– Но ведь это подло…
– Да, наверное, это подло. Но Борьке, если мои предположения верны, уже не помочь, а в тюрьму я не хочу.
– Но есть такое понятие, как «честное имя»…
– Есть, а еще есть такое понятие, как «сломанная жизнь». Насчет «честного имени» легко рассуждать, особенно если это тебя не касается, но когда дойдет до дела – никто за честного не поручится, а вот насчет «сломанной жизни» – это стопроцентная гарантия. Ты предлагаешь мне сделать выбор?
– Андрей, я предлагаю все рассказать Артуру, и если ты этого не сделаешь, то сделаю я.
Парень криво усмехнулся:
– Поступай, конечно, как знаешь, но я тебе не советую.
– Почему?
– У тебя нет доказательств.
– А как же карандаш?
– А что карандаш? Считай, что я просто забыл его Борьке отдать.
– Даже так? Знаешь, Андрей, тогда я вообще не понимаю, зачем ты мне все это рассказал! – вспылила Климова, и вдруг ее осенило: – Ты просто хочешь подставить меня перед ребятами, мол, я не в себе?
– Нет, Нат, я просто хочу тебя предупредить: будь осторожней. Пойми, в этой истории не все так гладко. Я почему-то думаю, что если не прокатит версия с бегством Бориса, то убийца будет искать новую жертву.
– То есть ты хочешь сказать, что, если я начну задавать лишние дурацкие вопросы и высказывать предположения, то следующей стану я?
– Вполне возможно…
– А если жертвой окажешься ты?
– Говорят, в одну воронку снаряд дважды не попадает. В меня уже попал… Давай так, если со мной что-то случится или меня убьют, значит, наши предположения насчет Жака – чистая правда. Вот тогда, Нат, ты и предупредишь Артура с ребятами, а заодно и мое «честное имя» спасешь, да и Борькино тоже.
– Это не смешно, Андрей.
– Да какой уж тут смех, разве только сквозь слезы. Знаешь, что… на вот, держи карандаш.
– Зачем?
– Так, на всякий случай, пусть он лучше у тебя побудет.
Πо ком звонил колокол
Ноги коснулись вязкого илистого дна. Артур, поддерживая Наташу под локоть, помог ей выбраться на берег. Девушка огляделась. Волшебный островок, прячущийся за сиреневато-вишневой дымкой, оказался неуютным клочком суши. У самого берега полузатопленные коряги, прелые листья поверх травы, а чуть подальше – редкие деревца.
Они прошли вперед. Наталья поежилась.
– Замерзла? – поинтересовался Артур, привлекая ее к себе. – Наконец-то мы с тобой одни, – он нежно коснулся губами ее волос, щеки. – Я так давно этого ждал…
От его сильного тела исходило пьянящее тепло, голова приятно закружилась.
– Я не замерзла, – прошептала, высвобождаясь, Наташа. – Просто немного не по себе.
Артур удержал ее за руку:
– Иногда мне кажется, Нат, что ты меня в последнее время избегаешь. Почему? Ты боишься своих чувств?
Синие бездонные глаза завораживали, тянули в пропасть.
– Не надо, Артур, – выдохнула девушка, сжав волю в кулак. – Я не боюсь своих чувств, просто пока я в них не разобралась.
– И что же тебе мешает разобраться?
– Ничего… Я попробую, но потом…
– Не уходи от ответа. Почему потом, а не сейчас?
– А я и не ухожу… Хочешь сейчас, что ж, давай сейчас: я видела тебя и Марго.
Шевелев облегченно улыбнулся.
– Всего-то навсего, глупенькая, – он вновь попытался привлечь ее к себе. – Это совсем не то, что ты думаешь…
– А я ничего и не думаю. Я видела вас на поляне, на той самой, помнишь, где так сильно пахнет медом, в тот самый день, когда убили Ритку.
Улыбка медленно сползла с губ Артура.
– И что, много видела?
– Достаточно, чтобы сделать правильные выводы.
– А выводы действительно правильные? – в его голосе слышалась непривычная растерянность. – Странно, но я не заметил тебя…
– Наверное, ты был слишком увлечен, – ответила Наталья, покраснев.
– Наверное, – машинально согласился он и тут же горячо заговорил: – Нат, я не спрашиваю тебя, как ты там оказалась и что делала, но скажи, только честно, ты, я надеюсь, была одна?
– Это так важно?
– Для меня – да.
– Я была одна, Артур, но это вряд ли что-то меняет. Вы страстно занимались любовью. Скажи мне кто, что такое возможно, я бы не поверила, но я все видела своими глазами. И слышала – вздохи, стоны… Пойми, я не имею обыкновения подсматривать или подслушивать… Я…
– Не продолжай, не надо, – перебил ее Шевелев и горько усмехнулся: – Сам виноват.
– Ты что, собираешься оправдываться?
– Нет, – сказал он и зарылся лицом в ее густые каштановые волосы; удивляясь самой себе, Наталья не отстранилась.
– Поверь мне, – его губы обжигали, – Стас мой друг, я не знаю, поймешь ли ты меня или нет, но, видит Бог, я просто пытался отступить в сторону…
– С Риткой?
– Мне было все равно…
– А ей?
– Не знаю, да это теперь и не важно.
– Теперь и не важно… – как эхо повторила Наташа. «А если бы Ритка была жива?» – уже вертелось у нее на языке, но спросить она так и не успела: странная давящая тишина со всех сторон обрушилась на нее, а потом… Девушка вздрогнула и отшатнулась.
– Что-то случилось?
– Нет… то есть да… – Тихий колокольный звон выворачивал душу. – Ты слышишь?
– Что? – недоуменно спросил Артур. – Нет, ничего не слышу. Нат, да на тебе лица нет…
– Как тихо… – перебила она его.
– Ну и что из этого, мы ведь здесь одни.
– Такое чувство, что все звуки пропали… Я вообще ничего не слышу, кроме колокола.
– Какого колокола?
– Не знаю… Наверное, очень большого, звук далекий и глухой, и идет словно из-под земли.
– Нат, перестань выдумывать. Ты просто сильно переутомилась: Ритка и все такое прочее…
– Да нет же, Артур, говорю тебе, я слышу его!.. Уйдем отсюда скорее!
– Желание дамы – закон, – раздался голос сзади, заставив их стремительно обернуться. Стряхивая с волос капельки воды, к ним подошел Андрей.
– Ну и что здесь происходит? – обратился он к Шевелеву тоном, не предвещающим ничего хорошего.
Колокол, взорвавшись напоследок набатом, наконец-то замолчал.
– Как ты здесь оказался? – вопросом на вопрос ответил Артур.
– Поплыл за вами, – пожал плечами парень.
– Зачем? – искренне удивилась Наталья.
