– Не рыпайся, с тебя не убудет. – Он деловито задрал подол короткого сарафана и провел рукой по обнаженным ягодицам, приспуская трусики.
– Не помешал? – вдруг раздался насмешливый голос Андрея. От этой насмешливости Наташу бросило в жар. Она дико вскрикнула, рванулась, но, придерживаемая Владом, осталась на месте.
– Ты – нет. Помешать может кто-то другой, – буркнул Сошинский, с сопением расстегивая ширинку. Он справился с замком, и что-то большое и твердое уперлось Наташе в бедро. – Ты же для меня как брат. Бог что говорит по этому случаю? Бог велит нам делиться с ближним… В общем, братишка, третьим будешь? – Сошинский не спеша, с вожделением погладил свободной рукой между ног девушки. Пунцовая от стыда, Наташа сдавленно всхлипнула, замотав головой:
– Не надо, пожалуйста, не надо.
– Третьим? – словно раздумывая, переспросил Андрей, и, как недавно у Карецкого, на лице у него заиграли желваки.
– Нет, Владька, третьим я не буду. Третий в любви он, как правило, лишний.
Наташе показалось, что она ослышалась.
– Так долго ли переписать правила?
– Переписать-то недолго, но только меня устраивают старые, вековые, и я буду первым и единственным… Отпусти ее.
– Вот это поворот… – Влад на секунду опешил. – А если не отпущу? Что, драться будешь?
– Да нет, драться точно не буду, а вот убить могу…
– Здорово же она тебя зацепила.
– Не слабо.
– Интересно, чем?
– Тебе этого не понять, наверное, зов крови.
– Зов крови, говоришь? А я уж, грешным делом, подумал, что ты синеглазому этому, что всех опрашивает, хочешь дорогу перебежать.
– Не понял, ты о чем?
– Да о том, что не будет она твоей никогда, а если и будет, то вряд ли ты станешь первым и тем более единственным…
– А вот это не тебе решать, – резко оборвал его Андрей и взял за плечо. Сошинский пакостно захохотал, но от Натальи все же отступил.
– Зря ты так, Андрюха, – с издевкой произнес он и вдруг, резко спружинив, сделал выпад.
Андрей, однако, успел уклониться. Владислав выхватил обрез, но навести его как следует не успел. Подкинув носком ботинка крепкую сучковатую палку, валявшуюся в траве, Андрей подхватил ее и с силой ударил по стволу. Хлопнул бесполезный выстрел, и обрез, кувыркнувшись в воздухе, упал на землю. Остервенело зарычав, вчерашние приятели бросились друг на друга. Андрей оказался сильней. Оторвав руки Влада от своего горла, он уложил его на лопатки и начал кулаком бить в лицо.
Наталья кое-как совладала с колотящей ее дрожью и осторожно подтянула обрез к себе.
– Андрей, не надо, отпусти его, – попросила она, брезгливо глядя на хлюпающего разбитым носом Влада.
Но Андрей вошел в раж, он ничего не видел и не слышал, ненависть переполняла его.
– Андрей, ты убьешь его! Отпусти, я сказала! – не на шутку перепугалась Климова.
– Я его предупреждал, – прорычал парень. – Собаке собачья смерть!
На Владьку было страшно смотреть. И Наташка придумала, как остановить этот ужас.
– Отпусти сейчас же, или я стреляю! Считаю до трех! – сказала она, передергивая затвор. – Раз, два, три!
Пуля вошла прямиком в пенек в шаге от дерущихся. Острая щепка поранила руку Андрея.
– Ты что, сдурела, он же заряжен!
– Я же сказала, отпусти его, – повторила Климова. – Отойди в сторону, ну.
Джиль нехотя повиновался. Зажав кровоточащий нос, Владька приподнялся сначала на четвереньки, потом, пошатываясь, встал.
– Отдай ружье, – прохрипел он, не глядя на Наталью.
– Обрез получишь в лагере. А сейчас уходи… – твердо сказала она и, сжалившись, добавила: – Там в кустах есть ручей, иди умойся хоть.
– Отпускаешь, значит, – мотнул головой Сошинский, но, наткнувшись на взгляд Андрея, молча скрылся за деревьями.
– А ты хорошо стреляешь, – заметил Андрей, когда они остались одни. – И в оружии, смотрю, разбираешься, зарядить-перезарядить можешь.
– Могу, – пожала плечами Наталья.
– И холостой от боевого отличить сумеешь?
– Без проблем.
– Странно, а Стас говорил, что ты ни черта в этом не смыслишь, – Андрей внимательно посмотрел на девушку.
– Раньше не разбиралась, теперь разбираюсь, у меня были хорошие учителя… Андрей, я не понимаю, к чему ты клонишь?
– Да все ты прекрасно понимаешь, Нат. Просто мы с ребятами слишком рано сбросили тебя со счетов.
– Думай, что хочешь, но я не меняла патрон и не убивала Марго, если ты об этом. – Видя мелькнувшее в глазах Андрея недоверие, она пояснила, присаживаясь рядом: – Если бы я заменила патрон, я бы подвергла себя опасности, ты же мог выстрелить в меня.
– Запросто, – согласился парень, – но между нами была договоренность.
– Но я же о ней не знала…. ну, даже если б и знала, я ведь очень осторожный человек и не люблю напрасный риск…
– Так знала или нет? – Андрей, грубо схватил ее за руку.
– Нет, не знала! – почти что выкрикнула Климова.
– Допустим, я тебе верю, а другие поверят?
– Не знаю.
– Зато я знаю… Значит, говоришь, ты очень осторожный человек и не любишь напрасный риск? – Он притиснул ее к себе.
– Не люблю!
– Так какого ляда ты одна шатаешься по лесу и днем, и ночью, полуголая, в этой коротенькой разлетайке?! Приключений ищешь на свою голову или, лучше сказать, задницу?
– Андрей!!!
– Что, Андрей? Я тебя сколько раз предупреждал и просил! Где был твой хваленый атаман, когда Владька задирал тебе юбку?!
– Он такой же мой, как и твой… С ним все кончено…
– Даже так?
– Да… Андрей, у тебя кровь, – Наталья слегка коснулась его разбитой скулы.
– Брось, Нат, до свадьбы заживет, – отмахнулся он. – А если бы я вовремя не оказался рядом, сейчас бы ты слезы и сопли на кулак мотала или с горя топиться пошла?
– Не смей повышать на меня голос… Ты же все-таки пришел. – Она обвила руками его шею и быстро поцеловала в щеку. – Спасибо.
– Не дразни меня, Наташ, – раздраженно попросил Джиль, пытаясь отстраниться.
– Я и не дразню, – пожала плечами девушка и вдруг задала ему давно вертевшийся на языке вопрос, который она так и не решилась задать атаману: – Андрей, а что, любить и правда грешно?
– Что-что? – парень на мгновенье опешил.
«Я никогда не буду тебе принадлежать, Карецкий, ни душой, ни телом. Я сброшу это наваждение…» – подумала Климова, откидываясь на траву и увлекая за собой Андрея.
