– Солдаты кругом, атаман, старый князь велел им весь лес прочесать, но без нас не возвращаться. Ребят Фролкин малец предупредил, они в схроне укрылись, успели, а я вот сразу к тебе, поостеречь.
– Молодец. Все живы? – Алексей посуровел лицом.
– Пока Бог миловал, вот только Демида в плечо зацепило…
– Сильно?
– Да, кажись, нет…
– Ладно, бери Натали и давайте быстро уходите через лаз, доведешь ее до старого дуба, а затем вернешься к ватажникам…
– А ты? – изумился Никита.
– А я тем временем солдат подальше уведу, они же меня ищут, не вас.
Никита помялся:
– Бежать тебе надо, барич. Ивашка говорит, князь велел живым или мертвым. Не простит он тебе сына…
– Я ему тоже не чужой, – с вызовом бросил Карецкий и голосом, не терпящим возражения, приказал: – Уходите с Натали, живо.
– Я не пойду, – воспротивилась Наташа, до этого не проронившая ни слова. – Я остаюсь с тобой.
Тратить время на уговоры Алексей не стал, успокаивать тоже. Разбойники понимающе переглянулись, и Никита, перехватив ее за талию, посадил на лошадь впереди себя.
– Пусти, Никита, пусти меня! Алексей, скажи ему, пусти! – закричала девушка.
– Пойми, Наталка, нельзя тебе с ним, ты же погубишь и его и себя, да и меня заодно, – шепнул черноглазый девушке и, пришпорив Ласточку, сорвался в галоп.
– С богом, – крикнул им вслед Карецкий и унесся в противоположную сторону…
– Пригнись, – посоветовал Никита Наташе, отводя на скаку больно хлещущие ветки деревьев.
Девушка послушно приникла к холке.
– Его убьют, да? – обернувшись, спросила она.
– Не убьют, атаману ведь не впервой…
– Ты же сам сказал, князь велел его живым или мертвым доставить, без него не возвращаться.
– Ну, значит, и не вернутся.
– И куда же они денутся?
– Да хоть леший их закружит, – засмеялся разбойник. – Места-то у нас вон какие дремучие да гиблые.
– А если леший не поможет?
– Значит, мы, добры молодцы, подсобим…
Каурая кобылка тем временем замедлила темп, а затем и вовсе остановилась как вкопанная.
– Все, Наталка приехали, дальше пешком. – Черноглазый красавец спрыгнул с лошади и легко сдернул спутницу.
– А как же Ласточка? – забеспокоилась Наталья.
– Она у меня смышленая, сама дорогу куда хочешь найдет, только скажи куда.
Никита тихо, по-особому свистнул, лошадь попятилась, развернулась и рысью скрылась в кустах.
Лаз, как выяснилось, находился неподалеку. Хорошо замаскированная нора в спутанных корнях высоченной, слегка накренившейся сосны. Никита протиснулся первым, Наталья, немного поколебавшись, поползла за ним. Узкое пространство, убегающее под наклоном вниз, неожиданно закончилось глухой земляной стенкой. Упираясь в потолок, разбойник надавил на стену плечом, и та со скрежетом отступила, на деле оказавшись замшелой дубовой дверью, обитой кованой жестью.
– Осторожно, здесь ступеньки, – предупредил он девушку, перед тем как исчезнуть в кромешной тьме.
– Никита, ты где? – жалобно позвала Наташа, вглядываясь в черную дыру.
– Здесь я, – прозвучало откуда-то снизу. – Смелее, Наталка, ну же, давай, я ловлю, – подбодрил он ее.
Девушка робко нащупала ногой каменную ступеньку, сначала одну, потом вторую. Сильные руки подхватили ее и перенесли на ровный земляной пол.
– Стой здесь.
– А ты?
– Я сейчас.
Никита поднялся и с силой захлопнул дверь. Лязгнули массивные замки, напрочь отрезая их от внешнего мира. Наташе стало жутко. Мгла была, хоть глаза выколи, в нос ударил перепрелый запах подвальной сырости.
