– Ага, теперь вижу. Только мне ни в жизнь в них, наверное, не попасть.
– Ну, это мы еще посмотрим. Вытягивай вперед руку. Запомни, Наталка, рука должна быть твердой и не дрожать. – Щеки коснулись жесткие кудри. Поддерживая ее за локоть, Никита продолжал давать наставления: – Прицелилась, так, а теперь не спеша, плавно жми вот сюда.
От грохота выстрела заложило барабанные перепонки, Наталью отбросило назад, прямо в объятия черноглазого разбойника.
– Попала? – не слыша собственного голоса, прокричала она, оборачиваясь.
– Конечно, – заверил ее Никита. – Вон, смотри. – Он нагнулся и поднял с земли две молоденькие зеленые шишки. – Держи-ка, ишь, какая глазастая, аккурат в ветку попала, а говорила – ни в жизнь…
– Это я, наверное, с перепугу, – призналась Наталья, разглядывая свой трофей. – В школе, на военной подготовке, я даже в «молоко» попасть не могла, а в институте чуть военрука не подстрелила, представляешь, пока он рядом стоял… – Девушка осеклась, видя недоумение на лице парня. – Так я возьму их на память, ладно?
– Чудная ты, Наталка. Ну, коли на память, тогда уж бери, – шутливо усмехнулся Никита. – Только знаешь что, давай пополам: одну мне, другую тебе.
– А тебе-то зачем? – удивилась она. – Или вместо медальона на шею повесишь?
– Почему бы и нет, вот здесь только дырочку сделаю, да и буду носить, тебя вспоминать.
– Смотри не испачкайся, смола липкая, – рассмеялась девушка, протягивая ему шишку. – Никита, а почему ты стал разбойником? Неужели из-за денег?
– Не, Наталка, деньги тут ни при чем, разве ж можно ради них душу свою бессмертную губить?
– А из-за чего можно?
Он непонимающе взглянул на нее, и Наталья повторила вопрос:
– Ты вот свою ради чего погубил?
– Даже не знаю, как ответить… Может, волю сильно люблю, а может, дружка побоялся одного в беде бросить. Из двух зол надо меньшее выбирать. Вот я и выбрал…
– Этот дружок твой – Алексей? – уточнила Наталья, и Никита одобрительно усмехнулся:
– Сметливая ты, как я погляжу.
– Значит, угадала.
– А хочешь, угадаю, о чем ты дальше спросишь?
– Попробуй.
– Что за беда с атаманом приключилась, так?
– Ты тоже догадливый, – подтвердила девушка. – Только ты ведь не скажешь.
– Не скажу, твоя правда. Ишь ты, у нас с тобой не разговор получается, а загадки-угадки прямо какие-то.
– Это точно. Продолжим?
– Давай.
– Видно, крепкая у вас дружба с баричем была, если ты на такое решился?
Никита помрачнел:
– Почему с баричем?
– Да ты его сам так называл, забыл?
– Не забыл.
– Вот и я помню.
– С тобой ухо востро держать надо, ничего-то от тебя не скроешь, – заметил Никита и сухо добавил: – Алексей мне жизнь спас, должник я его.
– И как это случилось, или тоже чужая тайна?
– Да нет, моя. Я когда малой был, на речке зимой под лед провалился. У нас там полынья незамерзающая есть, и лед в том месте всегда очень хрупкий и тонкий. Взрослые бегают, кричат, а подползти боязно, не ровен час, сам в воде окажешься. Один Алешка не испугался, с саней спрыгнул, тулупчик скинул, чтоб полегче стало, а куда легче-το, сам малец еще, обвязался веревкой и за мной в леденящую воду бултых, обхватил меня, дурака, и держал, покуда мужики нас обоих за другой конец веревки на твердый лед не вытянули. Старый князь обещал с нас три шкуры спустить, если живыми останемся. Но потом отлегло. Алешка после купания неделю в жару метался, да и я не лучше был. Матушка за нас день и ночь Пречистую Богородицу молила. Вот и вымолила… С тех пор Алексей мне дороже брата стал.
– А он тебя тоже братом считает?
– А это, Наталка, уж его дело, мне в том указывать ему не след.
– По чину – не след? – невинно уточнила девушка.
– По сердцу, – терпеливо поправил ее разбойник.
Синий туман
Наталье хотелось незаметно вернуться в лагерь, юркнуть в палатку и хоть немного поспать, ее просто шатало от усталости. Она уже почти дошла, как вдруг внимание девушки привлек разговор, явно для ее ушей не предназначенный.
– …девчонок знаешь? Это ты Борьку с ними познакомил? – спросил кого-то Сошинский.
– Как раз наоборот, он меня, – по голосу Наталья узнала Стаса. – Жака я знаю с детства, точнее со школы, в параллельных классах учились, а с девчонками я где-то около года назад познакомился. Меня сразу после первого курса призвали Родине служить, а Борька по состоянию здоровья остался. Когда я из армии пришел, он уже на четвертом курсе учился и месяца два как начал встречаться с Марго. А я восстановился только на второй и попал в группу девчонок. Вот так все и перезнакомились.
– И что, Наташка всегда такой странной была?
– Смотря что ты подразумеваешь под словом «странная»?
– Ну, видения там всякие?
– Да никаких видений. Девчонка как девчонка, по крайней мере, я ничего о таком не слышал, ни от нее, ни от Ритки. Борис, если вы заметили, тоже был здорово удивлен.
– То есть общение с духами у нее началось только здесь.
– Видимо, да.
– А может, у нее раздвоение личности? – вмешался Сашка. – Я о таком где-то читал. В одном человеке словно двое уживаются, причем первый абсолютно не подозревает о существовании второго и ничего не помнит из того, что этот второй творит, прямо провалы в памяти происходят.
– Ну, здесь, по-моему, все не так, – сказал Артур. – Наталья помнит даже то, чего, может быть, ей и не следовало помнить. И в чем же тогда ее двойственность?
– Возможно, свои провалы она заполняет сказками о Карецком, – предположил Владислав.
– Что-то типа защитной реакции организма?
Климова замерла, боясь шелохнуться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие.
– Почему бы и нет? Зато оцените, как все гладко получается: себе она вбила в голову, что находится где-то в другом месте и времени, а на самом деле постоянно рядом с нами крутится, но уже совершенно другим человеком. И что самое интересное, тот другой человек вряд ли испытывал теплые чувства к Марго, особенно когда та вешалась тебе на шею. Слышь ты, Шерлок, я же не слепой, вижу, как Наталья на тебя до сих пор смотрит, да и ты поначалу вроде к ней клеился, а не к Ритке, – развил свою мысль Сошинский.
– Ну, кто к кому клеился, с этим я как-нибудь сам разберусь.
– Да чего уж теперь разбираться, вариантов-то нет, Наташка одна осталась, – спохабничал Быстров, – и та сумасшедшая.
– Заткнулся бы ты, Санек, – посоветовал Андрей, до этого молчавший. – Никакая она не сумасшедшая, и раздвоения личности у нее тоже нет.
