Если в наши дни возникает спор относительно каких-нибудь мелких островов, не имеющих большой собственной ценности, то обычно всегда говорят, что воды вокруг этих островов богаты нефтью или, по крайней мере, газом. Конечно, довольно удобно верить в экономические причины проблем войны, мира и территорий, несмотря на тысячелетия, доказывающие обратное (и именно поэтому Фолклендским/Мальвинским островам приписали огромные, хотя и никем не открытые запасы нефти, когда на этих островах в войне за обладание ими гибли люди). Воды вокруг островов Натуна, напротив, точно содержат большие запасы газа и нефти, и добыча уже началась и будет расширяться, так что территориальный спор имеет собственное значение, поскольку он может замедлить инвестиции и даже привести к остановке эксплуатации месторождений (что и произошло, несмотря на рациональный характер спора между Индонезией и компанией «Экссон»).
Не существует даже возможности того, что Индонезия откажется от своих прав на острова Натуна, но индонезийское правительство не стало яростно оспаривать неудовлетворительные заверения Чень Чжияна: это не индонезийский способ делать политику, Индонезия – не Вьетнам, она предпочитает избегать, а не противостоять. Министр иностранных дел Али Алатас соответственно ответил Чень Чжияну: «Мы высоко оцениваем дух, в котором было сделано заявление спикера [Чень Чжияна]. Но Индонезия не считает, что у нее есть проблема морской границы с Китаем или необходимость проводить делимитацию границы на море. Китай находится слишком далеко к северу…Что касается островов Натуна, то Китай на них не претендует, и они никогда не были проблемой между Индонезией и Китаем. Поэтому нет и тем для обсуждения130».
Китайцы продолжали ничего не делать для продвижения своих притязаний на район островов Натуна, в то время как позиция Индонезии, как стороны, реально владеющей островами, заключалась, естественно, в том, чтобы ничего не делать со своей стороны. В то же время китайцы могли быть довольны политикой индонезийских лидеров относительно американского военного присутствия в их регионе: они были против такого присутствия, продолжая цепляться за призрак политики неприсоединения 50-х годов, которая была явно не в интересах США. У Соединенных Штатов, в свою очередь, были все основания подвергнуть Индонезию санкциям за нарушение прав человека и репрессии против населения Восточного Тимора.
Такое положение продолжалось до тех пор, пока целый ряд инцидентов и случайностей не изменил стратегию Индонезии. Особенно важными из них оказались: захват китайцами в 1998 и 1999 годах островов Спратли, с применением оружия против Вьетнама (что повлекло человеческие жертвы), и с нанесением реального вреда Филиппинам (если позволителен каламбур на сей счет, так как риф Вань Кхан (Mischief Reef) расположен полностью внутри исключительной экономической зоны Филиппин, если считать ее от ближайшей береговой линии).
Еще более разительные изменения произошли в американско-индонезийских отношениях.
Участие американского флота в спасательных операциях помощи жертвам цунами в январе 2005 года продемонстрировало индонезийским мусульманам – а значит, самой антизападной и антиамериканской части населения Индонезии – добродетели ВМС США. К концу этого же года существенный прогресс Индонезии в деле демократизации и защиты прав человека позволил возобновить отношения между США и Индонезией в военной сфере, в первую очередь, через американскую программу обучения зарубежного военного персонала (International Military Education and Training program). К тому же, по статье «Изъятия с точки зрения национальной безопасности» были смягчены наложенные конгрессом США ограничения на поставки в Индонезию оружия, действовавшие ранее по программе оказания военной помощи зарубежным странам (Foreign Military Financing, FMF). Понадобилось больше времени, чтобы возобновить военное сотрудничество в полном объеме (запрет на оказание военной помощи индонезийскому спецназу (Kopassus), замешанному в политических репрессиях, был снят лишь в июле 2010 года)131.
Что касается флота США, то прибыв в Индонезию с гуманитарной миссией, он вскоре вернулся туда уже в своем прямом качестве, ибо на тот момент индонезийцам была уже очень необходима его помощь по контролю военной активности на море – еще одно «достижение» неуклюжей и напористой китайской внешней политики.
Потом в дело опять вступила Австралия, чтобы предоставить то, чего не могли дать США – стабильный, практически договорный, альянс в сфере безопасности в виде заключенного в 2006 году «Соглашения между Индонезийской республикой и Австралией относительно рамок сотрудничества в сфере безопасности»132. Одно из положений преамбулы этого документа проводит четкое различие между сторонами соглашения и Китаем: «Признавая, что обе стороны являются демократическими, динамичными и настроенными на международное сотрудничество странами региона и членами мирового сообщества…». Провозглашенные цели договора включают в себя: «создание рамок для углубления и расширения двустороннего сотрудничества… в вопросах, касающихся их общей безопасности, так же как и национальной безопасности каждой из сторон».
В разделе «Оборонное сотрудничество» соглашение содержит ряд очень содержательных положений – типичное выражение англо-саксонской точности, которой индонезийские официальные лица избежали бы, если бы не тревожащее их поведение Китая. Среди этих положений были следующие:
Теснейшее профессиональное сотрудничество между вооруженными силами сторон;…Регулярные консультации по вопросам обороны и безопасности, представляющим взаимный интерес; и по вопросам конкретной политики обеих сторон в сфере их национальной обороны;
Содействие… развитию потенциала оборонных структур и вооруженных сил обеих сторон, в том числе путем… обучения, совместных учений…и применения научных методов для развития оборонного потенциала; Взаимовыгодное сотрудничество в области оборонных технологий и мощностей, включая совместные разработки, развитие, производство, маркетинг и трансфер технологий, а также участие в согласованных совместных проектах.
Далее в разделе «Сотрудничество в области разведки» соглашение призывает к «обмену информацией и разведывательными данными по вопросам безопасности между компетентными ведомствами и учреждениями».
Раздел «Безопасность на море» имеет свои собственные конкретные положения, которые, несомненно, не в интересах Китая, включают «развитие существующих проектов в области обороны и иных областях в сфере создания системы воздушной и морской безопасности».
Китайское правительство могло бы смягчить, если не предотвратить, весьма неблагоприятный для него сдвиг в индонезийской стратегии путем тактичного отхода от своих притязаний на море. Но как только китайцам предоставлялась очередная возможность, они вместо этого подтверждали свои максимальные притязания и делали это в очень жесткой манере: в июне 2009 года ВМС Индонезии задержали 75 граждан КНР и 8 их рыболовецких судов недалеко от островов Натуна. В ответ Цин Ган (Qin Gang), спикер МИД КНР в Пекине, описал весь этот район как Наньша (Nansha), общее обозначение Китаем всех островов Спратли, добавив в типично провокационном тоне: «Китай очень недоволен Индонезией за то, что она задержала китайские рыболовецкие суда, и требует, чтобы индонезийское правительство немедленно отпустило рыбаков и их суда»133. Но, начав с резких высказываний, Цин Ган постепенно сменил тон, преодолев межкультурные границы с помощью внутрикитайской традиции, гласящей, что можно обругать партнера и сразу же сменить гнев на милость: «Китай и Индонезия являются стратегическими партнерами… Обе страны должны решить проблему как можно быстрее в духе дружественных консультаций и сохранения достигнутого уровня двусторонних отношений». Затем речь зашла о территориальных притязаниях со ссылкой на «воды вокруг китайских островов Наньша», и Цин Ган добавил, что Китай «очень серьезно озабочен этим инцидентом».
