«Семейная драма» в расчет не входила. Беспомощность, напополам с наглостью тоже. Растерянно моргнув, белобрысый на секунду опешил, и эта секунда решила все. Проглотив вертевшееся на языке ругательство, он неуверенно посмотрел на притихших товарищей и, невольно распрямившись под властно-капризным взглядом Марго, покорно шагнул к ней, принимая «бесценную» ношу. Грозный тигр обернулся ручным котенком.
– Благодарю, – невозмутимо, словно происходящее было в порядке вещей, бросила Озерцова и вдруг, протянув руку, мило и нежно улыбнулась, как умела улыбаться только она:
– Маргарита.
– Андрей.
Ритка посмотрела на бородатого.
– Влад, то есть Владислав, – смешался тот. – Сошинский.
Рыжий обречено вздохнул. Нет, правы, тысячу раз правы классики, утверждавшие, что женское коварство всесильно и не знает границ, он помнил это по урокам литературы. Так обработать отличнейших ребят, за считаные секунды превратив гранит в податливую глину. А дальше что? Лепка послушных баранов? Не выйдет! Спасать надо, немедленно спасать друзей… Но как? Разве можно тягаться с красивой ведьмой? Красивая ведьма – ведьма вдвойне.
– Сашка, – хмуро представился он, – Быстров.
Влад молча опустил обрез. Тропа войны, вильнув маленькой змейкой, исчезла в траве.
– Марго – ужасная сумасбродка, но толку от нее иногда бывает больше, чем от всех нас вместе взятых, – незаметно толкнув Артура, вполголоса признал Стас. И он был прав.
Борис неторопливо поправил выкатившееся сучковатое полено. Оранжевые язычки взметнулись вверх, рассыпавшись целым роем золотистых искр. Костер вновь весело затрещал, обдавая жаром сидящих. Али потянулся к гитаре.
– Карецкий? – прикуривая от уголька, переспросил Андрей. – Да, был, наверное. Не он, так кто-нибудь другой. Раньше в этих местах, пока плотину не построили, между лесом и деревней, говорят, усадьбы графские стояли. Утром охота, вечером балы, гостей – тьма, и у всех пряжки золотые, подвески алмазные, а дорога-то одна, через лес.
– Не ограбить просто грех, – кивнула Марго, забираясь под тулуп к Владиславу. – А эти развалины тоже графские?
– Да вроде нет, хотя… Черт их знает. Если верить старикам, они уже во времена их молодости развалинами считались. Самое гиблое место, гнездо атамана.
– Малина, значит? – уточнил Албанов под аккомпанемент жалостливо-надрывной «Мурки». – «Шляпки и жакеты, кольца и браслеты…» Кстати, где они?
– Кто? – не понял рыжий.
– Не кто, а что, – поправил Стас. – Кольца да браслеты?
Сашка незлобиво усмехнулся:
– А это ты у атамана спроси.
– Сын Солнца, ты просто прелесть. У меня появилась идея и, между прочим, довольно неплохая. – Поймав подозрительный взгляд Бориса, Озерцова легко выскользнула из объятий бородатого Влада к костру. – А ну-ка, признавайтесь, кто из вас читал «Вечер накануне Ивана Купалы» Гоголя?
Волосы, собранные в строгий пучок, тяжелой волной упали на спину и небрежно рассыпались по плечам. Красный цветок костра, трепыхнувшись, заиграл в них беснующимися бликами. Казалось, еще немного, и пламя поглотит девушку.
– Саламандра, – выдохнул Стас.
– Экстра, – прошептал Андрей.
Ритка улыбнулась:
– Чудесная ночь, ночь колдовства, время, когда цветы наполняются волшебной силой, земля разверзается и клады сами отдаются в руки счастливчиков. Она бывает только раз…
– В году?
– В жизни…
– Ты хочешь найти папоротник? – впервые за весь вечер открыла рот Наталья.
– Зачем искать, когда все намного проще. Нет, вы только представьте: полночь, кругом тихо-тихо, замок, свеча… Вызывается дух атамана Карецкого…
– Сеанс спиритизма! – догадавшись, воскликнул Албанов.
– Конечно, он самый. Старый надежный метод.
Борис, хмыкнув, пожал плечами.
– Ты веришь в подобную чушь?
– Я не верю, я – проверю!
– А ты? – то ли случайно, то ли нарочно Артур коснулся губами Наташиных волос. – Веришь?
– Не знаю, – шепнула она и осеклась. Глаза Шевелева были совсем близко. Большие, дерзкие и в то же время невероятно нежные. Спиритизм, неотразимая Марго с ее бесконечными выходками и капризами, заунывное бренчание Али – все мгновенно отлетело на задний план. Надо было что-то сказать, даже необходимо сказать. «Уйдем отсюда, уйдем!» – кричала душа. «Уйдем отсюда», – читала она в глазах Артура…
– Надоело, все подробности потом, до Купалы еще целых два дня, а сейчас… я хочу танцевать. – Ритка обернулась. – Артур, пригласи меня.
Наташа вздрогнула и отстранилась от юноши.
– Ну не смотри же на меня так, Артур. Нат, скажи ему, еще немного, и он просто испепелит меня своим взглядом, – как ни в чем не бывало рассмеялась Озерцова, а, отсмеявшись, добавила: – Надень очки, Абадонна, демон разрушения, они тебе очень к лицу.
Шевелев до боли стиснул плечо девчонки. Наташка поморщилась, но Артур, кажется, не заметил этого. На губах его заиграла досадливая усмешка:
– Поздно, – многозначительно ответил он, поднимаясь, – теперь даже Воланд не остановит меня…
Климова проснулась рано. Осторожно, стараясь не разбудить подругу, натянула коротенький сарафанчик, причесалась и, осмотрев себя со всех сторон в маленькое карманное зеркальце, выбралась из палатки… Под ногами вилась, причудливо петляя между деревьями, едва приметная тропинка. Поддавшись неведомому порыву, девушка шла по ней, вслушиваясь в переливчатую трель леса. Утренняя прохлада, рассыпав драгоценное ожерелье из прозрачных бисеринок росы, приятно щекотавших кожу, отгоняла прочь остатки сна. Воздух, наполненный запахом хвои и свежести, был легок и чист. Но странная, непонятная сердцу тревога уже скользила неясной тенью и в слабом дуновении ветерка, и в ласковом прикосновении мокрых травинок, и в беззаботном щебетании птиц. «Куда я иду, зачем?» – спрашивала себя Климова и, не находя ответа, по-прежнему шла вперед, с каждым шагом удаляясь от старых развалин замка.
Разбойничий залихватский свист внезапным вихрем ворвался в нетронутую доселе идиллию Берендеева царства, разбивая хрупкое спокойствие его обитателей. Загудел могучий лес, зашелестел, затрещал сотнями голосов. Наташка вздрогнула и непроизвольно попятилась. Прямо на нее, рассекая заросли густого кустарника, из дубравы вылетел всадник. Дикое ржание вставшей на дыбы лошади, полный ужаса взгляд выброшенного из седла незнакомца, алый бархат подбивки плаща – вот и все, что успела рассмотреть перепуганная насмерть девчонка.
– Ах, чтоб тебя, – в отчаянии воскликнул юноша, торопливо поднимаясь с земли. – Не знаю, кто ты и откуда здесь взялась, но, кажется, ты погубила меня, да и себя, наверное, тоже.
В это время на поляну с гиканьем и улюлюканьем выскочили его преследователи. Их было немного, человек десять-двенадцать, среди которых Наталья невольно выделила статного русоволосого молодца на вороном жеребце.