– Не бойся, ничего не бойся, на вот, подержи, – Никита сунул ей в руки какую-то палку, обмотанную паклей, и чиркнул кремнем. Посыпались золотые искры. Пакля вспыхнула. Девушка повела факелом по сторонам, пытаясь осмотреться. Но Никита забрал факел и заторопил ее:
– Пойдем, Наталка, дорогой посмотришь.
Потайной ход был сделан на славу, они шли по нему, почти не пригибаясь, но смотреть особо было не на что. Наталья вспомнила рассказ Андрея: все так и есть, своды с массивными деревянными перекрытиями, сквозь стены кое-где проступают корни деревьев. В некоторых местах они так переплелись, что приходилось подныривать под них, опускаясь на четвереньки.
– Никита, я давно хотела тебя спросить, а кому принадлежит этот замок? Кто его построил и кто этот ход вырыл? Зачем? – поинтересовалась девушка.
Разбойник обернулся.
– Замок принадлежит Милорадовым. Его построил прадед нынешнего князя. Люди говорят, он малость чудаковатый был, а по мне, так вроде нормальный, просто любил сильно.
– Кого любил? – не поняла Наташа.
Никита остановился. Свет от факела отражался в его цыганских глазах.
– Жену свою молодую, заморскую. Он, когда из похода вернулся, и ее с собой привез. Обвенчались в нашей часовенке, все чин по чину. Она еще совсем девчонкой была, хоть его и любила, но по дому своему сильно тосковала. Чтобы эту тоску как-то сгладить, князь ей замок с башенками решил построить, чтобы все, как у них, иноземцев, было. А ход он хотел до своего имения прокопать, но не успел. Зимой их сани в полынью провалились, жену-то свою, она уже на сносях была, он смог вытолкнуть, а сам с санями так и ушел под лед. Не достроил князь ни замок, ни ход… Поначалу хотели все это разобрать, но молодая княгиня не позволила, как-никак память, так все и оставили…
– Какая печальная история… Почему-то так часто бывает, когда двое любят друг друга… Он, что же, провалился в ту же полынью, что и ты?
– Да кто ж его знает, может, и в нее… Течение там сильное, лед каждый год размывает. – Никита взял ее за руку и потянул за собой. – Поспешать нам надо, Наталка, мне еще к Алешке успеть бы вернуться. Атаман наш крут, как бы чего не натворил там без меня, поди потом расхлебывай.
– Никита, а почему ты не остановил его, когда он молодого князя убивал? – спросила Наташа, убыстряя шаг.
Разбойник споткнулся.
– Знать, заслужил… князь-то. Не застрели его Алешка, я бы сам с мужиками с него шкуру спустил, ни за что бы не выпустил.
– Что же он такого сделал-то? – охнула Наталья.
– Что сделал, говоришь? Много чего он в жизни своей учинил. Я ему, конечно, не судья. Все люди грешны, а мы, разбойники, тем более, но его проделки вряд ли нашим уступят. Наверняка сейчас с чертяками общается, пускай, там ему самое место… Он же со своими людьми нас обкладывал, точно волков бешеных. Один раз, в отсутствие старого князя, даже лес повелел запалить, едва потом потушили всем миром. А с женами и дочерями мужиков наших что вытворял? Скольких своим шелудивым псам, Егору и Некрасу, на потеху отдал! У Митрофана две дочери-красавицы на выданье были, так над обеими и надругались в бане, за отца-то разбойника. У Петра жена под сердцем ребенка носила, и ту не пожалели, ироды. Мы княжонка сколько раз изловить пытались, но уж больно хитер и осторожен был, без охраны никуда, и прихвостня своего, Егора, берег, особенно после того, как мы Некраса выследили. Но когда он братишке моему младшенькому, Васильку, головенку проломил, порешили, что все, хватит, будь что будет, не уйдет он от нас.
