных эпохах, и наша встреча выходит за грани разумного.
– Но эти грани установили люди, а мы все ходим под Богом, – живо отпарировал Алексей и лукаво добавил: – А вообще-то, если ты не против, я готов продолжить…
– Что продолжить? – не поняла она.
– Продолжить доказывать свою телесность. Так на чем мы остановились? – сказал он, подходя вплотную.
– Я тебе и так верю, – вспыхнула девушка.
– Ну зачем же так поспешно отвечать? – усмехнулся Алексей и властно притянул ее к себе. – Доказательства ведь бывают разные. Как ты посмотришь на это. – Он отстранился и вынул из ларца жемчужное ожерелье.
– Это мне? – растерянно спросила Наташа.
– Да. – Видя ее замешательство, атаман уточнил: – Или тебе не нравится жемчуг?
– Нет, жемчуг просто великолепен, я никогда такого не видела и, наверное не увижу… Но я не могу принять его, – с сожалением ответила девушка.
– Почему?
– Во-первых, это безумно дорогая вещь, особенно в моем мире…
– А во-вторых?
– А во-вторых, каждая дорогая вещь кому-то когда-то принадлежала…
– Тем не менее, – перебил Алексей, – это не помешало тебе отправиться на поиски моего клада, где полным полно безумно дорогих вещей, за каждой из которых тянется кровавый след прежних владельцев. – Пресекая дальнейшие возражения, он отрезал: – На этом ожерелье нет греха, оно принадлежит мне по праву, и я волен делать с ним все, что захочу. А я хочу подарить его тебе. Ты позволишь? – не столько спрашивая, сколько утверждая, осведомился Карецкий. Его пальцы мягко коснулись шеи, и девушка ощутила сладостный трепет.
Украшение еще больше подчеркнуло бархатистый румянец кожи и хрупкую чистоту юности. Карецкий был доволен, Наталья, признаться, тоже, но один вопрос продолжал мучить ее, не давая покоя:
– Алексей, а медальон…
– Дался он тебе, – не скрывая раздражения, осадил атаман, но девушка продолжила:
– На нем тоже нет греха?
– Грешны только люди, а побрякушка – она и есть побрякушка, ни души, ни сердца.
– Но я думала… – Наталья растеряно коснулась жемчужин.
– Мало ли что ты подумала. Никогда не верь разбойникам.
– Но должна же я кому-то верить! – в отчаянье воскликнула девушка. – Если не в своем двадцатом веке, то хотя бы здесь! – на глаза навернулись непрошеные слезы обиды.
– Прости, Натали, я переборщил, – ласково обнял ее Карецкий. – Слово атамана крепкое, верь мне. А что касается твоих страхов, то ничего не бойся, я никому и никогда не позволю обидеть тебя…
– Но ты же не всегда сможешь быть рядом со мной…
– Твоя правда, – согласился он и, что-то взвесив, зычно позвал:
– Никита!
Черноглазый красавец не замедлил явиться:
– Звал, атаман?
Алексей кивком указал на девушку:
– Отныне головой за нее отвечаешь, чтоб ни один волос…
– Да я жизни за Наталку не пожалею, я теперича, словно цепной пес, ни на шаг от нее не отойду, – горячо заговорил Никита.
Карецкий нахмурился.
– Ну, жизнь мне твоя, положим, еще пригодиться, на рожон зря не лезь, удальство здесь без надобности, а вот про пса ты верно заметил: если хоть пальцем ее тронешь – пристрелю, как бешеную собаку, не посмотрю, что кровник.
– Обижаешь, барич, – сверкнул белозубой улыбкой холоп и тут же прикусил язык, чувствуя, что брякнул раньше что-то лишнее. Но слово не воробей – вылетит, не поймаешь.
Сеанс массового гипноза
– У тебя красивые бусы, – восхитился за ужином Стас, наливая ей в кружку крепкий горячий чай.
Осторожно, чтобы не пролить кипяток, Наталья отставила кружку в сторону.
– Ты что, действительно видишь их?
Владислав хмыкнул и потянулся за печеньем.
Но Стаса вопрос не смутил.
– Нат, я, конечно, виноват, я, может быть, мало уделяю внимание твоей внешности… Ты что, уже была в них?
– Нет, Али, сегодня я надела их впервые.
– Тогда я не понял вопроса…
– Что тут непонятного, ты действительно видишь их?
– Да, Нат, вижу, так же хорошо, как тебя.
– Опиши их, пожалуйста.
– Ты что, издеваешься? – завертелся Албанов, ища поддержку у ребят. Ребята заулыбались.
– Розовые, круглые и, если я не ошибаюсь, это жемчуг, – вместо Стаса ответил Андрей.
– Искусно выполненная бижутерия, – поправил Влад.
– Для меня без разницы, бижутерия или жемчуг, главное, Наташке они очень идут и здорово смотрятся.
– Разница есть, – вмешался Артур. – Настоящий жемчуг очень дорогой, тем более такого редкого цвета и такой правильной формы. Хотя… Нат, а можно мне потрогать твои бусы? – попросил он.
Наташа кивнула, сняла ожерелье и передала ему. Нитка легко уместилась в ладони парня.
Шевелев повертел бусы, внимательно разглядел жемчужинки на свет, затем слегка прикусил одну из них.
– Это не бижутерия, – сделал он заключение и пристально посмотрел на девушку, – да и застежка золотая…
